Неприкаянные

– Я тоже…

Прижимаюсь к нему и чувствую невероятное тепло от нашей встречи.

– Куда вас везти? – провожая нас к своему небольшому катеру, интересуется отец Андрея.

– Вдоль берега. Надо осмотреть окрестности с воды, – туманно отвечает Афинский. – Поплывем в сторону выезда из города.

Он помогает мне преодолеть ступени, и мы оказываемся на судне. Подержаное, но крепкое, оно внушает надежду, что на этот раз поиски увенчаются успехом.

Серое небо и волнующееся сизое море совсем не настраивают на романтичный лад. Но катер медленно набирает вход, а мы с Андреем по очереди смотрим в бинокль его отца, пытаясь отыскать хоть что-то, напоминающее спуск к морю.

Начинает накрапывать противный мелкий дождик.

– Уйди в рубку, Тася, – зовет меня Юрий Семенович.

– Нет, – качаю головой я.

– Вымокнешь и простынешь. Не хватало еще, чтобы в довершение всех своих приключений ты подхватила простуду, – бурчит он.

В какой-то момент нашего путешествия вдали мне удается заметить нечто, напоминающее заброшенный спуск.

Я с волнением сжимаю руку Андрея. Мне не нравятся клубы дыма, напоминающие низко летящие грозовые облака.

– Твою мать… – срывается ругательство у него. – Па, давай подойдем ближе к берегу! Неужели пожар?

– Плохо дело… – ворчит в рубке Юрий Семенович. – Если второй этаж надстраивали, точно использовали легковоспламеняющиеся материалы. Проще всего использовать легкий по весу материал, если дом не рассчитан на второй этаж.

Наш катер приближается к скалам. Черные клубы дыма обволакивают поломанный спуск и тянутся над маленьким кусочком пляжа.

– Он поджег дом! Вот сволочь… – сжимая от бессилия кулаки, рычит Андрей. – А вдруг там ребенок?

– Нет, нет… – испуганно качаю головой я. – Феликс заботился о ребенке. Он не смог бы так поступить.

– Мы можем подплыть ближе?! – поворачивается к отцу Андрей.

– Еще пара-тройка метров, не больше… какой ребенок?

Но Афинский не отвечает. Он напряженно всматривается в открывшийся нам пейзаж.

– Черт, если мы поплывем обратно к пристани, а потом попытаемся найти дом сверху, на машине, потеряем время. Придется плыть.

Андрей с отчаянием свешивается с кормы, пытаясь на глаз рассчитать расстояние до берега. Потом стягивает с ног туфли, носки и джинсы. Снимает через голову футболку.

– Я должен убедиться, что дом пустой, – поворачивается он к нам.

– Я с тобой, – судорожно хватаю его за руку я.

– Ни в коем случае. Ты не так хорошо плаваешь.

– Я поплыву с тобой, – начинает разуваться Юрий Семенович. – Никто не плавает в бухте лучше меня. И скажите, ради Бога, о каком ребенке идет речь?!

– Потом, – отмахивается Афинский. Его глаза горят диким отчаянием. Я понимаю его боль – он чувствует себя виноватым в смерти Дины, и спасти ее мальчика для него важнее всего на свете.

– Только поклянитесь мне, что вернетесь невредимыми, – прошу я.

– Позвони Шкуратову, – протягивает мне свой сотовый Андрей. – Скажи, что мы нашли дом, он в поселке рядом с бухтой, и что здесь пожар. Передай ему координаты.

– Хорошо.

Андрей больше не говорит со мной. Он легко перемахивает через борт судна и ныряет в мрачные волны. Отец снимает одежду и опускается в воду следом за ним.

Я стою в носовой части судна, впившись ладонями в стальной борт, и с тревогой наблюдаю, как двое мужчин плывут в сторону спуска. Их головы мелькают в волнах, то исчезая, то появляясь. Мое сердце сжимается от страха. Нигде нет гарантии, что поврежденный камнепадом спуск выдержит их подъем.

Спохватываюсь, что надо позвонить Шкуратову и включаю сотовую связь.

– Почему вы поплыли без меня?! – ревет в трубку оперативник. – Немедленно поднимитесь в рубку и сообщите мне координаты!

– Д-да, хорошо…

Я бегу в рубку. Дрожащим голосом передаю ему координаты.

–Скоро будем, – рявкает он.

Я бросаюсь обратно к корме. Андрей и его отец уже выбираются на берег. Я вижу, как Андрей дергает поручни поврежденной лестницы, пробуя ее на прочность. Задирает голову вверх, проверяя, не сорвется ли случайный камень.

Один за другим, они с отцом взбираются наверх по лестнице и исчезают за лавочкой в саду. Я смотрю им вслед с тревогой и страхом. Кажется, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Мысленно я умоляю Андрея и его отца только об одном – вернуться обратно на катер целыми и невредимыми.

Глава 20. Афинский

Жутко неудобно ходить по земле босиком и в мокрых плавках. Но моя душа мечется от отчаяния. Наконец я в том месте, где от нас прятали Дину. В месте, где она провела последний год своей жизни, и где выносила своего мальчика.

Лавочка у спуска к небольшой полосе пляжа, цветущий яблоневый сад… если бы это место попалось мне на глаза просто так, я бы подумал, что это – рай на земле. Но нет. Сейчас для меня это ад.

Я задираю голову наверх. Надстроенная мансарда пылает ярким пламенем. Не дожидаясь отца, я бегу к входной двери. Как странно, она не заперта. Как будто кто-то ждал гостей.

– Андрей, подожди меня! – слышу голос отца за спиной.

– Нет, пап! Я пойду один! Я должен убедиться, что в доме никого нет!

Не дожидаясь ответа, я врываюсь в помещение. Все вокруг заполнено сизым дымом.

Судя по всему, я попал на кухню. За ней роскошная столовая в белоснежных тонах. Окна в пол с видом на бухту. И белоснежная лестница на второй этаж. Все заволокло дымом. Я бегу через просторный холл, распахиваю одну за другой двери и не своим голосом зову Эрика.

– Эрик! Эри-и-ик!

Нигде ничего нет. Нет вещей, нет предметов, используемых в быту. Везде пусто. Такое ощущение, что здесь никогда никто не жил. Или съехал, забрав с собой вещи.

Глаза слезятся от дыма. Становится жарко, и совсем нечем дышать.