Я ваша, Босс!

Я сжала кулаки. Что ж, отдел транспортной логистики находится на втором этаже и работает до шести вечера. Схожу к бывшему мужу на поклон. Ничего страшного, от меня не убудет! Мы со Стасом заключили договор, по которому он сам обязался выплачивать сумму каждый месяц. Прошло три дня с того момента, как на его счет поступила зарплата, а денег так и нет. У человека, покупающего дом за шестьдесят миллионов рублей, нет десяти тысяч для дочери? Слабо в это верится. Кажется, мне все же придется идти в суд. Сумма, согласно его последним заработкам, станет намного выше, чем десять тысяч.

Но суд – дело долгое. Проще подняться на второй этаж и напомнить бывшему мужу об алиментах.

Стас вальяжно восседал в кресле руководителя и разговаривал с кем-то по телефону.

– Опаньки, кто к нам пожаловал! – Он тут же выключил мобилу и расплылся в хищной улыбке. – Их величество Евгения Батьковна соизволила подняться в мои хоромы? Чем обязан?

Я встала напротив него и скрестила руки на груди. Очень неуютно я чувствовала себя в роскошном кабинете бывшего мужа.

– Ты не перевел деньги для Малинки.

– И что?

– Ты обещал, если я не стану требовать у тебя их через суд, средства каждый месяц будут у меня на счету не позднее чем через три дня после зарплаты.

– В этом месяце у меня много расходов. Прости, почти ничего не осталось. Давай в следующем, а?

– Стас, это для твоей дочери! Ей нужна зимняя куртка! Ты обещал, а обещания надо выполнять.

– А что ты мне сделаешь? Ну давай серьезно, Жень. Ты решила, что не хочешь быть моей женой, разбила семью, отняла у меня право быть с дочерью, а теперь требуешь денег?!

– Я не отнимала у тебя права быть с дочерью! Она тебя каждые выходные ждет, но ты ни разу к ней не пришел!

– Я занят! Некогда мне к бывшим женам и бывшим детям на поклон ходить! А тебе, между прочим, тоже дали зарплату. Но нет, ты же купила себе новые туфли! Зачем, если старые балетки были очень даже ничего? Подумаешь, потерлись немного?

– Потертые балетки?! Я – заместитель генерального директора! Или ты забыл?

– У меня денег нет!

– Как – нет?! Ты же машину новую купил! Дом покупаешь!

Стас вскочил со своего места и тут же оказался рядом со мной.

– Денежки мои считать будешь?! – схватив меня за плечи, прохрипел мне в лицо бывший. – Для тебя, мымра, у меня денег нет, так и передай судье! А теперь пшла отсюда!

Он толкнул меня в спину, и я больно ударилась об угол стола.

– Я пойду в суд, – выдавила из себя, сглотнув комок в горле.

– Напугала, да! – фыркнув, Стас вернулся на свое место. Вальяжно развалился в кресле и окинул меня презрительным взглядом. – Дочка мне тоже больше не нужна, так ей и передай! Пусть больше не ждет папу. Папы у нее нет. Ее папа теперь миллионер, ему некогда с нищебродками путаться!

Всхлипнув, я бросилась бежать из его кабинета.

Какой же он подонок! Как я могла в него когда-то влюбиться?! Еще и мымрой меня обозвал! А когда-то комплименты делал, соловьем заливался, какая я у него красавица.

Закрывшись в переговорной, я даже не включила там свет. Села в темноте на крайний стул и дала волю слезам.

Ох, так горько я давно не плакала! Надо было слушать адвоката и сразу вычитать алименты из зарплаты Стаса, а я поверила в его обещание. Знала же, что все этим закончится. Что теперь плакать? Сама виновата!

Дверь переговорной распахнулась. Вспыхнул свет. Вздрогнув, я подняла голову. В проходе мутными очертаниями проступал мужской силуэт. По малиновому пятну на груди я поняла, что это Алмазов.

– Евгения? А ты почему до сих пор на работе? – изумленно рассматривал меня босс.

– Только без пяти ш-шесть. – Всхлипнув, я спешно вытирала лицо салфетками. – А вы что здесь забыли? Я думала, вы давно ушли…

– Барсетку забыл, пришлось вернуться.

Я натянула на нос очки, и силуэт босса приобрел четкие очертания.

– Барсетка в вашем кабинете.

Несколько мгновений Алмазов неуверенно посматривал на меня.

– Ну идите уже, Павел Демидович! Здесь вашей барсетки нет!

Он все мялся в дверях, не уходил.

– Жень, а тебя обидел кто? – как-то неестественно мягко спросил босс.

Я раздраженно махнула рукой. Дожились, успокаивать меня, что ли, собирается?!

– Идите, Павел Демидович. И свет мне выключите, пожалуйста. У меня есть еще целых пять минут до окончания рабочего дня. Можно, я спокойно поплачу в одиночестве?

Но на мужественном лице Алмазова проступила несвойственная ему в рабочие моменты решимость.

Он уверенно отодвинул стул и сел рядом со мной.

– Нехорошо как-то плакать в одиночестве. Да и некуда мне идти. – Босс неловко махнул своей огромной ручищей. – Дома тоскливо, хоть волком вой. А по ресторанам с друзьями надоело уже: глупо как-то деньгами сорить направо и налево.

Я рассеянно взглянула на него. Хотела съязвить насчет его дружков, которые всегда разделят с ним тоску, а потом передумала и просто попыталась взять себя в руки. Нет, ну в самом деле, нельзя же плакать перед боссом? Но вместо этого сдавленно всхлипнула, и понеслось…

Босс испугался… Нет, серьезно, таким растерянным я его еще ни разу не видела. Он метнулся к кулеру, но вода закончилась еще в обед, а новой не завезли: доставка утром.

Алмазов исчез за дверью. Я уже обрадовалась, что он ушел, но рано. Он вернулся с тем самым чайником, который мы чуть не разбили утром, налил в кружку остатки холодного зеленого чая и протянул мне.

Чай был ужасен: крепкий и кислый от кружочков лимона, которых я насовала от души.

– Так что случилось, Женя? Отчего так много слез? Кто обидел?

– Идите уже домой, Павел Демидович!

– А вот и не пойду! Ты мой заместитель. Это… это как жена, только хуже. Если тебя кто-то обидел, то я должен знать, кто это сделал.

Я протерла очки салфеткой и попыталась надеть их обратно. Как жена, только хуже… Н-да…

– Я справлюсь, честно.

– Не выпущу тебя отсюда, пока все не расскажешь!