Неприкаянные

– Что сказал следователь? – внимательно смотрю на мужа я.

– Много интересного. Я расскажу тебе, когда мы окажемся у меня дома. Терпеть не могу по нескольку раз пересказывать одно и то же.

– Я же умру от любопытства, пока мы будем идти к твоим родителям!

– От любопытства еще никто не умирал, – посмеиваясь, притягивает меня к себе Андрей. – Эрик, бери свой самокат, и вперед, к дедушке домой.

Мальчик деловито подхватывает самокат и тянет его по ступеням вверх. Сейчас, год спустя, это совсем другой Эрик. Он уже почти не помнит прежнего отца. Он спокойно спит, а занятия у психолога помогли нам понемногу преодолеть проблемы с речью и отставанием. Правда, мне пришлось оставить работу в компании «Южный вектор», и теперь у моего мужа новый секретарь. Не подумайте ничего плохого – ей пятьдесят шесть и она отлично справляется со своими обязанностями.

И да, я жду ребенка.

«Спи, пока можешь!» – назидательно советует в телефонную трубку Ира. Их с Демом малышу уже три месяца, и у него начали резаться зубки. Со всеми вытекающими последствиями.

Всей делегацией мы чинно подходим к дому свекров.

В беседке накрыт стол. Юрий Семенович у порога раскуривает трубку. Он в капитанской кепке – это очень нравится Эрику.

– Деда – капитан, привет! – Эрик влетает во двор и несется на самокате по дорожке к дому.

– Привет, мой хороший! Как поживаешь? – Юрий Семенович поднимается с порога нам навстречу. – Тася, как ты себя чувствуешь?

– Отлично, – улыбаюсь я.

– Андрюша, Тася! Как раз картошечка подошла! – выглядывает из окна кухни Ольга Николаевна. – Сейчас будем обедать!

– Пойду, принесу коньяк, – довольно потирает руки хозяин дома.

Стол уставлен вкусными блюдами, и вся семья приступает к обеду.

– Ну, будем здоровы, – приподнимает хрустальную стопку Юрий Семенович.

–Да, будем. Тася, твое здоровье, – приподнимает стопку Ольга Николаевна.

– Спасибо, – улыбаюсь я. С трудом дожидаюсь, когда же все выпьют и приступят к горячему.

– Андрей, я больше не могу, – легко пинаю под столом коленом мужа я. – Немедленно рассказывай новости.

– Какие новости? – переглядываются родители.

– Я был у следователя.

Андрей отодвигает тарелку.

– Кажется, история немного прояснилась.

– Неужели?

Юрий Семенович отставляет стопку в сторону.

– Мать Феликса спустя год захотела просветить следствие.

За столом воцаряется гробовая тишина. Только Эрик стучит вилкой в тарелке, пытаясь наколоть картофель.

– Нашу Дину она не приняла сразу. Дина не соответствовала ее требованиям. Феликс должен был привести в дом непорочную девушку, и только после обряда и благословения матери мог жить с ней, как с женой. Она пригрозила лишить его наследства, если он продолжит отношения с неподходящей под ее требования избранницей. Дина к тому времени уже носила ребенка. Зная страшные наклонности родной матери, Феликс решил спрятать от нее Дину. Не знаю, по доброй воле Дина исчезла, или нет, но Феликсу удалось провернуть свою аферу. Эрик родился в Миконосе, а потом по какой-то причине все трое вернулись в Россию, в дом, который был куплен на имя Дины еще до отъезда. Эрику было около трех месяцев, когда мать случайно узнала о доме на отшибе. По дороге в ночь, когда погибла моя сестра, на черной машине неслась Адина.

После смерти Дины Феликс прятал мальчика от людей. И в первую очередь от матери. Он выбрал Тасю себе в невесты, потому что она полностью подходила под требования матери. А еще она чем-то была похожа на нашу Дину. За две недели до похищения Таси Феликс тайком от матери продал всю сеть отелей. Он планировал усыпить бдительность матери и сбежать в Миконос вместе с сыном и Тасей. Таисия нарушила его планы, выпрыгнув из машины, и тогда он бежал вместе с ребенком.

Дом, в котором держали Дину, а потом Тасю, подожгли последователи Адины. Они же, по ее заказу в отместку за предательство отравили Феликса в его квартире в Маленькой Венеции. За работу местным цыганам Адина пообещала в подарок ребенка. Нашего Эрика. На счастье, мы с Тасей вовремя заметили странную женщину. Вот и вся история.

Я нервно поглаживаю свой большой живот. Мне до сих пор страшно представить, что бы было с Эриком, если бы ветер и солнце не всколыхнули сарафан цыганки.

– Интересно, Феликс планировал держать меня на привязи? – вырывается у меня вопрос. – Вряд ли я бы согласилась ехать с ним в Грецию по доброй воле.

– Судя по состоянию Эрика, на тот момент, когда мы его нашли, у Феликса уже были довольно серьезные расстройства психики. Он рьяно увлекался религиозными трактатами и всеми силами пытался противостоять материнскому увлечению оккультизмом.

– Как же хорошо, что все закончилось положительно, – выдыхает Ольга Николаевна.

– Да, – глажу по головке Эрика я. – Нам было безумно трудно первое время, но мы справились.

– Пусть душа нашей Диночки, наконец, успокоится, – наливая коньяк в стопки, произносит Юрий Семенович.

– Да. Теперь она может быть спокойна, – придвигая к себе свою порцию, грустно кивает Андрей.

Вся семья, кроме на с Эриком, молча выпивает коньяк.

В моей душе странное умиротворение. Тревога, которой было пропитано пространство все это время, внезапно рассеялась. Как будто Дина окончательно успокоилась и тоже растворилась в пространстве.

В тот же миг в моем животе просыпается маленькая девочка. Она больно пинает меня под ребра, и я вздрагиваю.

– Дерется? – улыбается муж.

– Похоже, у нас будет маленькая футболистка, – с упреком посматриваю на живот я.

– Если футболистка, то самая лучшая в мире, – многозначительно поднимает палец вверх Юрий Семенович.

– Деда, а на рыбалку поедем? – болтая ножками под столом, спрашивает Эрик.

– Не поедем, поплывем! – с придыханием обещает тот. – Прямо завтра с утра и поплывем! Андрей, ты с нами?

– А куда ж я денусь? – отзывается мой муж.

– Ой, вот и отлично. А мы с Тасей пока пирог испечем. Испечем же, Тася? – с надеждой посматривает на меня Ольга Николаевна.

– Конечно, испечем, – расплываюсь в улыбке я.

– Наслаждайся вкусностями, пока можешь, – с любовью поглаживает меня по спине Андрей. – Ира вон уже на диете второй месяц сидит. Но что-то никак не похудеет.

– Знаю я, как она сидит, – скептично ухмыляюсь я. – Демид только и успевает пирожные из кондитерской домой таскать.