Ворожея за кадром

– Я думаю, это было лишним. – Резко выдаю я, и чашки звякают, когда она аккуратно ставит поднос на стол рядом с Мокшиным, все еще восседающим на углу.

Ее руки дрожат. Она не знает, куда их деть, когда девушка смотрит на моих коллег в поисках поддержки. Нет, куколка. Начальник здесь я.

– Егор, да перестань. Она идеальна на роль официантки. – Ухмыляется во весь свой рот Костя, но я решительно настроен. Нет ей места в моем сериале. – Глянь, даже и капли не пролила.

– Вот и пусть наймется в своей провинции. Не доросла еще до большого города. – Может и слишком, но я прав – этому воробышку нечего делать здесь, ведь раздавят, сломают.

Однако ее глаза считают иначе. Темно-карие омуты мечут золотые искры в своей запредельной глубине, вызывая мурашки по спине. Когда ж такое было со мной в последний раз? В институте? Румянец на ее щеках, что раньше был вызван смущением, теперь алеет ярче от гнева. А она не так проста, как кажется с виду. И снова я был прав. Лживая. Двуличная. Я намеренно не свожу с нее тяжелого взора, восседая на своем кресле, как на троне мира. Ну, давай же, крошка, покажи себя!

– Что вы себе позволяете?! – Наконец, выпалила она, делая порывистый шаг к моему столу. – Кто вы такой, чтобы судить обо мне?!

– Продюсер этого проекта. – Невозмутимо парирую я, испытывая нездоровое удовольствие от стычки с ней.

– Значит, тот самый Князев, падкий на красивое личико, но не считающий нужным даже узнать чуть больше?! – Ее белоснежные зубки оскаливаются не в надменной улыбке, а в самом настоящем диком оскале. Осторожнее, а то укусит.

– А зачем? – Мой нездоровый энтузиазм только возрастает на ее агрессию. Мы оба будто с цепи сорвались. Пусть я раньше не позволял себе подобного хамства, так что изменилось теперь? Ведь девочка мне ничего не сделала. Но остановить я себя уже не могу. – Я видел ваши фото. Ракурс ничего так. И камера вас любит. Но одних красивых картинок мало. На экране вы еще двигаться будете и говорить. А в вашем досье что-то не наблюдается хоть какого-то диплома об окончании театрального училища. Так о чем может быть разговор?!

– Я уверена, у большей половины сидящих здесь кандидаток, уже одобренных вами, не то что законченной театралки нет, даже классы общеобразовательной школы не все! Однако их прописка, по-видимому, намного краше моей! Так?! – Девушка вся кипит от злости и от прежней робости следа не осталось. А что же окружающие вдруг притихли? Наслаждаются бесплатным спектаклем? Я забыл, что мы не одни, напрочь вылетело из головы, стоило лишь нашим гневным взглядом сцепиться не на жизнь, а на смерть. Жаль, придется закругляться.

– Возвращайтесь домой, Василек. Мы закончили с вами. – Я протягиваю ей документы, не сводя взгляда с точеных скул и упрямо вздернутого подбородка. А как в возмущении вздымается ее грудь! Просто космос! Но я не изменю своего решения. Пусть она невероятно горяча, но не сможет выжить здесь. Москва ломает людей, намного сильнее духом. Что уж говорить о ней?

– Еще посмотрим. – Зловеще тихо произносит она сквозь зубы, выхватывая папку из моих рук, и с достоинством королевы покидает мой кабинет.

А я только сейчас замечаю, что тишина в кабинете полном народу стоит такая, что слышно жужжание мухи на подоконнике. Перегнул палку, наверное? Плевать. Зато Василиса поймет, что все в этом городе такие же мерзавцы, как и я, и спокойно вернется домой.

– Что на тебя нашло? – Первым подал голос Мокшин, наконец, убравшись с моего стола. – Девочка идеальная!

– Именно поэтому ей не место в кино, тем более в криминальном детективе. – Отчеканил я.

– Напротив… думаю, она бы вписалась в сюжет, сыграв на контрасте. – Вдруг подал голос наш сценарист.

Взглянув на него, я вдруг понимаю, что во мне проснулось острое желание ему врезать. Щенячьи глазки Стаса блестят, глядя на поднос с чашками кофе, которые так никто и не принял. Неужели, нашел себе новую музу? И какую по счету? Ну, уж нет! Я первый ее поймал. Мой воробушек!… Боже, что же я несу?!

Василиса.

Не чуя ног под собою, я вылетаю прочь на улицу. Я не плачу, но хрипы рвутся из горла, вызванные яростью. Как смел он так унизить меня перед столькими людьми?! И почему ни один не вступился за меня? Или время джентльменов кануло в Лету? Чертов негодяй! Подонок! Да кто он вообще такой?! Продюсер Князев… И фамилия под стать характеру. Надменный. Бесцеремонный… Эпитеты рвались и куда грубее, но я не позволю этому типу взять вверх над моими эмоциями, которые и так сейчас фонтанировали через край, распространяя свое врожденное волшебное влияние на окружающих. Парни и мужчины постарше оборачивались мне вслед, спотыкались, идя навстречу. Но усмирить свой дар не было никакой возможности. Слишком зла…

В одной из студий заискрила проводка. Не думаю, что это случайное совпадение. Опять я учудила. Выдыхаю полной грудью уже на улице. В небе грохочет гром, тучи свинцовой тяжестью давят на плечи, но я не замечаю ничего вокруг. Только его серо-голубые, стальные глаза. Его ухмылку, полную превосходства. Не был бы он таким подлецом, я бы восхитилась его молодостью для такой должности и сногсшибательной красотой, которая очевидно разбила не одно девичье сердце. Именно разбила, ведь этот человек не ведает жалости, ставя себя выше остальных. Егор Дмитриевич Князев – гласила золоченая табличка на двери в кабинет. Ее я заметила, когда возвращалась туда во второй раз с чашками кофе в руках. Ведь хотела, как лучше… создать непринужденную атмосферу. Видела же, как остальные устали, и перерыв требовался срочно. Да и мне было не сложно. Подумаешь… Я и дома у себя всех так же угощала, бабушка научила. Однако здесь, по-видимому, так не принято.

Дойдя до ворот студии «Мосфильма», я остановилась у высоченного стенда, на котором была изображена кинокамера, и обреченно уселась на бордюр. Люди шли мимо меня туда и обратно. И каждый бросал на меня сожалеющие взгляды, будто зная наперед мою незавидную участь, будто мой провал был написан большими буквами у меня на лбу. Не нужна мне их жалость. Себя бы пожалели, работая в таком гадюшнике, где лишь за один жест широкой души норовят в грязь втоптать.

Гнев продолжал бурлить во мне, пока с неба не начал накрапывать дождь, плавно разрастаясь в полномасштабный ливень. И будто смытые водой, эмоции сдулись до невнятного гула под кожей. Я не сдамся! Еще буду знаменитой, только ради того, чтобы утереть нос этому Князеву. Никогда не была злопамятной, но эта встреча теперь надолго засела в подкорке сознания. И не исчезнет, пока я не заменю ее другой, более значимой.

Платье промокло насквозь. Жаль, красивое было. Пора возвращаться домой. Филя, наверное, проголодался. Как бы снова опять не отправился на поиски продовольствия, или из скуки не разодрал в хлам очередной купленный мной дешевый роман. Этот хорек умеет привлечь к себе внимание, избавив тем самым меня на время от хандры.

Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь и одновременно делаю шаг с газона на дорогу, что ведет в широко распахнутые ворота на основную улицу. Вдруг, с каким-то болезненным шоком, слышу визг тормозов за спиной… Вой возмущенного клаксона почти разрывает барабанные перепонки, когда бампер машины едва задевает мое бедро. О БОЖЕ!… Не удержавшись, я облокачиваюсь ладонью на мокрый скользкий капот. Перед глазами сверкают звезды, нога заходится от боли, и с места сдвинуться я не могу – боюсь совсем рухнуть под колеса. Кто-то с резким криком подбегает ко мне, разворачивая за плечо к яркому слепящему свету фар. Ну, точно, день определенно не мой…

– Что так из-за роли расстроилась, раз решила под машину броситься, ненормальная?! – Кричит в лицо мне Князев.

А у меня одно желание – жаль, что не задавил, как следует, чтобы только голоса его больше не слышать!

Егор.

С документами я оставил разбираться Катю, поручив дело специалисту. А сам решил наведаться в банк. Что-то они задерживают перевод денег. Однако Костя и Стас решили напрочь меня взбесить.

– Друг, ну пойди хоть раз на поводу у творческой жилки. – Умасливал меня Мокшин. – Если Стас уверен в этой девочке, грех нам с ним спорить. Ты же знаешь, у него талант различать в единицах настоящий бриллиант. Вспомни только наш последний проект! Подобранная им Нефедова просто зажгла наш триллер громким ажиотажем!

– Не в этот раз. – Бросил я ему через плечо, давая последние указания Кате. Адреналин прокатывался по венам, стоило мне только снова воспроизвести в памяти образ сбежавшей девушки. Такая невинная с виду и в тоже время такая расчетливая. Хватит. Уже была одна. И я до сих пор с ней не разведен. – Если она такой самородок, как думает наш многоуважаемый сценарист, то ей не составит труда втереться на другую студию. Там вроде комедию собираются снимать?

– Егор Дмитриевич. Василиса – идеальный типаж. Она может в итоге стать главной героиней. – Вклинивается в наш спор Стасик, заслуживая тем самым мой гневный взгляд. Или я сдавать стал, или этот щенок вконец страх потерял.

– С чего бы вдруг? По утвержденному сценарию, главный герой Орлов заводит интрижку с хозяйкой ресторана. Никак не с официанткой. – Цежу я сквозь зубы. – Это ниже его достоинства. По прописанному «типажу»! Или ты снова вздумал что-то поменять?! Нам снимать на следующей неделе! Севастьянов, не зли меня, я ведь легко найду тебе замену! – Уже почти кричу я. Не бывать тому, чтобы кто-либо ставил мне условия на моей же территории.

– Вряд ли. Вы сами только что сказали – съемки через несколько дней. У вас сроки поджимают. – Его самодовольный вид почти довел меня до точки кипения. Нельзя! Мокшин будет только рад моему взрыву. Догадываюсь я, этот тип давно что-то замышляет, и Стасик только масла в огонь подливает.

– Я все сказал. – Прожигаю курчавого сопляка взглядом и бросаю Кате. – Ты знаешь, что делать.

Схватив скомканный галстук со стола, я порывисто выхожу из кабинета. Зачем вообще приезжал?! Нарваться на стаю кобелей, которым махнула хвостом сука в течке? Мог бы сразу спокойно ехать в банк и избежал бы новых трудностей в коллективе. Так нет же. Слишком ответственный, должен все держать под контролем, должен все перепроверять за своими подчиненными. Вот и нарвался… на бестию, что в одну минуту всех нас перессорила.

С каждым шагом завожусь все больше, и даже хлесткие капли дождя не остужают меня на улице. Оказавшись, наконец, в тишине своей машины, опускаю руки на руль и выдыхаю. Пора в отпуск, нервы совсем сдают. Три проекта подряд доконают кого угодно, к тому же если каждый длится от полугода до трех лет.

Поворачиваю ключ, слушая мерное урчание двигателя в ответ. Всегда действует как лучшее успокоительное, по крайней мере, для меня. Ее глаза снова вспыхивают в моих мыслях. Неспокойные, притягивающие… Насыщенный цвет красного дерева. Такими сглазить – раз плюнуть. Хорошо, что я не суеверен.

Выжимаю педаль газа и еду к распахнутым воротам, когда маленькая тень прыгает прямо на дорогу, в свет фар и под самые колеса. С визгом торможу, одновременно хлопая по клаксону на руле. Под его резким звуком я ощущаю запах жженой резины и мокрой земли, но глаз не могу оторвать от нее… Сердце, как сумасшедшее, тарабанит в груди. Ведь чуть-чуть бы еще разогнался и…

Василиса стоит так близко к капоту машины… нет, опирается на него рукой. Я все же ударил ее? Черт! Когда же этот день закончится?! Злость снова вспыхивает во мне. Откуда эта дуреха только взялась?! Об этом и спрашиваю ее, выскочив под проливной дождь. Она не смотрит на меня, но сжимается от громкого голоса. Так ей и надо! Что творит?! Но когда она резко оборачивается ко мне, хлестнув по плечу тяжелой массой своих кудрей, промокших и поникших, то я вижу на ее лице боль и замешательство. Она, что, не понимает, что я ее чуть не угробил?!

Встряхнув ее за худенькие плечи, я повторил свой вопрос уже тише.

– Одна несостоявшаяся роль не стоит суицида.

– Плевала я на твой фильм! Отпусти! – Вдруг пылко выдает она, вырываясь из моих рук и тут же заходясь в тихом стоне от боли. Вот теперь где-то глубоко меня кольнуло раскаяние. Ей же больно, идиот!

– Давай, отвезу в больницу. – Стушевавшись, предлагаю ей, неуверенно касаясь одного оголенного плеча. Холодное. Наверно, промерзла здесь до костей. Что сидела-то тут?!

– Нет. Провинциалка. – Ткнув себя в грудь, горько говорит она, и тут же обжигает меня взглядом. – Или забыл? С такой, как я, даже разговаривать не станут.

– Я заплачу… – Раскрыл я рот и тут же захлопнул обратно. Снова повелся на женские слезы, дурак? Мало Альбине уже заплатил? И эта туда же! Но девушка, оказывается, и сама против. Вон как полыхает гневом, сейчас аж задымится! Видно, не болит уже ничего.

– Обойдусь без вашей милостыни. Хорошего вечера, господин Князев! – Ехидно отозвалась она, неловко присев в старомодном поклоне. Издевается? Определенно. Не дожидаясь от меня последнего слова, она похромала от меня дальше по улице.

Весь ее вид вопил об израненной гордости. Мокрый побитый воробушек… Не разжалобишь! Крови нет, идет сама, значит, перелом отсутствует. Оглянувшись по сторонам, я не вижу посторонних зевак – свидетелей наезда.

Провожаю ее худенькую фигурку взглядом до автобусной остановки и сам возвращаюсь в машину. Руки непроизвольно шарят по карманам, но находят желаемое лишь в бардачке. Машинально достаю сигарету из пачки и закуриваю. Только после первой доброй затяжки, зайдясь в удушливом кашле, до меня доходит запоздалая мысль – ведь уже год, как бросил…

ГЛАВА 6

Василиса.