Солнечный луч. Фаворитка

– К сожалению, – отстранившись, произнесла я, – у меня нет ничего, что я могла бы дать тебе в ответ. Только сущую пустяковину – себя саму.

– А большего и не надо, – ответил он и прижался к моим губам.

– Государь, – прервал нас гвардеец, – сюда идут.

– Чтоб их пожрали псы Аденфора, – проворчал король, отстранившись.

Он выпустил меня из объятий, буркнув еще какое-то ругательство, теперь помянув приличия, которые я требовала соблюдать на людях. Не удержавшись, я хмыкнула и удостоилась непроницаемого взгляда – на берегу пруда вновь стоял государь Камерата. Что ж, это было верно, и графиня Тибад, вернув себе любезный вид, развернулась в сторону, откуда показался пока еще незнакомый мне мужчина.

Он был немолод, опрятен и недурно одет, из чего я сделала вывод, что перед нами не прислуга. Мужчина приблизился, поклонился королю, после, окинув меня быстрым взглядом, снова склонил голову и представился:

– Барон Одаман Стирр, ваше сиятельство. Имею честь быть управителем вашего имения.

– Весьма приятно с вами познакомиться, ваша милость, – ответила я с вежливой улыбкой.

И мы последовали за бароном знакомиться с делами поместья, со слугами и соседями, которые вскоре потянулись к Тибаду, чтобы засвидетельствовать свое почтение хозяйке графства…

Глава 4

– Какое замечательное место… Да, мне оно определенно нравится.

Я склонила голову к плечу и еще раз осмотрела дом из красного кирпича. И пусть он требовал ремонта, но я уже видела, что это именно то, что мне нужно.

– Так что это было, вы говорите? – я полуобернулась к управителю моего имения.

– Дом священника храма Великой Праматери, ваше сиятельство, – ответил барон Стирр. – Позволите ли задать вам вопрос?

– Разумеется, ваша милость, – кивнула я, любуясь ветшающей развалюхой.

– Зачем он вам нужен?

– Здесь будет пансион, мой дорогой управитель, – улыбнулась я. – Первый пансион для девочек, где их станут обучать не только складывать буквы в слова и считать на пальцах, но и иным наукам. Но школа будет доступна не только для пансионерок. По большей степени пансион нужен тем, кто живет слишком далеко отсюда или не имеет возможности содержать ребенка, а вот школу смогут посещать дети разных сословий.

– Но для чего вам это? – изумился барон.

Я обернулась к нему и вопросительно приподняла брови.

– А зачем вы получали образование?

– То я… – начал управитель, и я прервала его:

– В чем ваша исключительность? О, ваша милость, не почтите за оскорбление или принижение вашего достоинства, но мне любопытно, в чем вы видите свое превосходство над будущими пансионерками?

Барон несколько опешил, пытаясь понять, что я хочу услышать. Однако быстро откинул оторопь и уверенно произнес:

– Во-первых, я мужчина, а во-вторых, дворянин. Мне полагается быть образованным, да и дамы нашего с вами общества получают недурное образование. Однако вы говорите о разных сословиях, ваше сиятельство, но это означает, что вы желаете объединить в одном классе крестьянку и аристократку? Немыслимо!

– О нет, – усмехнулась я, – на аристократию я не покушаюсь. Обучайте своих дочерей, как считаете нужным, но не изумляйтесь, когда крестьянка окажется умней и разносторонне более развита, чем, к примеру, ваша племянница.

– Но это же чушь! – воскликнул его милость, но кашлянул, чтобы скрыть неловкость и склонил голову: – Простите великодушно, ваше сиятельство, я не желал вас оскорбить. Однако я считаю, что вы хотите вложить ненужные знания в головы девочек, удел которых следить за домом, ходить за скотом и взращивать урожай на огороде. К чему им знание истории и географии? А языки? С кем они будут говорить на них? А декламировать произведения великих поэтов?

– Вы совсем не оставляете им выбора, ваша милость, – заметила я и, взяв его за руку, направила к коляске, дожидавшейся нас. – Почему дочери пахаря не пойти дальше? Отчего вы решили, что она не может после продолжить свое образование и получить профессию, которая позволит ей вернуться в свою деревню и принести пользу несравнимо большую, чем мать семейства?

– К примеру? – озадачился барон.

– К примеру, ветеринар или доктор? А может быть, и учитель…

– Женщина?! – вопросил его милость и весело рассмеялся. – Вот уж насмешили, ваше сиятельство!

– Чем же? – без тени улыбки спросила я.

Он помог мне сесть в коляску, устроился радом и буркнул:

– Извините, я вовсе не потешаюсь, просто ваши слова мне кажутся шуткой. Ну кто в здравом уме пойдет лечиться к женщине?

– Однако к знахаркам не гнушаются ходить не только простолюдины, но и аристократы, причем, мужчины, – пожала я плечами. – Люди верят в силу трав так же страстно, как и в силу магии. И в минуты немочи им не столь важно, кто даст им заветный мешочек со сбором, лишь бы помогло.

– Подождите, госпожа графиня, умоляю! – воскликнул Одаман Стирр. – Вы толкуете о совершенно разных вещах! Знахарство – это древние знания, основанные на сборах трав. Но врачевание… – он развел руками, – простите, но… Это же и хирургия в том числе. Что же вы хотите сказать, что кто-то ляжет женщине под нож? Это же верное самоубийство!

Теперь рассмеялась я. Его милость насупился и взглянул на меня исподлобья.

– Стало быть, вы не опасаетесь заполучить в сборе ядовитой травы? Или того, что снадобья попросту перепутают? Заметьте, это может сделать и мужчина, к тому же по злому умыслу. Он ведь знахарь и никакими законами не связан. Это лишь ваша вина, что воспользовались его услугами. Нет, его, конечно же, будут судить и накажут, если найдут отравителя. Только ведь его жертве от этого уже толку не будет. И, зная о таком риске, вы предпочтете сомнительные знания знахаря или же и вовсе шарлатана подготовленному специалисту лишь потому, что она женщина? Я ведь вам толкую об обучении, а это знание анатомии, признаков заболевания и способах лечения.

– Да кто их в университет пустит?!

– Думается мне, что пройдет не так много времени, когда их в университет не только пустят, но и примут и станут обучать. И можете мне поверить, что это будут великолепные знатоки своего дела, потому что им придется доказывать свою состоятельность, в отличие от студентов-мужчин, которые станут рассчитывать лишь на свой пол.

– Вы говорите что-то невероятное, – покачал головой барон.

– Почему? – искренне удивилась я. – Среди магов никто полов не различает. Важен лишь их дар и умение им пользоваться. – Его милость встрепенулся, но я отмахнулась: – Не надо говорить, что это магия. Ее тоже надо уметь использовать. А это обучение, мой дорогой управитель. Однако постигают магические премудрости и мужчины, и женщины. Пол нисколько не влияет на талант и возможности. Так отчего же вы так унижаете не одаренных женщин? Разве же мы неполноценны? Быть может, обделены разумом, волей и целеустремленностью?

– Нет! – возмутился его милость. – Ничего подобного я не говорил. Ваше сиятельство, я вовсе никого не унижаю, лишь трезво смотрю…

– Нет, господин барон, – вновь прервала его я. – Вы мыслите стандартами, которые диктуют вбитые всем нам в голову правила. Я же предлагаю вам взглянуть шире. И если вы позволите себе отойти от принятых устоев, то изумитесь, сколько обнаружите нового. Но, – я улыбнулась, – это всё разговоры о фантомах, которые парят в воздухе, однако плоти не имеют. Сейчас мы оставим споры, жизнь нас еще рассудит. А вот о пансионе поговорим уже со всей уверенностью. Кого вы порекомендуете взять подрядчиком?

Его милость ответил не сразу. Он еще пребывал в пылу едва окончившегося спора, я не стала торопить. Только поглядывала с любопытством и ждала, что последует далее.

– А как же мальчики? – вместо ответа на мой вопрос спросил Стирр. – Они останутся на прежнем уровне знаний, в то время когда девочки шагнут дальше и обретут перспективы, о которых вы толкуете? Вам не кажется, что это только разобщит их в будущем? О чем говорить читающей женщине с малообразованным мужчиной из своего сословия? Да они попросту не поймут друг друга!

Улыбнувшись, я похлопала кончиками пальцев по ладони, аплодируя мыслям управителя.

– Весьма недурные соображения, ваша милость, – произнесла я. – И они справедливы, а потому мы откроем и второй пансион со школой, но уже для мальчиков. А после и школу, которую будут посещать ученики обоего пола…

– Невозможно!

– Возможно, – отмахнулась я. – До десяти лет возможно. «Школа первых знаний», так мы ее назовем. А дальше ученики, кто захочет продолжить обучение, смогут перейти в женскую и мужскую школу соответственно. Но начнем с женского пансиона. Мне любопытно, сколько семей оценят возможности, которые появятся у их дочерей.

Барон отвернулся. Он некоторое время ехал, в молчании поглядывая на дорогу, а после произнес чуть ворчливо: