Солнечный луч. О чем молчат боги

– Твои родные…

– Есть ли они? Но если и есть, то они не видели моего тела. Оплакивать покойника, стоя над его телом, и потерять и не знать в точности, что произошло, – не одно и то же. Если в первом случае уже известно, что всё кончено, и остается только приходить на могилу, то во втором есть надежда, а она позволяет верить в то, что близкий тебе человек жив и здоров. Кто знает, быть может, мои родные даже рады тому, что я исчезла. Если там остался недруг, то они, напротив, могут быть счастливы, что я избежала угрозы и спаслась. Так зачем же вам вмешиваться? Какие намерения вами движут на самом деле?

Илгизит не ответил. Он смотрел вперед и на меня более внимания не обращал. А вот я на него поглядывала и размышляла. Пыталась понять причину желания «помочь». Когда-то Рахон говорил о том, что они могут вернуть мне память. Не скрывал, что махира интересуют мои знания. Теперь уверяет, что они смогут вернуть меня в родной мир. В первое посещение это обещание имело сослагательное наклонение, теперь же звучит более уверенно.

Решили избавиться от меня, чтобы ослабить тагайни? Это было бы возможно, если бы они уже не начали двигаться вперед. Буду ли я рядом, или нет, но маховик уже начал набирать ход. Самое главное мы с Танияром уже сделали – показали, что можно жить иначе, заставили думать и действовать. Прогресс уже сделал первые шаги, что показал кузнец и его новое оружие, которое я видела, когда смотрела со стены за битвой. И не только оружие. Так что мое исчезновение уже ничего не изменит.

Да и зачем так сложно избавляться от меня, когда можно было просто свернуть шею и оставить тело на старом подворье. Но Рахон говорит о моем мире. Зачем он вообще понадобился илгизитам…

– Да неужто, – пробормотала я себе под нос и опять устремила взгляд на пятого подручного. – Вы хотите перейти вместе со мной? Вы хотите попасть в мой родной мир? Это так? Зачем? Получить знания? Оружие? Насадить веру в Илгиза? Последнее невозможно, там свои боги, а вас слишком мало против целого мира. Значит, знания и оружие? Или знания об оружии?

Рахон бросил на меня непроницаемый взгляд и отвернулся, а я усмехнулась, всё более уверенная в своей догадке. Значит, я для них ключ от другого мира, и, чтобы туда попасть, нужно пробудить мою память. Возможно, им просто нужна я сама. Впрочем, нет. Им нужна моя память, потому что я не только ключ, но и проводник.

Да, весьма достоверно выглядит. Только вот я теперь еще больше не хочу возвращаться в тот мир, уже ради тагайни. И что же мне делать? Как помешать еще большему усилению врагов Создателя и его детей? Как не позволить илгизитам войти в портал? Мое благодушное настроение таяло с каждой уходящей минутой. Однако я заставила себя успокоиться, потому что еще ничего не произошло. И всё это всего лишь мои догадки. В любом случае мы еще даже не добрались до Дааса. К тому же на моей стороне Белый Дух, а значит, тревожиться рано. Хотя, признаться, ехать к великому махиру мне теперь вовсе не хотелось.

– Рахон, – позвала я, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, – вы ведь уже сильней тагайни и всех племен, вместе взятых. На вашей стороне единство, они разобщены. У вас есть оружие, которого нет в таганах, а у племен так тем более. К тому же Илгиз одарил вас силами, которыми ты похвалялся. Зачем вам нужны знания чужого мира?

– Знания – это великая сила, – ответил илгизит.

– А если у вас ничего не выйдет? Если я ничего не вспомню или же вы не сможете открыть портал? Что тогда? Я перестану быть дорогой гостьей? Убьете меня? Мужу вряд ли вернете, но что тогда сделаете?

Пятый подручный задержал на мне взгляд, а после ответил:

– Ты не умрешь.

– А зачем я вам буду нужна, если не оправдаю ожиданий?

– Ты не умрешь, – отчеканил Рахон и отвернулся.

– Мило, – усмехнулась я. – Хорошо, успокою себя твоим обещанием.

– Ашити, – илгизит остановил салгара, я последовала его примеру, – зачем ты задаешь столько вопросов? Ты даже еще не вошла в Даас, не увидела Алтааха, не говорила с ним. Потерпи, и ты сама поймешь, что опасаться нечего. Махир мудр, он не обидит тебя.

– Увидим, – ответила я и снова пустила своего «козла» рысью.

Итак, моя роль в чаяниях илгизитов наконец-то определилась. И я более чем уверена, что таковой она была изначально. О чем будут вестись разговоры, я примерно предположить могу, значит, и продумать ответы. Это уже весьма недурно. Верно? Верно. Что еще я могу? Могу изворачиваться и лгать, даже если память и вправду вернется. А если попытаются влезть в сознание? У Рахона это уже не получилось, я от него закрыта. Возможно, и Алтаах не пробьется. И тогда им останется полагаться только на мою искренность, а ее я обещать не стану. И тогда что у нас выходит? А выходит, что я волнуюсь попусту. И доброе расположение духа вернулось.

Далее я ехала, вновь праздно рассматривая окрестности, но вскоре любопытство иссякло, потому что виды становились всё более однообразными – скалы, скалы и снова скалы. Растительность постепенно таяла, дорога становилась всё неудобнее и круче. А еще спустя некоторое время я сумела по достоинству оценить салгаров. Эти животные легко проходили те подъемы, которые я опасалась бы миновать и на собственных ногах. А когда они еще и начали перескакивать по камням, я и вовсе взвизгнула и крепче вцепилась в поручень, приспособленный к седлу.