Солнечный луч. На перекрестке двух миров

– Что-то вас смущает? – спросила я, вдруг насторожившись.

– Одну минутку, я еще смотрю, – ответил Смагли Ханд.

Он достал из ящика стола лупу и поглядел на дно подсвечника уже через нее. После отложил первый подсвечник и взял второй. Но его он уже не рассматривал, сразу перевернул вверх донышком. Вскоре отложил и взял шкатулку. Затем пришла очередь статуэток, и, наконец, торговец Ханд обратил на меня пристальный взор.

– Где ты это взяла? – вопросил он, как-то стремительно перейдя на уничижительную форму обращения.

Если бы я была в Белом мире, то не обратила бы на это внимания, потому что выкали там, только имея в виду компанию более двух человек. Но я была не там, а здесь, и то, что почтенный Смагли перешел на «ты», было дурным знаком.

– Они достались мне от покойного дяди, – спокойно ответила я. – Что вас смутило, Смагли, и отчего вы стали так грубы?

Мужчина не ответил. Он продолжал сверлить меня изучающим взглядом. Мне подумалось, что стоит прервать нашу пока еще не состоявшуюся сделку и, забрав безделушки, поскорее покинуть лавку. Я уже протянула руку к шкатулке, но Ханд перехватил ее за запястье и рывком потянул на себя. Прилавок уперся мне в грудь, и я вскрикнула. Больно было и в груди, и руке, потому что хватка оказалась железной.

– Что вы делаете?! – возмутилась я.

– Никакой дядя тебе эти вещи не оставлял, – уверенно отчеканил старьевщик. – Ты украла их в замке. Или же их украл твой дядя, и тогда ты должна назвать его имя.

– Да с чего вы взяли?!

– На них стоит клеймо Ленсти, – ответил Ханд. – Все вещи в замке имеют это клеймо. Я знаю это, все в городе знают, потому не вздумай мне врать. Как ты попала в замок или кто твой дядя?

Меня охватила паника. Можно было придумать имя «дяди», но у меня теперь появилось подозрение, что и имена людей, когда-либо служивших в замке, в городе тоже знали. Причина для этого имелась – всю обслугу, скорее всего, нанимали как раз здесь. А так как городок Ленсти был маленьким, то и фамилии тех, кто жил в нем, старьевщик хорошо знал. И значит, если опять совру, он меня подловит.

Однако и признаваться в краже я не собиралась, иначе последует другой вопрос – как я попала в замок. Я знала только двоих человек, кто имел отношение к замку, но сторожа выдавать мне не хотелось, а Эйрис вряд ли бы меня выручил и в этот раз.

– Я не была в замке и ничего там не воровала, – как можно увереннее произнесла я.

– Тогда откуда взяла всё это? – сурово вопросил Смагли Ханд.

– Послушайте… – начала я, но старьевщик прервал:

– Не надо заговаривать мне зубы. Хотя можешь и не отвечать, полиции расскажешь всё. У нас тут ворья не любят. И я не стану с тобой возиться, лучше сразу отправлю куда следует.

Боги! Положение было ужасающим! И с этим надо было срочно что-то делать. А пока мои мысли метались в поиске решения, старьевщик Смагли успел крикнуть сына.

– Зови полицию, – велел Ханд. – К нам тут воровка заявилась.

Парень кивнул и выбежал за дверь. У меня на глаза навернулись слезы. И даже не столько из-за того, что меня потащат в полицию и будут допрашивать, а что теперь я могу и вовсе не попасть в Белый мир. Из тюрьмы найти Элькоса станет невозможно, и уж тем более не выйдет поговорить с родителями. Я попросту сгину где-нибудь на каторге, и мой возлюбленный уже никогда не увидит ни своей жены, ни детей, потому что я его единственная женщина до конца жизни.

– Нечего слезы лить, – усмехнулся Ханд. – С виду приличная женщина, а такое непотребство.

Приличная женщина с виду? С виду?! Да кто он такой, этот старьевщик Смагли Ханд, чтобы так говорить с дважды королевой?! И в одном из этих «дважды» я могла бы быть его королевой! Хвала богам, что не стала, но все-таки! Прилив негодования был стремительным и отрезвляющим. А дальше события понеслись столь быстро, что мое сознание едва за ними успевало.

Схватив свободной рукой подсвечник, я с силой ударила им по руке старьевщика. Он взвыл и выпустил меня. Швырнув в него проклятым подсвечником, я сдернула с прилавка саквояж, так и не закрыв его, и бросилась прочь из лавки. И пока я бежала, одежда начала вываливаться наружу. А когда упала и книга, я подобрала ее и, выкинув саквояж, побежала, не разбирая дороги.

– Держи ее! – закричал мне в спину Смагли Ханд.

А спустя еще пару минут я услышала противный звук полицейского свистка. Куда я бежала, не знаю, но отчетливо слышала топот нескольких пар ног за спиной, и он приближался. А в какой-то момент мне наперерез кинулся дворник, широко раскинув руки, будто собирался заключить в объятия. Я поднырнула под его руку и побежала дальше.

Влетев в тупик, я завертела головой, отыскивая выход. Звук погони был уже совсем близко. Свистел свисток, и слышалось улюлюканье юноши, должно быть младшего Ханда.

– Стой, воровка! – рявкнул незнакомый мужской голос.

Я повернула голову и увидела, что мужчина в мундире полиции всего в нескольких шагах от меня. Он уже не бежал, как и дворник с младшим Хандом. Кто с ними был еще, я не разглядела, потому что взгляд мой остановился на приоткрывшихся воротах со знаком богини Левит.

– О, Хэлл, – выдохнула я и метнулась к воротам, закричав: – Сестра, помощи! Я прошу защиты Левит!

– Стой! – закричал один из моих загонщиков.

Снова засвистел свисток, но я уже ворвалась под надежную защиту стен Дома дочерей Левит, и ворота закрылись перед мужскими носами.

– Именем закона! – загрохотав кулаком в створу, закричал полицейский.

Женщина, впустившая меня, открыла зарешеченное окошко в воротах и строго ответила:

– Здесь только один закон, и если вы не святотатец, то не смейте угрожать дочерям Левит, или же будете иметь дело с самим патриархом.

– Но вы укрываете у себя воровку! – возмутился полицейский.

– В первую очередь эта женщина – дитя Богини, как и все мы, – парировала служительница Левит. – Она просила защиты Матери, и мы не вправе отказать. Прежде мы выслушаем ее, а уж после будем решать, что делать дальше. Ступайте, господин полицейский, и пусть Богиня не оставит вас своим благоволением.

Окошко закрылось, а из-за ворот донеслась короткая, но витиеватая брань. Служительница обернулась ко мне и произнесла также строго:

– Идем, дитя, старшая сестра выслушает тебя. Но учти, если она посчитает тебя виновной, мы будем вынуждены отдать тебя в руки правосудия.

Кивнув, я последовала за женщиной, и в моей голове кружилась лишь одна мысль: почему я сразу не подумала о дочерях Левит?! Впрочем, знаю. Я человек светский, и, кроме моей любви и веры в Хэлла, в этом мире более никак набожность не проявлялась. Я дружила с патриархом, но больше для дела. А дочери Левит и вовсе оставались теми, о ком я знала, помогала, если обращались, но, в общем-то, особо не сталкивалась. И ставку на них не делала, сразу общаясь с главой церкви.

Однако же в моей нынешней ситуации именно на них и стоило полагаться, потому что для женщины нет надежнее помощи, чем та, что попросила у ворот дочерей Богини. Осталось только придумать, что им говорить, чтобы не поймали на лжи и не выдали полиции. Вздохнув, я решила быть почти искренней. Изменю лишь детали, а там, глядишь, и добьюсь расположения старшей сестры. Тогда и до столицы помогут добраться, и вещами снабдят взамен потерянных, и дадут необходимую мне защиту.

Тем временем меня вели по небольшому уютному дворику, посреди которого благоухала цветочная клумба. У белоснежной каменной стены, окружавшей двор, росли кусты сирени, и они тоже цвели и благоухали. Наверное, задержись я тут подольше, и дышать стало бы даже трудно от обилия душистого аромата. Впрочем, может, и нет. Запах был ненавязчив и приятен.

Однако оставим двор и цветы. Тем более мы уже успели войти в высокую лакированную дверь, явно новую, украшенную позолоченной отделкой. Но на этом все роскошества и закончились. Дом дочерей Левит был прост и скромен, но чист и опрятен, как и дворик. Мы поднялись на второй этаж небольшого двухэтажного дома, и моя проводница постучала в одну из дверей.

– Сестра, одна из дочерей Левит просит о защите нашей Матери, – сказала она, а после посторонилась: – Проходи, дитя.

– Благодарю, – улыбнулась я и шагнула в маленький кабинетик.

За столом сидела женщина средних лет в свободном белом платье, какое носили все дочери Левит. На шее ее висела цепь с серебряным медальоном, внутри которого расходились золотые лучи – знак жизни, знак Левит. Черты лица старшая сестра имела приятные, даже привлекательные. И улыбка ее была тоже приятной.

– Проходи, дитя, – сказала она и указала на кресло для посетителей.

– Благодарю, – снова улыбнулась я.

Пройдя к креслу, уселась и посмотрела на хозяйку этого дома, которой подчинялись все младшие сестры, послушницы и гости.

– Доброго утра, сестра, – несколько запоздало поздоровалась я.

Она чуть склонила голову, отвечая, однако вслух так ничего и не произнесла. Сидела и смотрела на меня столь пристально, что я ощутила поначалу смущение, после недоумение, а затем и вовсе раздражение. Поведя плечами, чтобы стряхнуть давящее чувство внимательного взора, я прочистила горло и представилась: