Сломай меня, если сможешь. Дилогия

– Это так важно, учиться там? Мам, я не Романова, мне не обязательно. Я не хочу, и ты это знаешь. Я люблю рисовать, ты помнишь?

– Я знаю, дорогая, но я хочу, чтобы ты выросла достойным человеком, с хорошим образованием. Хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

– Я не нуждаюсь, мам.

– Я говорю не о «сейчас», я говорю о твоем будущем, Лерочка.

– Я поняла тебя. На кухне что-то подгорело, пока ты думала о моем СЧАСТЛИВОМ будущем.

Войдя в комнату, я подумала, что нужно попробовать порисовать, иначе, вскоре, я растеряю свои навыки. Достав из комода лист бумаги, размером А4, и карандаш, я присела на смятую мною постель. Мне хотелось нарисовать что-нибудь доброе, но в голову ничего не приходило, кроме как, скомкать этот лист бумаги и швырнуть в стену, дурацкого фиолетового цвета, который я ненавидела, как всю эту комнату и дом, или затолкать скомканный лист в рот Кирилла, чтобы эта скотина знала, что я не могу теперь рисовать.

Глава 2

Неделя пролетела незаметно. Кирилла практически не было дома, катался на своей новенькой «Мазде», поэтому, мы особо не пересекались. Он уходил утром, когда я еще спала, а приходил за полночь.

–Удачи, доченька. Мама поцеловала меня в лоб и провела рукой по моей щеке. Пока мы стояли у выхода, мимо нас, быстро проскочил Кирилл, даже не поздоровавшись, как будто нас не существует. Через пару секунд мы с мамой вышли на улицу, а младший Романов уже заводил свою машину.

– Кирилл! – Крикнула мама и он поднял глаза, зверски посмотрев на нас, через лобовое стекло.

– Ты не хочешь подождать Леру?

– Мам! – Завопила я. – Я поеду на велосипеде. – Пока я говорила это, машина Романова уже скрылась за пределами большого кирпичного забора.

Мама вздохнула.

– Давно вы поссорились?

– Мы не ссорились.

– Тогда что происходит?

– Ты только спустя почти три месяца заметила, что что-то происходит? Ты такая внимательная, мама. – Фыркнула я и ушла в гараж за велосипедом.

Войдя внутрь, я заметила, что мой велик, единственный который находился в помещении. А где же его велосипед? Сколько раз была здесь и велик Кирилла, постоянно стоял, прямо у входа. Он говорил, что всегда ставит его на это место, чтобы не терять ни секунды, когда соберется поехать ко мне. Мы ценили наше совместное время, потому что из-за километров, которые разделяли нас, его всегда, не хватало.

– Пф.. Черт. Плевать.

Не сказать, что день был ужасным, но время тянулось до бесконечности. Мне казалось, что я никогда не выйду из этих стен. ВГФЭУ – какой абсурд.

Четыре пары совершенно непонятного мне, бреда, довели меня до головокружения. Я была счастлива, что на сегодня это все закончилось, и я смогу поехать домой, вспомнив место своего проживания, мне стало еще хуже. Ненавижу то, что должна называть это место домом. Это дом Кирилла и мне нравилось мое старое положение гостя и друга.

***

Мой велик стоял на заднем дворе универа, это было что-то вроде парковки, для студентов. Многие оставляли свои машины в этом месте, ну я и подумала, что мой велосипед никому не помешает, одиноко стоя в уголке, но я ошиблась.

– Вот черт!

Оба колеса на моем красавце, были спущены, а цепь разорвана пополам. Моей злости не было предела, и я вскрикнула, долбанув ногой по колесу.

Повернувшись лицом к парковке, я заметила Кирилла, садящегося в машину. Мои глаза сузились, и я побежала к цели. Дернув ручку переднего передней двери «Мазды», я открыла дверь и схватила Кирилла за грудки, сжав черную водолазку, которая, как я успела заметить, ему очень шла. Конечно, черт побери, ему идет все.

– Это ты сделал, придурок?! – Заорала я. – Да это ты, я знаю.

Романов ничего не ответил, он смотрел на меня равнодушными глазами и спокойно вышел из машины, став прямо передо мной. Мои руки опустились, и я больше не сжимала ткань его водолазки.

– Ты и, правда, больная.

– Ты проколол колеса велика и разорвал цепь, я не знаю, каким образом ты это сделал, и мне плевать, как ты сейчас будешь это все склеивать.

– Я не трогал твой идиотский велик, дура.

– Ах, теперь я дура, ну отлично. Мало того, что ты сломал мой велосипед, так ты еще и обзываешь меня. Ненавижу тебя, скотина.

Лицо младшего Романова напряглось, но сам он оставался спокойным и неподвижным.

– Взаимно, – ответил он и сел в машину.

Я снова открыла дверь, Кирилл даже не повернул голову в мою сторону, он смотрел вперед, готовясь к отъезду.

– Где твой велосипед? – Абсолютно спокойным тоном, спросила я.

– На свалке. – Он резко дернул ручку и захлопнул дверь, чуть не придавив мне пальцы.

Домой я пришла около девяти вечера. Гуляла в парке, думала, пыталась рисовать, но снова ничего не вышло.

Поднимаясь вверх, по лестнице, я как, назло, столкнулась с этим дебилом. Его я хотела видеть меньше всего, но как ни странно, на мое появление, у него не было никакой реакции, он даже не взглянул в мою сторону.

«На свалке», черт, это и правда, обидно. Наверное, самое обидное из того, что мне приходилось от него услышать.

Подумать только, Кирилл так запросто выбросил его? Велик – это наше детство, это – мы, это – наш символ дружбы. Он выбросил, не велик – он выбросил меня.

Сегодня я почти не спала, думала об этом дурацком велосипеде. В зеркале я увидела себя не в лучшей форме, худое бледное лицо, даже бледнее, чем обычно, и синяки под глазами.

Я причесалась и закрутила свои густые волосы, в пучок. Направляясь в ванную, которая находилась между нашими с Кириллом комнатами, я услышала чьи-то крики, и поняла, что это Кирилл и Владимир Николаевич. Вопли доносились из комнаты младшего Романова, и я остановилась у входа в ванную комнату, чтобы послушать, о чем спорят отец и сын. Обычно я так не делаю, но мне было жутко интересно, что не поделили идеальный отец с не менее идеальным сыном.

– Я больше не хочу это обсуждать.

– Но, ты будешь! Пока ты живешь в моем доме, ты будешь обсуждать то, что я посчитаю нужным. Ты будешь относиться к этой девочке нормально, как к члену нашей семьи.

– Но она не наша семья.

– Я тебя не спрашивал. Когда мы с Леной узаконим свои отношения, вы будете полноценными братом и сестрой. Ясно! И сегодня вы поедете на занятия, вместе.

– Я не повезу ее в своей машине.

– Она перестанет быть твоей, если ты будешь и дальше себя так вести.

Это последнее что я услышала, не считая шагов направляющихся к выходу. Я быстро заскочила в ванную и закрыла дверь.