Победы, которые не умирают

Прокл в Совете резко выступил против приглашения спартанцев, но это ничего не изменило, кроме отношения к самому Проклу. Быстро вспомнили, что София принадлежала к роду Алкмеонидов, и мнение Прокла сочли предвзятым.

***

После получения гражданских прав, как и любой спартанец, Клеант вступил во владение земельным наделом. Он когда-то принадлежал отцу и находился недалеко от той самой деревни, где во время криптии побывал Клеант. Как правило, владельцы земли редко посещали угодья: в том не было особого смысла, поскольку хозяйство лежало на илотах, которые отдавали хозяину определённую часть урожая, а остальное использовали для собственных нужд.

Получив землю, Клеант решил поехать в Мессению лично и осмотреть владения. Каллител усердно готовился к очередным Олимпийским играм, но тоже надумал ехать, тем более его надел был в тех краях. Итак, друзья отправились на запад, к посёлку под названием Абия.

Путешествие к горам на границе со Спартой заняло пару дней. Места были живописными, но Клеант в спешке не обращал внимания на красоты природы. К чему спешка, он и сам не знал, но остановок в пути они почти не делали. Клеант уже проходил путь в обе стороны и чувствовал себя уверенно.

Они подъезжали в деревушке, где раньше жила Леония. Каллител с любопытством осматривался, не замечая устремлённого вперёд взгляда Клеанта. Но если дорога была Клеанту знакома, то саму деревню он увидел впервые. Точнее, он её не увидел: от посёлка ничего не осталось, кроме обугленных стен, почти обвалившихся за прошедшую зиму. Клеант резко остановился, глядя на разрушения. Деревня перестала существовать.

– Что это за место? – Каллител равнодушно взирал на чёрные остатки пепелищ.

– Я был тут в прошлом году…

– А, значит, отсюда едва не начался мятеж? Справедливый финал для тех, кто посмел поднять на нас руку, правда?

– Разумеется, – Клеант почти бегом направился в сторону Абии. Участки друзей находились по соседству, общая граница проходила по ручейку. Городок Абия славился тем, что упоминался в поэмах Гомера. Семьи илотов Клеанта ютились в крохотных домишках. Кроме того, на участке сохранилась с древних времён небольшая двухэтажная усадьба, но никто не занимался ею лет двадцать: отец Клеанта не любил проводить время в Мессении. Клеант обошёл усадьбу, прикидывая, стоит ли попробовать пожить здесь, но решил пока ничего не предпринимать, а познакомиться сначала с рабами.

Илотов было десять – четверо мужчин, три женщины и трое детей. Харипп – невысокий коренастый мужчина со следом ожога на левой щеке – выступил вперёд и представил остальных: свою жену, двоих детей, брата, его жену, а также кузена Дамиса и его сестру с мужем и ребёнком.

Среди них выделялся Дамис. Он был крупнее всех, но боги обделили его разумом. В его глазах цвета болотной жижи застыло необычное выражение, совершенно, как заметил Клеант, не свойственное мессенцам: он смотрел на всех так, словно доволен жизнью. Добродушие исходило от него, а остальные илоты относились к нему, как к малому ребёнку. Почему-то Клеанта оскорбило, что в нём не видят врага – такого, какими были для него самого новоприобретённые рабы.

Илоты насторожённо поглядывали на нового хозяина, не зная, чего ожидать. Дамис безмятежно смотрел на Клеанта, и тот почувствовал себя неудобно, велев всем разойтись. Оставаться в усадьбе не хотелось, и Клеант отправился к дому Каллитела.

Клеант решил пожить в Абии несколько дней, понаблюдать за работниками, да и просто не слишком стремился возвращаться в Спарту. Он с детства любил одиночество, но в Спарте остаться одному невозможно. У него имелись бесконечные обязанности и многочисленные знакомые, которые делили с ним всё: пищу, сон, кров, военную подготовку, спортивные тренировки, развлечения. Только с Каллителом он чувствовал себя комфортно – тот ненавязчиво и легко переносил молчание и угрюмость Клеанта. Каллител был старше почти на десять лет, но из-за победы в Олимпии смотрел на Клеанта как на равного. Даже обучая его навыкам, необходимым спартанцу, Каллител относился к младшему товарищу с заметным уважением.

Клеант не задумывался о том, что заставляло его уезжать из собственной страны. Его походы в Олимпию, криптия, проведённая во враждебной Мессении, – при любой возможности он стремился вырваться из окружавших его границ. Сейчас он тоже не слишком торопился уехать из мест, где впервые обагрил руки человеческой кровью. Он слонялся по Абии, поклонился Гераклу в храме Геракла и Абии – кормилицы сына знаменитого героя, порасспрашивал о недавних событиях представителей спартанских властей – часть из них принадлежала к мессенцам, – и всё время он неосознанно искал глазами знакомую фигуру. Темнело, когда Клеант вернулся в усадьбу. Леонию он так и не увидел.

На следующий день Клеант попросил Дамиса сопровождать его по городу, оторвав от работы в поле. Ему ничего не нужно было от Дамиса, но с ним можно говорить напрямую, не ощущая скрытой враждебности. Открытость этого человека в другое время вызвала бы у Клеанта лишь презрение, но сейчас ему нужны сведения.

– Скажи, Дамис, что произошло с той деревней, мимо которой я проходил? Там остались одни пепелища. Почему?

– Это, господин, ваши приходили. Сказали, мы предатели, и начали убивать. Мой племянник там был, восьми годков всего. Я пришёл, когда он лежал у одного дома. Я просил его сказать что-нибудь, а он на меня смотрел таким, знаете, испуганным взглядом… Да разве меня надо бояться? – спросил Дамис, и в глазах его мелькнули слёзы обиды. – Я говорил, что не обижу моего мальчика, я ведь его с рождения знал, любил как сильно, но он так и смотрел, будто не слышал. Я хотел стереть кровь с лица, но боялся, что ему будет больно. У него всё лицо было в синяках, а кое-где кожа лопнула. Там уже стервятники летали, хорошо, я пришёл, не дал им повредить Пассию. Это его так звали. Он к вечеру помер. А ведь как меня любил! Мы играли часто, я его учил стоять за себя, да разве мальчику супротив взрослых воинов выстоять? Зачем бить такого маленького, он ведь им ничем не грозил?

Дамис так искренне недоумевал, что Клеант отвернулся. Дети, девушки, старики – он никогда не видел себя их убийцей, он хотел сражаться с равным противником. Но рассказы соплеменников не выходили из головы, и впервые он отчётливо понял: рано или поздно он может оказаться на месте тех, кто способен убить маленького ребёнка. И участвовать в подобной бойне придётся не потому, что он хочет получить удовольствие или подавить очередной мятеж – а просто так положено, и такого поведения от него ждут.

Клеант решил перевести разговор в другое русло:

– Всех жителей деревни убили? Неужели никого не осталось?

– Да почитай и никого. Разве несколько девушек и мальчиков. Они, ваши то есть, всю ночь гуляли, им скучно было, и они пощадили их. Правда, многие из них наутро едва в себя пришли, а двоих похоронили потом. Бедная Леония не смогла их вылечить.

– Леония? – Клеанта будто ножом полоснуло, так неожиданно прозвучало давно ожидаемое имя. Он втянул воздух и медленно спросил:

– Кто она? Знахарка?

– О, Леония – чудо. Её тут все знают. Она происходит от Асклепия, потомка богов. Он имел дар лечить людей. Ведь он у нас бывал, даже говорят, родился здесь, в Мессении.

– Кто её хозяин? – Клеант затаил дыхание, ожидая ответа. – Если мне понадобиться врач, к кому обратиться?