Всё, как ты захочешь

– Он совсем взрослым стал. – Мягко усмехнулся Дима, глядя в сторону кроватки. – Прихожу, а сын маму укачал и стоит как соловей, наблюдает. Не испугался меня, представляешь? Я думал, плакать начнёт, а он узнал. Лёха его тренировал наверно, да?

Он говорил так нежно, проникновенно, с затаённой радостью, с боязнью спугнуть счастье, просто слов нет, чтобы эти чувства выразить. Самый дорогой, самый главный в моей жизни. Он всё поймёт, простит, подскажет. Только с ним я могу расправить плечи, ощущаю себя под защитой. Слабой, ранимой, способной отдавать нежность, заботу и любовь. Поэтому сейчас, вжимаясь в его тело, дрожу от волнения, смешанного со страхом.

– Дим, я всё ему рассказала. – Призналась и замерла, Дима тоже дыхание задержал, пальцы ощутимо впились в мою спину. – Борису Аркадьевичу.

Ещё не больше секунды он молчал, прежде чем выдохнуть. Не облегчённо, но и обречённости я не почувствовала. Коснулся губами моих волос на макушке, а потом, так легко, словно напасти отгоняя, провёл по всей длине волос, останавливаясь на пояснице, чтобы прижать меня к себе.

– Я знаю. – Проговорил в подставленную щёку.

– Прости, я… я должна была что-нибудь сделать…

– Тише. – Посмотрел на меня внимательно, чуть отстранив, взял лицо в ладони. – Всё хорошо. Всё правильно. Ты молодец. – Коснулся губами носа и тут же внушительно посмотрел. – Ты всё правильно сделала, я горжусь тобой. Я не прав был, он действительно имел право знать.

– И что теперь?

– Ничего.

Дима снова прижал меня к себе. Показалось, для того, чтобы его глаза не видела, но я старалась не заострять внимание на предчувствиях.

– Я разговаривал с ним. – Продолжил чуть позже. – Долго. Нам нечего делить.

– Но ведь не будет как раньше, правда?

– Не будет. Будет по-другому. – Успокаивающе поглаживал меня по голове и тихо нашёптывал. – Так, как ты захочешь…

И эта фраза, как стартовый рывок была мне необходима, я подобралась, взглянула на мужа с надеждой.

– Дим, я тут насчёт работы думала, зачем тебе всё это? Бизнес этот, руководящая должность. У нас ведь всё есть. Ты… ты художник, ты мыслишь иначе. Помнишь, знакомил меня с одним французом, ювелиром, говорил, что у него крупнейшая компания в Европе. Так вот, его люди недавно пытались выйти с тобой на связь, приглашали поработать в команде. Ты ведь об этом мечтал.

– Галя…

– Уедем, начнём всё с начала. – В азарте продолжала я, а Дима улыбался, я чувствовала это.

– Малыш, не сейчас. – Прижался губами к моим губам в нежном поцелуе. Провёл по ним языком, чуть раздвигая и вздохнул, вжимая в своё плечо, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.

– Я ещё сказать хотела…

– Галя, детка, – выдохнул страдальчески, – всё будет так, как ты хочешь, но завтра. Я совсем немножко отдохну. Совсем чуть-чуть. – Попросил еле слышно и губами к макушке приткнулся. – А завтра с новыми силами…

– Хорошо. О том, что у нас будет дочка, я скажу тебе завтра.

Сказала и почувствовала, как мышцы каменеют, как руки сжимаются, а грудная клетка поднимается на вдохе.

– Что? – Возмутилась, упираясь в его грудь пальцами, но отстраниться Дима не позволил. – Не думал же ты, что твои подвиги в СИЗО останутся безнаказанными?

В уме я считала до десяти, а на деле пришлось пройтись и в обратной очерёдности, потому как соображал Дима долго, по-видимому, всю информацию ему действительно стоило выдать завтра и то, частями, небольшими порциями, приправляя их дюжиной хороших новостей.

Первое, что он сделал, так это носом о меня потёрся, вдыхая аромат волос, руки дали мне свободу, но ненадолго, буквально на несколько секунд, чтобы тут же прижаться к низу живота. Туда, где уже зародилась маленькая жизнь.

– Наверно, в таких случаях стоит напомнить, что я тебя люблю. Правда?

– Только поэтому сказал? Потому что так принято?

– Нет, – усмехнулся, – потому что я действительно тебя люблю. И живу ради вас. Ты простишь меня?

– За что?

– За то, что всё так.

– Как?

– Неправильно. Детей в постели делают, а не в вонючей камере. Не сдержался, правда. Как представил, что ты действительно можешь от меня уйти… Не знаю, какими силами поверил, что это представление. Он не тронул тебя?

– Скорее, тебе посочувствовал, Дим. Всё хорошо. Главное, что ты теперь со мной. Ванька так скучал…

– Боря сказал он уже стоит.

– Да наш сын и пойдёт скоро, и если папа не перестанет работать день и ночь, то обязательно это увидит.

– Как ты там говорила? Бросить всё?

Короткий сдавленный смех поглотила ночная тишина.

Эпилог

Мы вместе шесть лет. Те самый шесть лет, которые пропустили. Я смотрю на свою семью, на мужа и детей, и не хочется верить, что всего этого могло не быть. Каждый день спрашиваю себя, такой ли я представляла эту жизнь? Да. Такой. С любимым мужчиной, с сыном и дочкой, с чужими родителями, которые стали мне как родные, приняв, пустив в свою жизнь. Это ведь хорошо, когда все счастливы. Когда живут одной большой дружной семьёй. И мы стали семьёй, ради нас, ради детей, ради успокоения души. Сегодня самый обычный день моей жизни. Домашние хлопоты, громкие крики и озорной детский смех, переполняющий дом – такие родные и любимые звуки, которые делают нас людьми. Счастливыми людьми.

– Я дома. – Донёсся громкий крик со стороны веранды. Дети, бросив свои занятия и уроки, бросились вниз по лестнице.

– Папа!

– Папа пришёл!

– А мы с мамой готовили борщ. – Гордо заявила Маринка.

– Папа, папа, а я сам собрал удочку. Ту, синюю, которую ты сказал, будем вместе собирать. Пойдём вечером на рыбалку?

– Сначала борщ! Папа голодный!

– А потом на рыбалку! Папа, ты обещал!

– А потом ты повезёшь на курорт маму выгуливать новые наряды. – Спустилась и я с лестницы, спасая Диму от непосед.

– Внимание! Диктую распорядок на ближайшие три часа: борщ, – погладил по голове Марину, – уроки, – строго глянул на Ваньку. – Да, да, сын, уроки. Потом проверяем удочки…

– Это спиннинг.

– Да. Проверяем спиннинг и идём рыбачить. Егор уже и машину подготовил. Иди, посмотри, что он тебе купил. Марина, разливай борщ, будем есть.