Шахматы. Чёрная королева

К уголку рта губами прижался и так на какое-то время замер, вибрацию, от неё исходящую, впитывая. Глухо прорычал, так ничего, кроме всхлипов, и не дождавшись, волосы, что в кулаке сжимал, ниже потянул, лишь на уровне подсознания отмечая, что девочка-то не сопротивляется. Уже на всё готова, но он знает, что мало, что не дойдёт… На открытую шею посмотрел, свои личные потребности удовлетворяя, на грудь, что вздымалась на бурном вздохе. Власть свою чувствовал, силу не контролировал. Желая намерения продемонстрировать, колено между её ног протиснул и тут же им по внутренней стороне бёдер прошёлся, попутно отмечая, как она замерла, как затихла, как в ужасе глаза зажмурила.

Тут же отпустил и отступил. Отдышался.

– Всё, что знаешь, маленькая. Всё, что могла узнать. – Проронил лениво, отступая, и видел, прочувствовал момент, когда что-то в ней надломилось.

Губы её задрожали, затряслись, зрачки радужку перекрывают.

– Гостиничный комплекс. Гостиничный комплекс в западном лесу. В этот раз всё с него началось.

– В этот раз?

– Все знают, что Самохин с Бортновским давно территорию поделить не могут. А тут этот комплекс. Международный уровень, туристическая зона. И реальный шанс шагнуть на европейский уровень оказания услуг. Территория Самохина, а идея, средства – всё Борновскому принадлежит. Это всё.

– Что всё?

– Всё, что знаю. – Заверила, пытаясь его глаза найти, но сквозь слепящий свет фар разглядеть ничего не удалось.

– Не пойдёт так. – Покачал он головой.

– Я больше ничего не знаю. Правда. – Судорожно вздохнула, воцарившуюся тишину в себя впитывая. – Понятно, что Бортновскому смерть Самохина была выгодна. Я к нему с вопросом и тут же работы лишилась.

Только проговорить успела, как раздался звук выстрела и пуля прямо под ноги ушла. Кричать не получилось – горло сдавило спазмом. Только взгляд стал бешеный и пульсация в голове, в горле – во всём теле. И тепло. То, что под ногами землю шевелило.

– Следующая будет в тебе. – Пробормотал Андрей едва ли не шёпотом, но Алёна услышала. Услышала и всем телом напряглась, чтобы тихий голос различить. – Как на Марту вышла?

– Что? – От испуга суть вопроса не уловила и на шаг отступила, ожидая расправы. Даже глаза закрыла, но вместо выстрела прозвучал следующий вопрос.

– Как ты оказалась в том доме?

– Я ни на кого не выходила и нигде не оказывалась! – Голос вибрировал и не поддавался. Самой казалось, что вообще не по теме отвечает, но Андрей молчал, значит, позволял продолжить. – С парнем рассталась. Разругались, рассорились. Дома мать за это отчитывать принялась, вот и ушла в дедовскую квартиру. Там тебя увидела. Случайно. Я бы и не заметила, но конверт… Пригласительный на благотворительный вечер – там Бортновский должен был появиться. Не знаю… не знаю, как так вышло, что с Мартой напросилась, почему она не отказала, тоже не знаю. Это всё. Всё. – Задержала дыхание и почувствовала, как силы уходят. Тошнотворный привкус во рту и полное отсутствие ощущения реальности. Как сквозь призму стекла на происходящее смотрела. Ладони к лицу поднесла и поняла, что даже их не видит перед собой. – Всё…

Прошептала и пошатнулась от дуновения ветра. Не чувствуя силы в ногах, на корточки присела и руками голову прикрыла, чтобы отгородиться, чтобы забыться и ничего вокруг себя не видеть. Сжалась изнутри, понимая, что внушение не удалось и отгородиться не получилось. Каждый звук слышала, каждый шорох улавливала и едва сдерживалась, чтобы не взвыть в голос, чтобы себя не выдать.

Когда испачканные в осеннюю грязь ботинки возле самого носа увидела, с жизнью проститься была готова. Наверно, проститься и успела, потому и пропустила грозный приказ.

– Встать! – Скомандовал Андрей с нескрываемым отвращением, с демонстрацией своей власти, силы.

Он скомандовал, а Алёна услышала… но не отозвалась.

– Встать! – Взвыл он на всю мощь голоса, перекрикивая очередной выстрел, и за волосы вверх потянул.

На цыпочки перед собой поставил, перехватил рукой её горло и ощутимо сдавил. Некоторое время так и стоял, глядя на потёки туши на лице, слушая стучащие зубы. Глаза закрыл и ровно выдохнул.

– Что же ты делаешь… – Воздух сквозь сжатые зубы в себя втянул и будто от боли скривился. Головой неодобрительно качнул и, словно через себя переступая, щекой к её щеке прижался, с шумом воздух из себя вытолкнул, зубы сжал. – Что же ты, идиотка чёртова, вытворяешь?! – Оттолкнул и тут же за грудки схватил, платье напрочь уничтожая, обратно к себе притягивая. – Ты хоть понимаешь, куда вляпаться могла, куда влезть? Что?! Что в твоей голове твориться, чтобы до такого додуматься, а?!

Толкнул на землю и тут же рядом на корточки присел, выслушивая уже не сдерживаемые подвывания. За подбородок схватил и вверх его задрал, чтобы глаза эти видеть, чтобы боль, страх прочувствовать. Нервно пересохшие губы облизал и зажмурился, чтобы отгородиться, чтобы на поводу чужих эмоций, женских слёз не идти.

– Своими руками могилу роешь, Алёнка. – Едва не по слогам цедил, достучаться пытаясь. – Собственную могилу! В бандитское логово за правдой пришла… В логово, где каждый если не сам, то чужими руками точно уничтожит! Растопчет, сломает, унизит… Не думаешь… головой не думаешь, с кем и какие речи ведёшь!

Сплюнул, глядя, как она отбиться пытается, как глаза, рот, уши закрывает, чтобы спрятаться, скрыться.

– Что ты обо мне знаешь, а? Что?! Может, я вот этими вот руками Самохина завалил!

Мощными ладонями перед её носом тряханул и тут же рукой махнул, понимая, что не слышит. Поняла, дошло, но сейчас не слышит.

– Идём.

Скользкую от влаги и грязи ладошку подцепил, но потянуть не получилось – Алёна её из захвата выдернула.

– Поехали, говорю. – Рыкнул, а она пятится, она уползти пытается, ведь сил на то, чтобы встать и бежать нет. – Алёна! – Прикрикнул с целью привести в чувства, а она только быстрее руками и ногами перебирает, то и дело с покатой обочины вниз съезжая.

Подошёл тогда, как котёнка подхватил и перед собой поставил.

– Ты меня поняла? – Лицо на себя повернул, рассчитывая в глазах ответ прочитать. – Алёна, ты меня услышала?! – Прямо в лицо выкрикнул, а она дрожит и молчит. Пальцами, ногтями за его запястья цепляется, и молчит.

Собрался тогда с силами и всю её тряханул. Так, чтобы опомнилась, чтобы с мыслями собралась.

– И только попробуй… Только попробуй ещё раз во всё это дерьмо сунуться! Только приблизиться попробуй. – Пригрозил, добившись вменяемого взгляда. – Лично в нём утоплю. – Прорычал в самые губы. И уверен был, знал, что так и поступит. Если не услышит его сейчас – так и сделает. Не пожалеет…

Глаза от усталости закрыл и лицом к её лицу прижался. Запах кожи вдыхая, запах возбуждения, страха, эйфории от облегчения. Себя не контролируя, простонал, и пальцы в мокрые волосы запустил, голову с обеих сторон фиксируя.

– Я хочу тебя. – Прошептал и, секунду выдержав, осторожно к её губам своими прижался.

Не поцелуй даже – прикосновение. Отстранился и первую реакцию ждал. То, как к нему подалась, истолковал верно, и с громким рыком за подол длинного платья рванул, его уничтожая. С силой зашвырнул мокрую тряпку в протекающую канаву и ягодицу её сжал, с ума сходя от того, что делать с собой позволяет.

А она позволяла. Не понимала, что происходит, когда спрашивал, отказывалась осознавать, когда стрелял, пыталась закрыться, когда кричал, что-то выпытывая, а вот теперь понимала. Теперь хотела понять и всё, что дать был готов, принимала.

Наверно, только с его подачи и прочувствовала, как оно быть может. Вот она, журналистская правда. Не та, которую на центральном развороте печатают, не та, за которую поощряют государственной наградой, красивыми словами и громкими отзывами. А вот она! Здесь! В вонючей канаве… Когда один на один с собой. Когда только от тебя и твоих слов зависит, чем этот день закончится. И испугалась. По-настоящему. Поверила в то, что убить может, что может навредить. Глазам его, что все круги ада обещали – поверила. А сейчас выдохнуть от облегчения не получалось. Сжималось всё внутри и страх всё никак не мог найти выхода. Блуждал по телу, по голове, застревал в мыслях, в горле застревал, не желая выходить с громким стоном, что срывался с губ.

Грубые прикосновения чувствовала и под них подставлялась. Губы его ловила, взгляд задержать пыталась. И подстраивалась. Подстраивалась под неуёмный нрав, под резкие, порывистые движения. Он весь таким был… и сейчас во всей красе себя демонстрировал. А потом остановился. Так же неожиданно, как и начал. Просто оттолкнул от себя и отвернулся.

– Садись в машину. – Выдохнул с тяжестью прожитого дня и первым в нужном направлении пошёл.

Алёна знала, как себе произошедшее объяснить, если рассуждать логически. Но если смотреть на всё происходящее как женщина… Унизительно. Он хотел привести её в чувства – он этого добился. И совершенно неважно, что переступил, что тем самым цену… её невысокую цену подчеркнул.

– О чём ты думаешь? – Единственное, что спросил, понимая, что на его долгий взгляд не ответит.

К тому моменту уже в её квартире сидели. Алёна в горячей ванной отмокала, а Андрей на полу, рядом.

– О том, что никогда тебе этого не прощу.

– Глупая ты! – Весело заметил он и руку протянул, чтобы подбородка коснуться, но что-то остановило и Андрей руку убрал. – Неправильно это всё было, Алён…Ты не хотела.

На резко вскинутый взгляд Андрей ответил неохотно.

– Не того хотела. – Пояснить попытался, но понимал, что слов нужных ещё не подобрал. – И я не хочу, чтобы ты запомнила тот момент, как я воспользовался твоей слабостью. А ничего другого в памяти бы и не осталось. У меня на тебя другие планы. – Заявил уверенно и громко, на что она рассмеялась.

– А не пошёл бы ты со своими планами, а! – Вызверилась, но на большее не хватило, в жесте бессилия руки опустила и подбородок на подтянутых к груди коленях устроила. – Андрей? – Тихо позвала, когда уже и не ждал.