Дом певчих птиц

«Загляну разок и все».

– Зачем?

«Просто интересно, какую одежду он предпочитает».

Подавив острое желание: вернуться к столу и вновь рассмотреть фотографию, я открыла дверцу и сразу увидела ряд вешалок, на которых висели выглаженные светлые рубашки и пуловеры. Не знаю, отчего я улыбнулась, быть может от того, что сын Ларисы Григорьевны оказался не таким, как я представляла. И еще интуитивно я почувствовала, что в квартире полно тайн, нужно их только найти…

«Хватит уже, иди пей чай!»

Я засмеялась, и уже хотела закрыть шкаф, но взгляд скользнул вниз, под вешалки, и остановился на большом прозрачном пластиковом ящике, плотно закрытым крышкой. Конечно, для продолжения небольшой экскурсии я бы предпочла встречу со старинным сундуком или хотя бы с пыльным мешком, но, увы.

«Интересно, что там?..»

Оглянувшись, точно меня могли поймать за недостойным занятием, я медленно опустилась на корточки и попыталась разглядеть упакованные вещи.

Какая-то куча-мала…

Ничего не понятно…

Барахло всякое…

Но неожиданно сердце забилось сильнее, а мышцы, наоборот, ослабли, будто неведомая гипнотическая сила потянула меня в сон. Да, странная сила потянула, но организм ответил отказом и начал настойчивое сопротивление.

«Открой крышку», – раздался в голове незнакомый скрипучий голос, и я вздрогнула, ловя быструю волну колючих мурашек. Волна пронеслась вниз по спине, раздвоилась и скользнула по ногам, оставляя после себя неприятные ощущения. Наверное, это взбунтовалась совесть, нельзя же так настойчиво и бессовестно лезть в чужую жизнь.

– Нет. – Резко поднявшись, уловив короткое головокружение, я убрала руки за спину.

«Открой крышку».

Я всегда доверяла интуиции, много раз она помогала мне в трудных ситуациях, спасая от мелких и крупных неприятностей. Однако сейчас в душе боролись одинаковые по значимости желания. По какой-то причине (и дело было вовсе не в любопытстве) я должна была заглянуть в ящик и… И не должна.

– Просто большая пластиковая коробка, ничего особенного, – прокомментировала я и вновь опустилась на корточки. Казалось, крышка тяжелая и, наверняка, держится на каких-нибудь зажимах, но стоило подковырнуть край большим пальцем, и она легко подпрыгнула, издав короткое: «пум!».

Я знала, как пахнут старые вещи, но это был совсем другой запах: еле слышный, сухой, бархатистый, древесный, глинистый и зыбучий. Он тянул к себе и не отпускал, обещая радости и горести одновременно. В моем воображении так могли пахнуть лишь древние тайны, разгадать которые уже никто никогда не сможет.

Сдвинув крышку, я сначала коснулась облупившегося края расписной тарелки, потом внимание привлекла корявая глиняная фигурка человека с черными черточками на животе, а затем взгляд остановился на темно-зеленом горлышке бутылки, торчащей из кучи всякой всячины. Горлышко было запечатано потрескавшимся темным сургучом или чем-то похожим на сургуч. И вот мысль: «А что внутри?» мгновенно просверлила мозг и заныла в затылке.

Осторожно потянув за горлышко, я вытащила пузатую бутылку, издала взволнованное: «Уф…», медленно поднялась, давая ногам отдых, подошла к столу и включила настольную лампу. Часть света прошла сквозь стекло, и я уже приготовилась узнать первую тайну, но…

На дне ничего не было.

Бутылка оказалась пуста.

«М-м… Зачем тогда ее запечатали?..»

– Странно как-то.

Разочарование коснулось души, я быстро вернулась к шкафу, сунула бутылку обратно в ящик, прикрыла артефакты Матвея крышкой и закрыла шкаф. Я уже хотела уйти, но неожиданно обожгло щеки. Они вспыхнули, будто резко повысилась температура тела, и в отражении я увидела, насколько они красные. Бабушка всегда верила в приметы, и в таких случаях говорила, что обо мне кто-то вспоминает, и нужно провести по щеке золотым кольцом. Если останется светлая полоса, значит, думают хорошо, если темная, то плохо. Кольца у меня не было и, пожав плечами, улыбнувшись, я покинула комнату.

Чай я пила с большим удовольствием, все же сладкое положительно влияет на растущий организм. Размышляя над тем, чем бы заняться в ближайшее время, мысленно я все возвращалась и возвращалась к ящику, набитому сокровищами. Но вот странно, память размывала предметы, окутывала их полупрозрачным туманом, яркой была лишь пузатая зеленая бутылка.

* * *

Я и не сомневалась, что ночью страхи вырвутся на свободу. Тени и звуки соседних улиц непременно сползутся ко мне, чтобы пугать и мешать спать. И останется только решить: накрыться одеялом с головой, пытаясь спрятаться, или лежать и смотреть в потолок, демонстрируя отчаянную храбрость.

Я тянула время и нарочно долго размышляла над тем, застилать диван или нет. Кенар следил за моими метаниями с любопытством и иногда даже отвечал, когда очередная фраза: «Быть или не быть?» взвивалась в воздух.

Как Матвей отнесется к тому, что я возьму постельное белье? Наверняка оно хранится на одной из полок углового шкафа.

Если он разрешил мне здесь пожить, значит, предполагал… Хотя, скорее всего, Матвей и не задумывался о простынке, наволочке и пододеяльнике для незнакомой гостьи. Делать ему что ли нечего.

А между прочим, подросток должен спать максимально комфортно, об этом можно прочитать в любой психологической книге, посвященной переходному возрасту. Потому что растущий организм и чуткая нервная система требуют покоя и удобства.

– Раз я ухаживаю за тобой и кактусом, – повернувшись к кенару, начала я оправдательную речь, – то имею право на достойное проживание. Так?

В ответ я получила переливистую трель, безусловно означающую дружеское согласие. Но я еще долго слонялась по квартире, прогоняя тревогу, а когда наконец застелила диван, выключила свет и легла, то время уже перевалило за полночь. Сунув мобильник под подушку, повернувшись набок, я запретила себе бояться и геройски прошептала:

– Спокойной ночи.

Где-то вдалеке раздалось шуршание, и вроде даже завыла собака, почудились старческие шаркающие шаги, в батареях булькнуло, луна подчеркнула рисунок на стене, и это оказались темные крылья огромной птицы…

«Глупо верить в привидения».

А я и не верила, просто воображение совершенно самостоятельно рисовало картины, и не так-то просто было от них отмахнуться. Утешало только то, что кенар сидел тихо, а значит, опасности не существовало.

«Или его парализовал страх?»

Усмехнувшись собственной иронии, почувствовав некоторое облегчение, я закрыла глаза, но… Сразу же их открыла. Из коридора неслось четкое и вовсе не придуманное лязганье, а точнее, кто-то неведомый пытался открыть входную дверь… Отчаянно надеясь на ошибку, я подтянула коленки к животу, замерла и прислушалась. Дверь захлопнулась, еще один поворот в замке, на пол упало что-то весомое, но мягкое, и я уловила то, что просто не могла поймать и угадать – мужское дыхание. Оно прилетело ко мне не явно, а смешавшись с микрочастицами воздуха, бесконечными секундами ожидания, лунным светом, и, будто легкий ветер, коснулось лица…

Вывод напрашивался только один: теперь в квартире я не одна.

В коридоре включился свет, в дверном проеме почти бесшумно появилась высокая фигура, и я на всякий случай простилась с жизнью, потому что сердце уже почти остановилось. Некоторое время мужчина стоял молча, вглядываясь в полутьму, а затем прислонился плечом к дверному косяку и тихо спросил:

– Спишь?

Находясь в состоянии аффекта, я могла ожидать от себя чего угодно: и продолжительного оглушающего крика, и стремительного побега в пижаме к бабушке, и даже прыжка с десятого этажа. Но вместо этого, я облизала пересохшие губы, крепче вцепилась в одеяло и тоже тихо ответила:

– Нет.

* * *

Петербург. Далекое прошлое…

Деньги Прохор убирал торопливо и нервно, будто не мог поверить, что дельце удалось провернуть без проблем. В его глазах плясал болезненный огонь алчности, правая щека дергалась, а на губах играла скользкая улыбка. Соня не сомневалась, уже сегодня ее бывший хозяин промотает часть полученного богатства и сделает это громко и с удовольствием. Разгоряченный дешевой выпивкой, сытый Прохор будет хохотать и потирать руки, надеясь на скорую повторную удачу. «Где один, там и второй… Что ж я раньше не додумался… Ничего, налажу торговлю, и пойдет как по маслу…» – так он ей говорил.

Чувствуя собственную ничтожность, Соня коротко вздохнула. Ее жизнь ничего не стоит – пылинка на ветру. Если повернуть время вспять и вновь оказаться на чердаке, стала бы она хорошо петь? Ответа не было, душа сжалась, даруя спасительное равнодушие ко всему вокруг. Клетки, птицы, старушка в дорогих туфлях… А, может, это странный сон, не более?

Прохор хмыкнул, прищурился, сделал несколько шагов к Соне и сильно тряхнул ее за плечи.