На острове вулканов

Глава 5

Киты, китята и китищи

В музей китов я очень хотела попасть. Не потому, что сильно люблю китов. А потому, что мы обещали привезти Коле китёнка.

Не то чтобы мне Колю так уж хотелось порадовать. Но раз запланировали, будем выполнять.

Как только мы вошли в музей, я сразу направилась в сувенирный отдел. Выбирать китёнка.

На полке лежал странный игрушечный кит. Он не был похож на игрушечных китов, которых я видела в Москве. Они без пупырышек были и кругленькие такие, а этот – вытянутый, как будто рыба. А кит-то не рыба.

Гриша увязался за мной.

– А я хочу нарвала, – сообщил он, хватая с другой полки дельфина с рогом на голове.

– Мы завтра купим себе пухликов в зоопарке, – сказала я.

– А я и пухлика хочу, и нарвала, – заявил мой братец.

– А тебе не кажется, что ты СЛИШКОМ многого хочешь? – поинтересовалась я.

– Норма-а-ально, – протянул Гриша.

Это выражение прямо сводит меня с ума. Терпеть не могу, когда он так говорит. Поэтому я стукнула Гришу Колиным китёнком. А он меня – нарвалом. Я тогда взяла странного кита в серых пупырышках и ткнула им Гришу в плечо. В плечо! Это важно! Потому что он схватил белька и швырнул мне в голову!

В голову! Не очень-то честно! Тогда я закричала:

– Прекрати немедленно!

Но меня не было слышно, потому что где-то над ухом закричала мама:

– Дети, хватит!!!

«Дети»? «ДЕТИ»? Я – ребёнок?! Я тинейджер!

Да что она, в самом деле?! Я разозлилась так, что думала – лопну. Вот прямо посреди этого музея с китами. Я их всё равно не люблю! И музеи не люблю! И Исландию эту… с её китами! И… и… всех не люблю!

– Выбрали Коле сувенир? – спросила ласково мама.

Я молча сунула ей в руки китёнка, и мама направилась к кассе. Вернулась она с бумажным пакетом и горой каких-то проводов и коробочек, которые передала папе.

– Маша, возьми свои наушники! – сказал папа, протягивая мне одну коробочку.

– Я не люблю наушники! – прошипела я, но папа мне их всё равно всучил.

Пришлось надеть на голову. А мама включила кнопку на аппарате. Оказалось, что это аудиогид. Тётенька с неприятно добрым голосом поприветствовала нас в музее китов и пообещала рассказать всё самое интересное о них.

Я только пожала плечами. Её-то небось давно никто ребёнком не называл, может и о китах своих думать. А мне что делать?!

Родители и Гриша тоже надели наушники, и мы вошли в полутёмное помещение, откуда доносились резкие вскрики. Входим, а там – киты висят. Огромные такие! Белые, серые, тёмно-синие. Я сначала испугалась, может, это чучела?! Нет, киты были игрушечные, только в натуральную величину. И вообще такие… как настоящие. А запись вскриков звучала, чтобы мы поняли, как киты общаются в природе.

Тётенька в плеере начала рассказывать про дельфинов. Гриша тем временем подошёл к гигантскому кашалоту и засунул ему в рот голову.

– Мама! Сними меня! – громко прошептал он.

Мама, конечно, сразу наставила на него телефон. Как будто не она совсем недавно сердилась на нас, что мы ругаемся. Тут я вспомнила, что ещё злюсь на Гришу, нахмурилась и перестала слушать про дельфинов.

А потом стали рассказывать про косаток. Косатка висела чуть дальше. Красивая, чёрно-белая. Как в фильме «Освободите Вилли». Тётенька сказала, что косатки – опасные морские хищники. И бывали случаи, когда в их животах находили целого белого медведя! «Интересно, а маленьких мальчиков с именем на букву “Г” у них в животах не находили?» – подумала я.

Тётенька сообщила нам, что у косаток – матриархат. То есть главная там самка.

«Это хорошо», – одобрила я мысленно, наблюдая за тем, как Гриша щекочет пузико дельфина.

«А ещё косатки очень любят свои семьи и тоскуют без них, – добавила тётенька. – А теперь давайте посмотрим на нарвала!»

Жутковатое животное этот нарвал всё-таки. Вроде как дельфин, но из головы рог торчит. Вот зачем он ему нужен? Оказалось, что никто толком и не знает зачем. Учёные до конца не выяснили. Главное, что это не рог, а зуб. Точнее, бивень. И нарвал его использует по-разному. Иногда как орган осязания: зуб ему помогает формировать представление о мире. А иногда может оглушать им врагов. Но самое интересное, что благодаря этим бивнями люди в прошлом поддерживали веру в единорогов. Путешественники привозили бивни в подарок своим правителям. Вот, мол, рог единорога вам, правители дорогие.

Это было любопытно!

Тут ко мне подошёл Гриша и спросил, про кого я слушаю.

А у меня как раз про кашалота было – какой он опасный и что у него фонтан из спины.

– А я ещё про нарвала, – вздохнул Гриша. – Но я перемотаю.

– Зачем? – удивилась я.

– А мне приятно с тобой одно и то же слушать!

Я только фыркнула презрительно. А потом перешла к горбатому киту. Он был в каких-то странных наростах.

«Это тот самый, с пупырышками, – вспомнила я. – Который в сувенирном продавался».

Тётенька сказала, что наросты на морде кита – это паразиты. А ещё что горбатый кит, или горбач, который так называется потому, что у него на спине плавник, похожий на горб, – вымирающий вид. Мало их осталось. Хоть и занесены в Красную книгу, а всё равно исчезают. Бывают сезоны, когда у них совсем не появляется потомство…

Вид у кита был печальный, как будто ему было страшно грустно, что он вымирает. Тёмный, почти чёрный, с жуткими пупырышками на морде, он глядел на нас, сощурившись, словно прощался.

А под китом на диванчике сидела печальная мама. Наушники висели у неё на шее, а сама она что-то говорила папе, который фотографировал горбатого кита.

– Ругаются, понимаешь, всё время ругаются. Как мне грустно из-за этого, нет слов!

Видимо, кит на всех так печально действовал, и я перешла к последнему экспонату. Огромному-преогромному киту. «Синий кит! – объявила тётенька. – Самое большое животное на планете!»

– Вот и неправда! – громко сказал Гриша. – Самое большое животное на планете – это гриб!

– Гриб не животное! – возразила я.

– У него грибница знаешь какая! – не унимался Гриша.