Земля войны

Глаза аварца глядели на него безо всякого выражения.

– А где она… как они познакомились?

Камилю Абидову, за которого Диана вышла замуж, было тридцать четыре года, и у него уже была одна жена. Один из милицейских генералов вчера сказал Кириллу, что эта первая жена жива и воспитывает детей, а другой заявил, что первая жена взорвалась еще несколько лет назад вместе с другими смертницами в Бештойском роддоме. Этот генерал сказал Кириллу, что у террористов считается особым шиком жениться на девушке и уговорить ее стать шахидкой. Это повышает его статус в глазах Аллаха.

– Не знаю, – сказал Джамалудин.

– Мне сказали, что ты бегал за ней по всей республике. Объявил в розыск.

– Я не объявлял ее в розыск, – отозвался Джамалудин. – Но все знали, что я ее ищу. Менты знали, ФСБ тоже знало. Никто не знал, где она, и все искали. У нас всегда так. Один сказал, другой попросил, и темой занимается тысяча человек.

– Но ты узнал, что она замужем за Камилем? Потому что иначе ты не пришел бы два дня назад к Чебакову и не спросил, почему ее фото висит на стенде «Их разыскивает милиция» вместо стенда с фотографиями пропавших людей?

Голос Кирилла звучал почти обвиняюще. Кириллу не нравилось то, что произошло вчера. Он не понимал, почему, но ему это не нравилось. Что-то было ужасно не то в том, чтобы расстреливать шестнадцатилетнюю девочку прямой наводкой из танка. Хотя, возможно, эта девочка не затруднилась бы обвязаться взрывчаткой и в таком виде пойти в роддом. Голова у Кирилла шла кругом, когда он думал об этом, и он понимал только одно: он не хочет быть к этому причастным.

– Менты разыскивали ее, чтобы сделать семье Кемировых приятное, – сказал Кирилл, – а когда они разыскали ее и вместе с ней Ваху Арсаева, они решили грохнуть Ваху. Ты сам навел ментов на родную племянницу. А что бы ты сделал, если б нашел ее раньше ментов?

Аварец посмотрел на часы и поднялся с кресла, все так же перебирая четки. Он выглядел еще более усталым, чем вчера. В эту минуту за озером, со сторожевой вышки, раздался протяжный крик, и Кирилл вздрогнул, не сразу сообразив, что это всего лишь призыв к молитве.

– Подожди здесь, – сказал Джамалудин, накидывая куртку.

Уже у самой двери он обернулся и проговорил негромким, отчетливым голосом, свойственным тем командирам, которых слышно не потому, что они громко орут, а потому, что каждый хочет услышать, что они сказали.

– Я бы ее убил, – сказал Джамалудин Кемиров.

* * *

Джамалудин вернулся не один: вместе с ним в гостиную вошли еще двое. Один был тот самый блондин в красном спортивном костюме, с зубами, ровными, как клавиши пианино, и выправкой офицера элитных частей СС.

– Раджаб, – сказал ариец, сжав руку Кирилла, как тисками. Кирилл удивился. Он хорошо помнил, что Арзо назвал парня Хагеном.

Второй был на голову ниже и лет на двадцать старше: его смуглая кожа расползлась из-под глаз мешками, и черные коротко стриженые волосы переходили в курчавую черную бороду.

– Шапи, – представился кавказец.

Он сделал шаг и сел, и Кирилл поразился быстроте его движений.

– Кирилл Владимирович, – сказал Джамалудин, – член Комитета всеми нами уважаемого зампрокурора Комиссарова. Федор Комиссаров прекрасно владеет темой Кавказа и имеет много высоких правительственных наград. Отмечен, между прочим, Орденом Мужества за спасение сына Владимира Владковского. Сейчас товарища Комиссарова прислали расследовать убийство полпреда, а Комиссаров, вот, в рамках этого расследования прислал к нам Кирилла Владимировича.

– Шапи, ты не убивал полпреда? – спросил Раджаб.

– Нет, – ответил Шапи, – а ты?

– Мы занимаемся не только убийством полпреда, – сказал Кирилл, – есть и другие преступления, которые мы расследуем.

– Например? – спросил Джамалудин.

– Когда меня везли сюда, мы проезжали мимо мэрии. Та м был сгоревший игровой клуб со стеклянной пирамидкой перед входом. От чего он сгорел?

– А кто его знает, – ответил Шапи.

– Через пять минут мы проехали другой клуб, с такой же стеклянной пирамидкой, и он тоже сгорел. Они что, оба случайно сгорели одновременно?

– Так было угодно Аллаху, – отозвался Хаген-Раджаб.

– Разумеется. У Аллаха много странных желаний. Но ведь у твоего брата, Джамалудин, в Бештое тоже есть казино? И Аллаху было угодно, чтобы оно не сгорело вместе с заведениями ваших конкурентов?

Джамалудин переглянулся с друзьями и сказал:

– Тебе пора спать. Ты устал. Тебя проводят в твой номер.

– Я не останусь здесь ночевать, – ответил Кирилл, – у меня заказан номер на базе отдыха ФСБ.

Джамалудин улыбнулся и ответил:

– Это и есть база отдыха ФСБ, Кирилл Владимирович. Если номер тебя не устроит, позвони мне.

Они вышли вдвое к стылому озеру, и когда дверь домика распахнулась, джип на том берегу сразу заморгал фарами и медленно тронулся вдоль дорожки. Кирилл стоял и смотрел на черную воду, в которой отражались луна и фонари.

– Послушай, Джамалудин, – вдруг сказал Кирилл, – а ты помнишь, у Арзо, когда мы приехали, там был русский раб. Два русских раба. Вадик сидел в погребе, а эти работали по хозяйству. Ты не знаешь, что с ним случилось?

Джип подкатился к Джамалудину, и аварец распахнул дверь машины.

– Их было не двое, а трое, – сказал Джамалудин, – инженеры из Краснодара. Арзо украл их на стройке в Грозном. Арзо надеялся, что их выкупят, но у их семей совсем не было денег. Тому старику, о котором ты говоришь, отрезали голову, при видеокамере, а потом стали играть этой головой в футбол. Пленку они прислали другим в доказательство серьезности намерений. После этого оставшихся выкупили. Тр и тысячи долларов штука.

Кирилл опустил глаза.

– Бедный и богатый всегда будут в неравных условиях, – сказал Джамалудин, – даже в погребе у чечена.

* * *

Джамалудин сам сел за руль «Хаммера». Справа от него сидел белокурый парень по имени Раджаб, а на заднем сиденье Шапи возился с оружием.

Машина уже выехала за ворота и начала карабкаться вверх, когда Раджаб сказал:

– Не нравится мне этот Кирилл. Он случайно не еврей?

– Аллах не велит обсуждать человека за его спиной, – сказал Джамалудин.

– Говорят, он партнер Владковского. Надо было его украсть, – подумав, промолвил белокурый Раджаб.

– Говорят, Владковский его швырнул, – возразил Шапи, – у него теперь ни гроша.

– Если Владковский его швырнул, можно предложить ему украсть Владковского, – сказал Раджаб, – почему бы не помочь хорошему человеку?

Никто не стал обсуждать это коммерческое предложение. Джамалудин молча крутил руль, так, что шины взвизгивали на поворотах, и лицо его в свете приборной доски казалось лицом мертвеца.

– Слушай, – спросил спустя некоторое время белокурый Раджаб, – я вот все думаю, моя фамилия, Хазенштайн, может, это от чеченского «хуз[4 - Красивый (чечен.).]»?