Запретный плод

– Загоните с аукциона, когда знаменитыми станут?

– Не похоже, что станут… Хотя… Кто год назад знал писателя Сергея Минаева? Только его тезку – певца.

Макс удивился:

– А есть такой певец?

«Вот тебе и пропасть между поколениями, – отметила она с легкой досадой. – Конечно, он тех песен и не слышал…»

– Был. Может, и сейчас поет.

– А ваши поэты? Пишут?

– Наверное. Они оба – в прошлом. Я не люблю туда заглядывать…

– Много неприятного?

– Приятного больше, – не постыдилась признаться Ольга. – Не поэтому не люблю… Просто когда часто обращаешься к прошлому, кажется, что мало осталось будущего.

Он сдавленно кашлянул, будто собирался произнести спич:

– Я читал где-то, что только сегодняшний день имеет ценность. Прошлого уже нет, а наступит ли будущее, пока неизвестно.

«А ведь он прав, – это ее даже обрадовало. – Какой смысл бояться завтрашней боли или стыда будущего? Я ведь могу и не дожить до этого будущего? Или просто никакой боли и не возникнет. Что там будет завтра – кто знает? Зато я точно знаю, что мне нужно сейчас…»

Макс опять отвлек ее от мыслей о самом себе:

– Тогда – что? Погуляем потом?

– Потом? – осторожно уточнила она. Но не испуганно, а чуть улыбнувшись, чтобы подтолкнуть его этим движением губ в нужном направлении.

– Ну, я же обещал показать вам свои сокровища… Или вам это на самом деле не так уж и интересно?

– Очень интересно.

Ольга заглянула ему в глаза, чтобы не осталось сомнений. Его ресницы быстро смокнулись, будто Макс поймал ее взгляд, замкнул в себе.

– Правда, Макс.

Проговорила это без улыбки, даже глазами не выдала того, что сильно преувеличила свой интерес. Который был – к нему самому. Но, с другой стороны, его увлечения – это и есть он сам.

– Вообще-то я живу не совсем один.

Ее слегка контузило: так предстоит знакомство с его девушкой?! В маечке выше пупа, в джинсах, висящих на самых бедрах, от которых ноги становятся уродливо короткими… Этой осенью такие уже не в моде, но многие еще продолжают носить.

– У меня один парень снимает домик для гостей. Но он не доставляет хлопот. Не навязчивый.

У нее отлегло от сердца.

– Хорошо воспитан? – спросила она, уже не скрывая, как весело завибрировал голос.

– Немец, – отозвался Макс, будто это говорило само за себя.

– И что он делает под Москвой? С войны окопался?

Макс хмыкнул:

– Ему всего лет тридцать с чем-то… Романтик, каких еще поискать. В Россию стал рваться, когда Высоцкого услышал. Как там у него про баньку?

– «Затопи ты мне баньку по-черному»?

Кивнув, он улыбнулся:

– Потрясный мужик, честное слово! Зовут, как Шумахера – Михаэль.

У Ольги вырвалось:

– О! Шуми…

– А вы его… поклонница?

– Вы хотели сказать: фанатка? Можно сказать и так… Я даже перестала смотреть «Формулу-1», когда он…

Макс перебил, не удержал изумления:

– А вы смотрели гонки?!

– Еще как смотрела! И сама себя лишила их после того, как Шумахер уходить собрался. Да еще и не чемпионом… Такой парень! – Она махнула рукой. – Мне именно «Рено» сын подарил потому, что Шумахер на этой машине впервые чемпионом стал. Лучше бы, конечно, «Феррари», но это Пашке пока не по карману. А команда Михаэля тогда «Бенетон» называлась… А ваш Михаэль чем занимается?

– Переводчиком работает в каком-то издательстве. Переводит какую-то лабуду с русского на немецкий. Хотя мог бы и наоборот. По-русски так пишет, многим нашим литераторам и не снилось! Говорит немножко хуже. И с акцентом. Смешной такой…

Почему ей стала так приятна нежность, зазвучавшая в его голосе? Не на нее обращенная… И немца этого она еще в глаза не видела. Но то, что Макс способен относиться к кому-то так трогательно, отзывалось в ее душе робким ликованием. Как говорится, потенциал есть…

И тут же стало стыдно за себя до того, что едва не скрючилась на сиденье. Потенциал… Слово-то какое… Хладнокровный оценщик чужих душевных глубин – откуда он взялся в ней? Когда появился – циничный, скучный – заполнив собой брешь, оставшуюся после ее последней любви? И когда это было? В прошлом веке. В прошлом тысячелетии…

«Я не хочу этого! – едва не закричала она в голос, больше не обращая внимания на то, что показывал ей Макс. – Не хочу жить только прошлым! Разве я уже умерла? Разве состарилась? Неужели я уже разучилась хмелеть от запаха мокрой травы?»

– Остановите!

Машина встала как вкопанная, Ольгу даже швырнуло вперед, ремень, как обычно, не пристегнула. Макс испуганно посмотрел на нее:

– Что?!

– Я хочу выйти. – Она распахнула дверцу и выскочила наружу.

Макс вышел не сразу. О чем успел подумать за эту пару минут? У тетки – климакс, чудит напропалую… Нет, ужаснулась Ольга, он не мог так подумать. Только не он.

– Я что-то не так сказал? – спросил он наконец, выбравшись из машины.