Авернское озеро

Как щенок, впервые вывезенный в лес, Соня втягивала его и оглядывалась в поисках новых чудес. Но ни похожий на рекламу ряд диковинных машин за домом, ни сам дом не произвели на нее особого впечатления, потому что Соня заранее настроилась на нечто более грандиозное. Среди себе подобных коттедж Зиминых выглядел бы простовато. Соню больше заинтересовала крыша – двускатная, но с узкой площадкой вдоль периметра. По краю не было никакого бортика, и ее ужаснуло, что однажды Денис может упасть. Если кто-нибудь его напугает…

Прикрывшись рукой, она смотрела против солнца, на которое кто-то огромный, неведомый натягивал темное покрывало. Когда на его фоне скользнула знакомая фигура, у Сони зашлось сердце. Человек, путешествующий по запутанным тропкам снов, я хочу узнать тебя…

Она встрепенулась: не сказала ли этого вслух? Но Денис лишь небрежно спросил:

– Ну как? Ничего домишко?

Она отозвалась ему в тон:

– Рамы хорошие. И двери тоже.

Денис засмеялся, пустив от краешков глаз тонкие стрелки, и повел ее к дому.

– Ты только не комплексуй, – посоветовал он. – Ты в десять раз умнее моего отца и в тысячу красивей мачехи. Это они должны испытывать неловкость. Жаль, что они этого не умеют.

Соня боязливо призналась:

– Я все-таки волнуюсь. Сама не понимаю почему. Надеюсь, им ты не сказал эту глупость насчет будущей жены?

– А как же! Сказал. Ты считаешь это глупостью? Так я же дурак. У меня что на уме, то и на языке.

– О господи, – вздохнула Соня. – Представляешь, в какое положение ты меня поставил? Андрея хоть за столом не будет?

– Как это не будет? Он же мой друг, а не холоп. И потом, вдруг ты захочешь убить меня вилкой?

– Мне уже этого хочется…

Денис открыл массивную дверь своим ключом и пропустил Соню. Но она тут же отскочила назад, испугавшись своего отражения в огромном зеркале, висевшем напротив входа. Широкие ладони Дениса уперлись ей в спину.

– Извини, я забыл предупредить. Это мачехины причуды… Она, видишь ли, доморощенный психолог. Считает, что это прием самозащиты против тех, кто приходит с недобрыми намерениями. Вроде энергетического экрана.

– Ты знаком с биоэнергетикой?

– Слегка… Читал кое-что. Меня это не заинтересовало.

Взяв за руку, Денис провел ее через некое подобие зимнего сада с увитыми плющом стенами и пальмами вдоль окон. Соня попыталась вспомнить на ходу названия знакомых растений, ведь некоторые из них росли в ее собственном кабинете, но ей ничего не пришло на ум, что и следовало ожидать, ведь она никогда не засоряла голову лишней информацией.

Заглянув сбоку в стеклянную дверь, Денис сделал большие глаза и шепнул:

– Они здесь. Ну, не трусь.

Не выпуская ее руки, он толкнул дверь. Множество любопытных глаз уставилось на нее. У Сони инстинктивно подобрались мышцы. Все звуки, кроме тихой музыки, угасли, и голос Дениса прозвучал неожиданно звонко:

– Всем привет! Я счастлив представить мою будущую жену. Ее зовут Соня.

Высокий человек с красивой седой прядью в густых волосах шагнул к ним, и Соня почувствовала, как ласкающие ее пальцы сжались.

– Павел Васильевич, он пошутил! – выкрикнул Андрей. – Они только что познакомились. Это он придуривается.

– Я понял, – сдержанно ответил Зимин.

Денис заупрямился:

– Я не придуриваюсь. Я говорю то, что чувствую.

Приобняв сына, Зимин незаметно оттеснил Соню и еле слышно произнес:

– Это и есть, сынок, самая большая дурость.

Денис ответил так же тихо:

– Годами врать друг другу гораздо умней.

Отцовская рука медленно сползла и задержалась у поясницы. Шутливо хлопнув сына по заду, он сказал:

– Ничего, малыш, веселись. Пока я жив, тебе не о чем беспокоиться.

– А если мне хочется?

Соне теперь был виден лишь его слегка вздернутый профиль. На старшего Зимина она старалась не смотреть. Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться – они совсем не похожи. В лице Дениса покоряла лукавая утонченность, хотя в скулах оно было широко и суживалось только к подбородку. Но каждая его черта – узкие серые глаза под темными прямыми бровями, острый ровный нос, четко очерченные губы, всегда готовые к улыбке, – была преисполнена устремленной ввысь легкости. Отец же был тяжел даже внешне. Крупный нос угрожающе нависал над выпяченными губами, а взгляд небольших, как у Дениса, глаз давил, хотя они и были очень светлыми. Одно в нем было безупречно – пышные, тщательно уложенные кудри. В сравнении с ними волосы Дениса казались жидковатыми, и он не особенно заботился о них, небрежно отбрасывая со лба пятерней или, если уж очень мешали, собирая в хвостик сомнительной густоты. Сейчас они попросту топорщились в разные стороны.

Прервав общий разговор, возобновившийся после появления Дениса, вошла Зимина. Увидев Соню, она внезапно остановилась, но ни один мускул в ней не дрогнул. В ее походке, когда она прошла к столу, Соне увиделось нечто вызывающее и боевое, будто каждым шагом Нина Викторовна давала понять, что готова к любым действиям, придуманным психиатром.

Соня успела оглядеть и комнату. Ее огромная площадь была разбита модными в богатых домах декоративными колоннами на непосредственно гостиную и столовую, где им и предстояло обедать. Напротив находился большой камин, который, словно король среди челяди, сразу привлекал внимание. Соня пожалела, что сейчас не зима и в нем не разведен огонь. Ей хотелось бы увидеть лицо Дениса в отсветах пламени.

– Ты уже несколько дней не показывался в магазине, – с легким укором заметил Павел Васильевич. – Сынок, так нельзя вести дела.

Со смешком, больше похожим на фырканье, Денис вскинул голову. Смотреть на отца ему приходилось снизу вверх.

– А я их и не веду, – беспечно отозвался он. – Ты же знаешь, там все держится на твоем брате… Только не делай вид, что ты впервые об этом слышишь!

– Рано или поздно тебе придется браться за ум. Леность еще никого до добра не доводила.

– Ну да! – возразил Денис. – А Емелю? И потом, разве ты только что не призывал меня гулять, пока ты жив?

– Мне бы хотелось гордиться тобой еще при жизни.

Денис скривился и схватился за голову. С отвращением в голосе он взмолился:

– Ох, оставь эти американские штучки! «Гордиться!» У них это просто с языка не сходит… Не хочу, чтобы мной гордились, понятно? Я хочу, чтобы меня просто оставили в покое.

– И дали денег на карманные расходы, – невозмутимо добавил отец и тяжело хлопнул сына по плечу. – Ладно, пойди помоги Нине. Там, наверное, еще что-нибудь надо принести.

Когда Денис, со стоном закатив глаза, отошел, Зимин обернулся к Соне. Она ожидала услышать вопрос, однако он лишь смотрел на нее, не моргая, и словно чего-то ждал. Подспудно в Соне зрела убежденность, что людям, обладающим какой-либо властью, как злобным собакам, нельзя смотреть в глаза слишком пристально. Она нигде не читала такого, но почему-то была в этом уверена.

– Поразительно, – выдохнул Зимин и наконец отвел глаза.

– Что именно? – спросила она, хотя уже сообразила, о чем он.