Возвращаться – плохая примета. Том 1

– Вот и хорошо, – обрадовалась я, – с тобой мне не страшно!

А в кухне все журчала беседа. Наконец староста поднялся и вышел с травницей на крыльцо. Старуха вежливо проводила его до порога и позвала меня в дом – смываться и переодеваться.

Зеленая жижа, которой меня обмазала травница, вся осталась на покрывале. Кожа под нею выглядела чище и белее, а на ощупь стала непривычно гладкой.

Скомандовав:

– Ложись на лавку! – старуха сама натерла мне спину и окрестности прозрачным настоем с резким запахом. Потом, вручив склянку, велела обмазаться целиком и обязательно уделить внимание лицу.

Отдельное притирание полагалось для волос и ногтей. Зубы пришлось почистить мелом с мелкими семечками петрушки. Уф, осталось натянуть льняное платье и плетеный поясок.

Хлопоты с одеванием меня успокоили. Стараясь не думать ни о прошлом, ни о будущем, я собиралась завтракать.

Привычный ароматный чаек, сладкая травка и теплые душистые булочки с незнакомым вкусом пришлись мне по вкусу. Но уже вторую булочку я просто крутила в руках, прихлебывая чай. Сама себе удивляюсь – бывало, в буфете булочек такого размера покупала четыре, а то и пять, и все было мало!

Руима привычно сгрызла пряник и села проверять записи в толстенной тетради. Я обратила внимание, какие у нее длинные ловкие пальцы, как умело она управляется с пером. Необычно для сельской бабули.

Вынув расческу, я вышла на крыльцо расчесать еще влажные от притирания волосы. Пес приподнял голову и стал наблюдать, как щетка скользит по волосам.

Старуха, вышедшая следом, наставляла:

– Проводи от корня к концам, ровно, прямо и не менее ста раз!

Я с удовольствием последовала ее совету.

Когда с прической было покончено, травница отправила меня на другой конец села:

– Видишь крышу с флюгером? Кузнец там живет. Ему уголек в глаз отскочил, веки обжег. Мазь передай, и отвар вот этот. Скажи сначала глаз промыть отваром, потом мазь наложить.

Я кивала, запоминая. Щурилась, высматривая нужную крышу. Как я туда доберусь?

– Вран, – попросила Руима, – проводи девочку. Заплутает.

Пес поднялся, отряхивая бока и, зацепив мой подол хвостом, направился к калитке. Фон барон, однако!

Идти пришлось далеко. Домик Руимы располагался почти у околицы, а дом кузнеца – на противоположном конце села, у реки.

Пока я пробиралась между плетней в надежде выйти к кузне, из-за угла выскочила стая собак. Одичавшие шавки, увидев меня, звонко залаяли и кинулись вперед, сокращая дистанцию. За хвостами мелких дворняжек стояли крупные смески, поглядывая на меня с легким презрением.

Собак я боялась панически и уже готова была взлететь на ближайшую поленницу, как слева раздался глухой рык.

Вран выступил вперед. Шавки заткнулись и откатились за спины трех крупных рыжеватых дворняг. Черный пес сделал вперед маленький шажок, не прерывая глухого ворчания. Самый крупный смесок поднял лапу – шагнуть навстречу и… отступил. Развернулся, словно подавая своим команду, и вся стая исчезла в бурьяне.

Ослабевшие колени подогнулись. Я сползла на траву и вцепилась в напряженную собачью шею:

– Спасибо, Вран. Защитник мой! Как я испугалась! – сырость я разводить не стала, но посидела несколько минут, наглаживая пса и успокаивая мелко дрожащие руки.

После этого происшествия дом кузнеца мы отыскали быстро. Я вручила на удивление мелкому, но широкоплечему мужичку горшочек с мазью и кринку с отваром. Передала инструкцию от Руимы. Выслушала благодарность. С поклоном приняла и уложила в корзину новенькие овечьи ножницы.

Обратно шли дружно: Вран бежал впереди, я топала следом, радуясь погожему дню.

– Вран! – позвала я приметив уютный пригорок, – посидим немножко?

Пес согласно ткнулся носом мне в колено. Мы сели на горушку, с которой был виден лес, несколько домиков и часовня.

– Жаль, ты не можешь говорить, – вздохнула я, – рассказал бы мне, какому богу у вас поклоняются, как службы идут. Меня бабушка каждое воскресение в храм водила. Иногда свечки продавать ставила, но чаще на клирос отводила, чтобы я не бегала по храму, а петь училась.

Вран внимательно слушал, уложив голову на лапы. Договорив, смахнула набежавшую слезинку и вспомнила, что травница ждет нас.

– Пойдем, псинка, нас ждут.

Руима встретила на крылечке.

– Отнесла? Все сказала?

– Все сделала. Кузнец велел вам кланяться и вот подарочек передал! – я протянула травнице ножницы.

Она оценивающе щелкнула ногтем по железу и спрятала инструмент за пояс:

– Вот и славно. Теперь к мельнику сходи. Ему от ревматизма мазь снеси и грудной отвар.

В корзинку плюхнулись два новых горшочка, и мы с Враном потрусили к калитке.

День за днем я бегала по селу, разнося лекарства, получая благодарность в виде яиц, молока, муки и репы. Солнце окончательно выжгло в непокрытых волосах светлые прядки. Лицо и руки покрылись загаром. Зато гоняла туда-сюда я уже довольно быстро, и тяжелая прежде корзина перестала оттягивать руки.

Бродячие собаки еще пару раз караулили меня у околицы, но Вран демонстрировал свои зубки, выступая грозной тенью, и они отступали.

Так прошло несколько недель. В свободное время мы с Враном уходили на горушку, я пела, а пес смирно лежал, поводя ушами, словно понимал слова. После таких посиделок мне становилось легче. Руима не поощряла тесного знакомства с местными девушками, да и они шарахались от меня с испугом

Однажды утром после длительного молчания Руима сообщила:

– Мне нужно сегодня в лес уйти, дома за хозяйку останешься. Каша для Врана в печи, чай заварен, снадобья твои у кровати стоят, перед сном намажешься. Коли болящего привезут – положи на лавку и меня жди, утром буду.

Я удивленно воззрилась на хозяйку – оставляют одну? Бросают?

– Да не бойся ты! – прикрикнула травница. – Трава сегодня цветет, в самой силе будет. Если не соберу на весь год – без зелья останусь, а оно нужное, роженицам помогает. Да и вернусь я скоро, оглянуться не успеешь!

Я закашлялась.

Недовольно нахмурившись, старуха взяла меня за подбородок:

– Ничего не бойся, ты не одна. Помоги-ка мне лучше собраться.

Я поднялась с крыльца и всюду ходила за хозяйкой избушки хвостиком, пока за той не стукнула засовом калитка.

Глава 4

Заговорщики