С другой стороны Рублевки

Но когда Лёшка разглядел зелёную «Ладу» во дворе Царёвых, изумлению его просто не было предела.

Двери сельмага были открыты нараспашку. Лёшка шагнул в прохладную тишину знакомого помещения. Под потолком жужжали мухи. Продавщица Марина, облачённая в не слишком чистый, голубой фартук и кружевной чепчик а-ля восьмидесятые, сидела за прилавком. С отсутствующим выражением лица она грызла семечки. Парень кашлянул и произнёс:

– Здрасьте, тёть Марин!

Вовкина мать покосилась на вошедшего и радостно подскочила, отряхивая ладони.

– Ой, Лёшка с армии пришёл! Здравствуй-здравствуй, дорогой!

Загайнов покраснел и стал неловко переминаться с ноги на ногу.

– Дай-ка гляну на тебя! – верещала Царёва.

Женщина едва протиснула своё дородное тело в щель, отделяющую прилавок от стены. Она бросилась к парню, оглядывая его с ног до головы.

– Солда-ат! – восхитилась продавщица и обняла Загайнова за плечи. – Воин! Молодец!

Лёшка смущённо принимал комплименты.

– А Вовка мой в армию-то не попал,– сообщила Марина. – Знаешь?

Парень кивнул.

– Грыжу у него нашли, операцию делать надо. Он в совхозе сейчас, трактористом. С прошлого года уж работает. Как ПТУ закончил, сразу туда пошёл.

– Так совхоза вроде, говорят, уже нету, – показал свою осведомлённость Лёшка.

– Нету, – согласилась женщина. – А мы всё по старой привычке: «совхоз» да «совхоз». Перемены у нас тут большие, Лёшенька. Ну тебе, небось, старики рассказывали.

Марина отправилась обратно за прилавок.

– А как дед мой? – спросил парень. – Самогон-то у вас берёт?

– Какой самогон? – удивилась Вовкина мать. – Уж и не гоню давно – не покупает никто. Вон у нас вместо самогона – спирт «Рояль».

Продавщица кивнула на пузатые, стеклянные бутылки, выставленные на прилавке в большом количестве. Лёшка тоже посмотрел в ту сторону, взгляд наткнулся на ценник.

– Ничего себе! – присвистнул парень. – И кто же этот спирт за такую цену берёт?

– Все берут, – заверила его женщина. – Отбою нету, только заказывать успеваю. Ещё шампанское спросом пользуется, но только французское. Советское не хотят брать – дешёвое слишком.

– Чего? – не понял Загайнов. – Дешёвое?

– Ага, – вздохнула Марина. – Я же говорю, перемены тут у нас большие, Лёшенька.

В магазин заскочил шустрый, чумазый мальчишка лет восьми.

– Тёть Марин, «чупа-чупсы» есть? – подлетел он к прилавку.

– Есть, – не слишком любезно ответила та. – Вон, в стакане стоят, не видишь, что ли?

Загайнов с улыбкой заглянул парнишке в лицо.

– Ты чей будешь, пацан? – спросил он.

– А? – округлил глаза тот.

– Фамилия твоя как?

– Да это Егорка Чернов, Пашкин сын, – вместо мальчика ответила продавщица. – Пашку-то Чернова помнишь? Ну что, Егор, «чупа-чупсы» берёшь?

– Ага. – Мальчишка принялся вытаскивать из большого картонного стакана круглые конфеты на палочке. – А они со жвачкой внутри?

– Кажись, да. – Женщина лениво следила, как пацан набирает целую горсть иностранной карамели. – Куда тебе столько? Одно место не слипнется?

– Не-а, – помотал головой Егорка. Затем он полез в карман грязных штанишек, и протянул продавщице стодолларовую купюру.

У Загайнова глаза полезли на лоб. Марина, напротив, никакого удивления не показала, а лишь кисло скривилась.

– Ну вот, опять сто долларов принесли, – пожаловалась она Лёшке. – С самого утра идут и чёртова Франклина тащат. Я уже скоро этими зелёными бумажками стены в магазине обклеивать буду. Ну где я тебе сдачи возьму?! – напустилась продавщица на мальчика. – Тебе мамка твоя поменьше денег не могла дать?!

– Не-а, – снова помотал головой Егорка. – У неё меньше нету.

– А я сдачу где должна брать? – выговаривала ребёнку Марина. – Замучилась уже в банк бегать, баксы ваши разменивать.

Продавщица подошла к кассовому аппарату и нажала на кнопку. Из него выдвинулся ящичек с деньгами. Лёшка увидел, что там лежат купюры исключительно зелёного цвета. Кряхтя и вздыхая, Марина принялась насчитывать сдачу.

– «Чупа-чупс» десять центов стоит, – ворчала женщина. – А он со ста долларами припёрся! Где я должна столько мелочи набрать? На, держи!

Продавщица вывалила на блюдце пачку долларовой наличности и горсть монет. Парнишка, сосредоточенно сопя, принялся сгребать деньги. Внезапный порыв ветра, ворвавшийся в открытые настежь двери сельмага, рванул купюры из его рук. Что-то Егорка успел удержать, но пару бумажек всё-таки занесло под прилавок. Лёшка решил, что мальчонка бросится их доставать, но не тут-то было. Егорка проводил улетающие доллары равнодушным взглядом, зажал в одной ладони «чупа-чупсы», в другой – пачку денег, и спокойно потопал прочь из магазина.

Загайнов нагнулся, вытащил из-под прилавка купюры. В руках у него оказались десять долларов.

– Егор, подожди! – крикнул парень. – Ты деньги потерял!

– А ну их! – отмахнулся мальчонка, даже не оглянувшись. Лёшка с недоумением посмотрел на Марину. Та равнодушно пожала плечами.

– Возьмите, – протянул ей доллары Загайнов. – В следующий раз зайдёт – отдадите.

– В следующий раз он и вспомнит, – хмыкнула продавщица. – Опять со ста баксами припрётся. Да брось ты их, что ты их держишь. Вон их тут сколько по углам валяется! Потом пол подметать буду, соберу.

Лёшка от неожиданности действительно выронил деньги и огляделся. На полу сельмага, прибитые по углам порывами залетающего ветра, тут и там валялись мелкие долларовые купюры.

– Что-то я ничего не понимаю, – растерянно пробормотал он. – Что тут происходит-то?

– Долго рассказывать, – ответила Марина. – Иди домой, там тебе дед с бабкой всё объяснят. А мне, вон, ценники надо в доллары переписать, а то всё в рублях… Кому они уже нужны, рубли эти?

* * *