– Вацлав мне много рассказывал о вас.
Гончий делает круглые глаза, и я понимаю, что сморозила несусветную глупость. А Адам разражается скрипучим, неприятным смехом, замечая:
– Это самая великолепная шутка, которую я слышал за последние два века.
Остальные вампиры хранят ледяное молчание, буравя меня взглядами, и я, не зная, куда скрыться от стыда, сажусь за стол следом за Вацлавом. Теперь по правую руку от меня находится Гончий, по левую на пустой стул опускается призрак, неотличимый от живого человека. В его голосе звучит искреннее раскаяние:
– Прошу прощения, что поставил вас в неловкое положение, моя дорогая. – Он виновато понурил голову. – Постарайтесь не обращать на меня внимание.
Адам тем временем что-то спросил у Вацлава по-чешски, и все вампиры заинтересованно повернулись в нашу сторону. Вацлав отвечает, а я чувствую себя полной дурой, не понимая ни слова из их разговора.
– Может, переведете? – шепнула я призраку, отвернувшись в сторону.
– Не имею права, – развел тот руками. – Это не мои тайны. Если Венцеслав пожелает, он сам расскажет вам.
Ах вот ты как! Ну попробуй что-нибудь у меня потом попросить! А я ведь уверена, что призраку что-то от меня надо. Иначе зачем бы ему виться вокруг, источая любезности?
Глядя на вампиров, я вспомнила слова Вацлава и поняла, почему они могут нарушать закон о миграции. Живя на сотню метров под землей в своем обособленном от современной Праги мирке, в своем, словно остановившемся на отметке прошлых веков времени, они не рискуют выдать себя и вызвать подозрения у людей. Кто увидит их здесь? Во дворец постороннему не попасть. И даже если вампиру вздумается погулять в подземельях и он наткнется на диггера или бездомного, они примут его за галлюцинацию или призрак. Если вообще заметят в темноте. Я с трудом сдержала смешок, представив себе эту картину: заблудившийся бродяга вдруг встречает разодетых по моде прошлого века Франтишека или Адама. Разве возможно хоть на миг представить, что они реальны?
Тем временем Вацлав закончил словесную пикировку с вампирами, и разговор продолжился уже по-английски.
– В самом деле, – светски заметил Адам, демонстрируя безупречное произношение, – весьма невежливо с нашей стороны говорить по-чешски в присутствии нашей иностранной гостьи. Я надеюсь, вы простите нам нашу бестактность, Жанна. Как земляки, встретившиеся после долгой разлуки, мы заговорили на родном языке и забыли о приличиях.
Я вежливо кивнула: мол, чего уж там, прощаю.
В зал вошли слуги и принялись с почтением расставлять на столе золоченые кувшины, наполнять их рубиново-красным содержимым высокие кубки. Вампиры в едином порыве приподняли кубки и, не чокаясь, одним залпом осушили их. Все, в том числе и Вацлав, уже поставили на стол пустые кубки, а я еще цедила мелкими глотками терпкий пьянящий напиток, стараясь не думать о его происхождении.
– Итак, что за дело привело вас в Прагу? – благодушно поинтересовался Адам.
И Вацлав изложил вампирам нашу просьбу посодействовать освобождению Фабиолы.
Адам нахмурился:
– Ее поймали с поличным? Это плохо. Слишком много свидетелей, и ее вина неоспорима.
Он обвел вопросительным взглядом своих товарищей.
– Что тут думать? – зазвучали голоса. – Дело безнадежное. Мы не сможем ее освободить. Всем память не сотрешь.
– Да и ради чего? – добавил Франтишек, пожимая плечом.
– Да, – подвел итог Адам, – вы правы. Освободить ее мы не можем.
На лице Вацлава заиграли желваки. Он порывисто поднялся из-за стола:
– Благодарю, что нашли время нас принять. Идем, Жанна.
– Венцеслав, Венцеслав, – Адам добродушно покачал головой, – ты все такой же порывистый, как и прежде. Уроки жизни тебе впрок не пошли.
Вацлав напряженно застыл. Намек на прошлое, брошенный вампиром, ему явно не понравился.
– Присядь, – мягким, но не терпящим возражений тоном произнес Адам. – Прошу тебя, братр.
Вацлав нехотя подчинился.
– Я сказал, что мы не можем освободить Фабиолу официально. Но мы можем устроить ей побег. Такой вариант вас устроит?
Вацлав быстро кивнул:
– Благодарю, Адам. Это очень важно для меня.
– Хотел бы я еще знать почему, – уронил Адам.
– Я же сказал, – сухо ответил Вацлав, – это строго профессиональные дела.
А у меня перехватило дыхание от этих слов. И почудилось, что сейчас Вацлав просит за Фабиолу не ради двенадцати вампирш, не ради меня, а исключительно из собственных интересов, из симпатии к этой дерзкой авантюристке.
– Что ж, – заметил Адам, – работа Гончего – превыше всего.
И в его ровном, любезном тоне мне послышалась откровенная издевка. Недаром Вацлав напрягся и невольно сжал кулаки.
Адам кивнул двум вампирам:
– Честмир, Милан, займетесь этим делом.
Вампиры с почтением склонили головы.
И тут Франтишек, сидящий по правую руку от Адама, наклонился и что-то ему зашептал. Выслушав его, Адам бросил взгляд на Вацлава, потом долгим изучающим взглядом смерил меня, словно только сейчас меня заметил, и в его глазах вспыхнул опасный огонек, который мне не понравился.
– Только у меня есть одно условие, – вкрадчиво добавил он.
– Какое? – насторожился Вацлав, невольно загораживая меня собой. Взгляд Адама не укрылся от него.
– Жанна проведет с нами эту ночь. Просто пообщаемся, побеседуем.
Я непонимающе нахмурилась: в чем подвох?
Похоже, тот же вопрос волновал и Вацлава, но он не решился его задать. А Адам мастерски тянул паузу, нагнетая атмосферу.
– Только Жанна, – подчеркнул он. – Ты будешь ждать ее наверху.
Вацлав порывисто поднялся с места, бросая мне:
– Жанна, идем. Благодарю за предложение, Адам, но это исключено.
На устах Адама блуждала улыбка.
– Может, спросим у самой Жанны?