Вампир высшего класса

Мы ехали вслед за Фабиолой мимо зазывно светящихся окон ресторанов и завораживающих витрин модных магазинов. Беззаботные туристы сновали по улочкам, то заходя в сувенирную лавку, то соблазняясь на кружечку знаменитого чешского пива в одной из пивной. Мимо одной из них, «У Флеку», мы как раз проезжали. И я заметила, как Вацлав на миг отвлекся от дороги, повернув голову и рассматривая двухэтажное желтое здание, довольно неказистое в сравнении с живописными пражскими домами, но выглядевшее старинным. Любопытно, что его могло заинтересовать? Таким взглядом обычно рассматривают памятные места прошлого. Но мне было трудно представить Вацлава, пропускающего кружку пива в подобном заведении. Хотя сама я бы не отказалась сейчас заскочить внутрь. К пиву я равнодушна, но побывать в Праге и не отведать знаменитого чешского пива – большое упущение.

У входа стояла веселая толпа туристов, до меня донеслась громкая русская речь. Счастливые! Им не надо никого выслеживать, они приехали в Прагу отдыхать. Когда мы поравнялись с входом, оттуда как раз вывалилась компания изрядно захмелевших приятелей, и Вацлав разве что шею не свернул, словно пытался заглянуть внутрь пивной.

– Знакомые места? – поддразнила я его.

Реакция Гончего меня ошеломила: он вздрогнул, словно я уличила его в чем-то постыдном, и, пробормотав что-то невразумительное, уставился на дорогу, демонстрируя полное безразличие к пивной.

«У Флеку» осталась позади, и вскоре мы свернули на улицу, ведущую к нашему отелю. Фабиола припарковалась первой, оставив машину неподалеку от входа. Когда она скрылась за дверями отеля, я шевельнулась, собираясь выйти, но Вацлав неожиданно удержал меня за плечо:

– Мы останемся здесь.

– Что, даже не поужинаем? – Я недовольно нахмурилась.

– Я уверен, Фабиола скоро появится. Она сделает это сегодня ночью.

– Почему ты так уверен? Она тебе записку написала?

– Просто я ее знаю. Она не любит ждать.

И все, больше никаких дополнений и объяснений.

Что ж, я угрюмо отвернулась к окну: все равно все узнаю. Не люблю неопределенности.

Мы прождали почти три часа. Фабиола чудесно, наверное, успела провести время в ресторане и распробовать все имеющиеся в наличии кнедлики. Я вся извелась от скуки в отсутствие «Космополитана», телевизора и ноутбука с выходом в Интернет, который остался в номере. Кажется, я успела выучить наизусть все завитушки фасада дома, у которого мы припарковались, и умирала от голода, но не показывала своего раздражения. Во многом потому, что сам Вацлав был спокоен, как пульс покойника. Только неотрывно смотрел на входные двери отеля, чтобы не упустить появления Фабиолы. Похоже, ситуация была для него будничной и за долгие годы работы Гончим он привык к длительной слежке, которая меня уже сводила с ума. Не добавляла безмятежности и близость Вацлава, которая искушала, заставляла кровь шампанским бурлить в венах и будила во мне нескромные желания… Вспомнилось, как он поцеловал меня в подвале, где меня держали парижские Гончие. Что это было? Признание? Или утешение? Или глупость, за которую он винит себя? Ненавижу неопределенность. Не могу больше делать вид, что все забыла. Хочу выяснить все сейчас.

И вот уже, поддавшись этому искушению, я стремительно повернулась к Вацлаву. Подалась к нему всем телом, стремительно сокращая расстояние между нами. Зрачки Вацлава расширились, а глаза сделались совсем черными, как в ту ночь в парижском подземелье, когда он меня впервые поцеловал. Это придало мне смелости, и я кинулась в поцелуй, как в море с разбега. Наши губы встретились на короткий миг, и меня захлестнуло волной желания. Соприкосновения губ было слишком мало. Хотелось обнять его всего, сплестись с ним всем телом. Продолжая целовать, я прижалась к нему грудью, коснулась щеки Вацлава ладонью, укололась о щетину и обожглась, внезапно осознав, что не чувствую ответной ласки… Я отшатнулась, и меня словно выбросило на берег сильной волной, больно приложив о камни и оглушив.

Я вынырнула из этого поцелуя, чувствуя себя коварной русалкой, влекущей на дно доброго молодца.

Вацлав ошарашенно смотрел на меня, его губы наливались краской от моего страстного поцелуя, а мои щеки заполыхали от стыда. Что я натворила? Что себе навоображала? Зачем все усложнила? И как теперь смотреть в глаза Вацлаву, который не знает, куда деться от моей внезапной вспышки страсти?

– Извини, – сдавленно пробормотала я, отстраняясь, – не знаю, что на меня нашло…

Но он не дал мне сбежать, не дал договорить свои нелепые извинения. Порывисто наклонившись ко мне, вжал меня в спинку сиденья и припал ко мне жадным ртом. Его руки нырнули под курточку, до боли стискивая ребра, так что мне стало нечем дышать, а поцелуй неистовым пожаром жег губы, словно стремясь выплеснуть весь огонь, который полыхал в сердце Вацлава и о котором я даже не подозревала. Поцелуй не был нежным, это была ласка на грани боли, которая рождала стон. И я впервые в жизни поняла, что страсть, которая обжигает, это не просто слова. А пальцы Вацлава тем временем ловко освободили мои волосы от краба и нежно разворошили их, распустив по плечам. Не прерывая поцелуя, Вацлав обхватил меня за шею, нащупал застежку молнию на куртке. Его руки ловко освободили меня от куртки, пробрались под свитер, заставляя меня задыхаться от желания, шептать его имя и самой выгибаться навстречу его нетерпеливым пальцам, уже добравшимся до молнии джинсов. И нам было уже наплевать на прохожих, которые куда-то спешили по своим делам, и на Фабиолу, которая собиралась ограбить самый охраняемый музей Праги…

– Жанна, Жанна!

Кто-то тряхнул меня за плечо, и я открыла глаза. Надо мной склонился Вацлав, и я невольно подалась к нему, желая продолжения прерванной ласки, но осеклась при виде его настороженного взгляда.

– Кошмар приснился? – сочувствующе спросил он. – Ты стонала во сне.

С меня мигом слетели остатки сладкой дремоты. Вспыхнув, я откинулась на кресле, радуясь тому, что в сумерках мои стыдливо заалевшие щеки не видны. И особенно тому, что мои страстные стоны Вацлав списал на счет кошмара. Хотя он слишком воспитан для того, чтобы поржать над тем, что мне приснился эротический сон. Наяву я вся продолжала гореть от тех ласк, которые мне привиделись, и хотелось прижаться лицом к холодному стеклу, чтобы снять этот жар.

– Долго я спала? – сконфуженно пробормотала я.

Вацлав пожал плечами. Понятно, ответа от него не добьешься. Надеюсь, что во сне я не выгибалась дугой и не шептала его имя. Стыд-то какой! Я глянула на наручные часики. Ничего себе! Уже четверть первого!

– Тебе не кажется, что Фабиола уже не… – начала я, желая убедить его в тщетности слежки и уговорить отправиться в отель, чтобы нормально выспаться.

Но Вацлав перебил меня:

– А вот и она!

Действительно, из дверей отеля выпорхнула гибкая черная фигурка и уверенно направилась к припаркованной машине.

– Пристегнись! – коротко бросил Вацлав, заводя мотор. – Начинается самое интересное.

Фабиола

Год назад

Корсика

Все оказалось даже проще, чем она рассчитывала. Музей она знала как свои пять пальцев, но навороченная система охраны внушала опасения в успехе мероприятия. Однако ее маленькая сообщница, белая мышка, купленная в зоомагазине, помогла обойти и эту преграду. После того как машины полиции четырежды срывались на зов сигнализации, систему было решено отключить. Четыре бравых офицера заняли пост у витрины с легендарным красным алмазом, не подозревая о том, что за стеклом уже лежит подделка. А Фабиола, скрывшаяся в вентиляционном люке, смогла спокойно покинуть музей через служебный вход.

Выбравшись за ограду, она перекинула рюкзачок через плечо и весело зашагала налево по переулку. Пойди она направо, уперлась бы в фонтан на площади перед музеем. Налево же ее ждала тихая улочка со спящим жилым кварталом, где в такое время не было видно ни души. Что может быть лучше для девушки, которая мечтает остаться невидимкой?

Все складывалось самым замечательным образом. Интуиция не подвела и на этот раз. Вот только какой-то идиот перегородил выход из переулка своей пижонской тачкой. Такая же была у ее недавнего приятеля Винченцо, на память о романе с которым она, без ведома того, оставила себе картину одного знаменитого художника. Винченцо все равно не имел ни малейшего представления о ее истинной ценности: он повесил «мазню» у входа в туалет и в конечном счете погубил бы произведение искусства. Можно сказать, что Фабиола спасла творение мастера. В ее руках полотно задержалось недолго, и она безо всяких сожалений продала его страстному ценителю живописи, отвалившему за нее целое состояние. Сорвав такой куш, Фабиола могла бы на несколько лет осесть в домике на берегу Таиланда и ни о чем не думать. Но, когда она уже выбирала себе один из многочисленных тайских островов, колеблясь между Краби, Самуи и Чангом, в новостях передали, что в корсиканский музей везут легендарный алмаз «Красная принцесса», известный своим редким рубиново-красным цветом. Фабиола прильнула к голубому экрану, на котором директор музея соловьем разливался о суперсовременной охранной системе, взломать которую не под силу никому на свете. Ох зря он это сказал! Райские острова Таиланда тут же отошли на второй план, а в глазах Фабиолы загорелся азарт. Захотелось во что бы то ни стало доказать прилизанному франтику, что он глубоко ошибается. Впрочем, ему это позволительно. Он же не знает, что перед ней, Фабиолой, нет закрытых дверей. Еще не знает.

И вот сейчас, неся в рюкзачке знаменитый алмаз и чувствуя, как за плечами разворачиваются крылья, Фабиола уже предвкушала, как наутро купит билеты в Бангкок. Сегодняшний трофей она пока припрячет от всего мира в своем укромном сейфе. Для камня с пятивековой историей пара-тройка лет ничего не значит. А когда страсти вокруг кражи поутихнут, тогда-то она и подыщет алмазу нового владельца. Пока же она уходит на длительные каникулы и оставит авантюрные приключения ради безмятежного валяния на пляже. А остров можно выбрать и по прибытии. В конце концов, у нее впереди вся жизнь, чтобы объехать все острова Таиланда.

Все было хорошо, все было просто замечательно. Если бы еще не этот придурок, перегородивший выход из улочки. Ну да ничего! Если надо будет, она взберется на крышу крутой тачки, станцует на ней победную тарантеллу и продолжит свой путь.

Фабиола была уже в трех шагах от машины, когда внезапно сбоку раздался щелчок зажигалки, и сноп искр осветил лицо прислонившегося к стене человека. На миг Фабиола остолбенела, убежденная, что это засада и ее поймали с поличным. Сердце пропустило удар, сжавшись в предчувствии катастрофы. Но мужчина не выглядел как полицейский. Он был одет в дорогой костюм, на запястье блеснул настоящий «Ролекс», да и стрижка была слишком безупречной, а лицо – аристократичным, чтобы принадлежать тупому копу. Успокоившись, Фабиола призывно улыбнулась. Незнакомец вполне мог принести дополнительные дивиденды в ее золотой запас, да и собой он был весьма хорош в отличие от ее последнего любовника, банкира с рыхлым пивным животиком и лошадиной челюстью, единственным достоинством которого был набитый золотыми слитками сейф.

Мужчина по-прежнему держал зажигалку горящей, но не пытался прикурить, а только молча разглядывал Фабиолу жадным, голодным взглядом. Этот взгляд окончательно убедил девушку в том, что перед ней не переодетый коп. Так смотрят не на подозреваемую, не на преступницу, не на воровку, так смотрят на красивую и желанную женщину.

– Иди сюда, – тихо позвал он ее по-французски, затушив зажигалку, и она порывисто шагнула в тень, повинуясь его зовущему взгляду.

От него пахло дорогими духами, красивой жизнью и счастьем. Фабиола никогда не задумывалась, как пахнет счастье, но теперь она впервые ощутила его аромат – тягучий, сладкий, пьянящий. Он властно притянул ее к себе, и его руки на удивление равнодушно скользнули по ее обтянутым джинсами крутым бедрам и упругой груди под тонкой тканью майки. Зато они надолго задержались на шее, лаская ее так, словно она была нежнейшим шелком, и Фабиола чуть не замурлыкала от удовольствия, доверившись этим сильным ласковым пальцам. Мужчина наклонился к ней, и по ее шее затанцевал холодок его мятного дыхания. Захотелось поймать его губами, вдохнуть всей грудью, но, когда она потянулась к нему с поцелуем, незнакомец мягко отвернулся, продолжив выписывать морозные узоры на ее шее. Что ж, если ему так нравится…

Фабиола совершенно разомлела от его утонченных ласк. Рюкзачок с драгоценным камнем выпал из дрожащих пальцев, тело льнуло к мужчине, моля о любви. Внезапно мятное дыхание сгустилось до холода металла и кольнуло кожу сталью, вернув в тот далекий, но такой памятный вечер, когда она, удирая от хулиганов, попала в квартиру мужчины с пожаром в глазах. Скосив глаза, Фабиола увидела приставленное к горлу острие кинжала.

– Что ты делаешь? – пролепетала она, от страха переходя на родной язык.

– Заткнись, – прорычал мужчина уже по-испански и по-звериному оскалился.

Маньяк, в панике поняла Фабиола. Он ее сейчас прирежет, этот стильный холеный красавец в дорогом пиджаке от Армани, и глазом не моргнет. И не будет уже ни закатов на морском берегу, ни шепота волн, ни гамака между пальмами, ни сока из кокоса…

– Послушай, – горячо зашептала она, – отпусти меня. В моем рюкзаке алмаз ценой в целое состояние. За него можно выручить больше миллиона!

– Заткнись! – повторил он, и лезвие прочертило кожу Фабиолы. От вида крови глаза его сделались совершенно безумными, он припал к ее шее и жадно втянул рану губами. В тишине спящего квартала послышалось алчное лакание. У Фабиолы подкосились ноги, когда она поняла, что он пьет ее кровь. Маньяк, убийца, кровосос…

Внезапно он оторвался от нее и повернул голову. Со стороны музея сквозь грохот барабанов в ушах до Фабиолы донесся вой сирен. Сквозь сумрак беспамятства где-то вдалеке промелькнули сигнальные огни.

– Что за черт? – раздраженно выругался убийца.

– Это алмаз, – полуобморочно прошептала Фабиола, – я выкрала его из музея. Наверное, пропажу обнаружили.