Зачем нам враги

– Сдурел? – холодно осведомился Глориндель. – А дальше как, валандаться по дорогам, затерявшись в толпе бродяг?

– В ближайшем постоялом дворе наверняка найдется пара коней.

– И на какие же средства ты собираешься их приобрести? Твои собратья, если помнишь, обчистили нас до нитки.

– У меня кое-что осталось. В сапоге зашил на черный день, – сказал Натан и добавил: – И они мне не собратья.

– А, ну да, они твои друзья, – язвительно сказал Глориндель, хотя было заметно, что он удивлен такой предусмотрительностью.

Они еще немного поспорили, но в конце концов эльф сдался. Пришло время порадоваться, что кони снаряжены так себе, и расставаться с добром оказалось не очень трудно. Самих лошадей, правда, было жалко: они, будто чуя неладное, смотрели на хозяев безумными глазами и встревоженно ржали. Глоринделя, впрочем, это не волновало. Он решил все-таки взять попону, потому что страшно мерз ночами, особенно в последние дни (Натан подозревал, что гноящаяся рана была не последней причиной озноба), и – Натан даже не удивился – хлыст, от которого натерпелся и его конь, и кое-кто из простолюдинов.

Натан пошел первым.

Бревна скрипели, шатались и расползались под ногой, веревка выскальзывала из-под ладони и только мешала сохранять равновесие, речной поток угрожающе гудел внизу, а небо болталось в вышине, но он преодолел путь быстро и без происшествий. Оказавшись на другой стороне, ободряюще махнул рукой эльфу. Тот, впрочем, выглядел вполне уверенно, несмотря на свое давешнее заявление.

Когда нога Глоринделя соскользнула с бревна, а другая рванулась следом за почти в то же мгновение проломившейся опорой, Натан подумал, что ждал чего-то подобного. Да что там – был абсолютно уверен. Он бросился вперед и застыл, понимая, что вес двух человеческих тел обрушит это хилое построение, но не успел даже запаниковать – эльф ловко ухватился за обрывок веревки, подтянулся, зацепился обеими ногами за бревно, вскарабкался обратно, ловко, как кошка, и уже через мгновение снова стоял на мосту, а через полминуты – на земле рядом с Натаном.

– Идем, – спокойно сказал Глориндель. Он даже не раскраснелся, зато у Натана сердце колотилось как бешеное. Кони, нерешительно топтавшиеся на другой стороне, жалобно заржали.

Натан помедлил, потом двинулся за бодро шагающим по дороге эльфом. День едва перевалил за половину, и у них был шанс набрести на трактир до темноты.

«Что бы я делал, если бы он сорвался?» – подумал Натан и понял, что не знает ответа.

«А что бы ты делал, если бы тогда… в лесу… разбойники… и потом …»

Он оборвал эту мысль прежде, чем она успела испугать его по-настоящему. Натан не знал, что было хуже: вероятность, что его подопечный глупо и нелепо погибнет, свалившись с прогнившего моста через овраг, или… то, что было в лесу.

Эльф остановился так внезапно, что погруженный в свои мысли Натан едва не налетел на него.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – резко сказал Глориндель.

«Вы это уже однажды говорили», – подумал Натан.

Эльф смотрел ему в глаза, цепко и пристально. Натан так и не решил для себя, что в этом случае делает ему честь: если он сможет выдержать этот взгляд или если найдет в себе силы отвести глаза, хоть их и притягивало к лицу эльфа будто магнитом.

– Ты думаешь, что я должен был свалиться, – четко и твердо, как всегда в такие минуты, проговорил Глориндель. Натан начинал подозревать, что такое поведение – это что-то вроде припадков безумия. Потом до него вдруг дошел смысл сказанного.

– Должны?!

– Должен. Так всегда происходит. Так по правилам.

– Каким правилам, о чем вы? – «Он ненормальный… впрочем, я ведь знаю это уже давно».

– Правила, обычные правила, – запальчиво сказал эльф. – Ты спас меня один раз, теперь должен был спасти второй, мне полагалось бы чувствовать к тебе признательность, потом ты бы влип в какое-нибудь дерьмо, и я бы спас тебя. Так полагается. Чтобы все вышло.

– Да что вышло-то?

– Как на камне написано, – коротко сказал эльф и, резко развернувшись, пошел дальше.

Натан постоял, глядя, как каблуки эльфийских сапог выбивают пыль из дороги. Потом вдруг сказал:

– Если я спасу вас хоть сто раз… и если вы спасете хоть двести раз меня, друзьями это нас не сделает.

Эльф остановился. Обернулся.

– А ты-то знаешь, что делает друзьями, да? – без улыбки проговорил он. Натан, уже пожалевший о своих словах, пошел вперед, стараясь скрыть замешательство. Эльф стоял на месте, глядя, как он приближается. Поднявшийся легкий ветерок трепал его волосы, на миг отбросил прядь с повязки, скрывающей изуродованное ухо.

– Я прочитал неправильно, – сказал эльф, когда Натан поравнялся с ним.

Боги, о чем он на этот раз?..

– Что?

– Я неправильно прочитал, – повторил эльф и заулыбался – чисто, радостно и лукаво, будто говоря: «Как я тебя разыграл, а?» – На том камне. Там было сказано: прямо пойдешь – коня потеряешь. Жизнь – если направо, друга – налево, а прямо – кони… кони, Натан, понимаешь?

И он захохотал – заливисто и весело, будто считал сказанное удачной шуткой. Натан ощутил легкий озноб. Эльф не нравился ему таким. Он вообще ему не нравился… но таким особенно.

Он зашагал вперед.

– Прямо пойдешь – коня потеряешь! – крикнул эльф ему вдогонку. – Коня – прямо! Все верно, Нат! Все путем! Как должно быть! Я просто неправильно прочитал! Все по правилам!

Он хохотал и хохотал, согнувшись и лупя кулаком по колену. Ветер усилился. Натан поднял воротник плаща.

Они и правда вышли к трактиру до наступления темноты, но он оказался пуст и заброшен, только ставни шумно хлопали на ветру. Внутри было сыро, но чисто – мебель на месте, ни крови, ни мертвых тел. Казалось, люди просто однажды решили, что отсюда надо уходить. Вполне возможно, что так и было – если недалеко шли бои, но Натан чувствовал нарастающую тревогу. Они переночевали в трактире, пополнили запасы воды и утром продолжили путь – как и прежде, пешком.

– Что будем делать, если и дальше то же самое? – спросил Глориндель, когда они преодолели несколько миль, не встретив больше ни одного постоялого двора.

– Тут недалеко должен быть небольшой городок. Пилмут… или Плимут, как-то так. Я когда-то давно проезжал этими местами. Там-то лошади точно найдутся.

– Если там еще нет тальвардов, – сказал эльф и бодро зашагал вперед.

Им пришлось сделать еще одну ночную стоянку – на этот раз прямо у дороги, но наутро они почти сразу вышли из леса. Дорога резко обрывалась, выводя на плато, возвышающееся над небольшой долиной. Впереди простирался травянистый склон, а за ним, сколько хватал глаз – поля, только на самом горизонте поднимались столбы дыма: там были тальварды.

Но это далеко, а тут, у самых ног, посреди долины, стоял город; крепостные стены были возведены из зеленого камня, казавшегося странно ярким в солнечных лучах.

– А вот и он, – сказал Натан. – Плимут…

– Или Пилмут? – без особого энтузиазма добавил эльф, глядя на долину и слегка постукивая рукояткой хлыста по бедру.

– Не важно, – рассмеялся Натан; он чувствовал облегчение, будто они уже достигли конечной точки назначения. – Склон тут не опасный, спустимся и до темноты будем в городе.

Так они и сделали, хотя Глориндель, последние дни возобновивший жалобы на тяготы путешествия, не казался осчастливленным. Он вообще был еще более мрачен и бледен, чем в первые дни после встречи с разбойниками. Натан в глубине души побаивался, как бы ему не было худо – из-за все той же упорно не заживающей раны. Повязка посерела и оставалась такой, сколько эльф ни отстирывал ее. А сегодня утром на ней снова появилось кровавое пятно. Натан ничего не сказал, когда заметил это, но его радость при виде человеческого жилья оказалась вдвое сильнее, чем была бы, если бы он не подозревал, что эльфу нужна помощь. Пока он об этом не заговаривал, но твердо решил сразу по прибытии в город разыскать лекаря.

Когда они достигли городских укреплений, солнце уже почти коснулось горизонта; громада города скрывала его от глаз, и сторожевые башни озарялись мутным алым ореолом, что в сочетании с их погустевшей в сумерках зеленью выглядело тревожаще и… как будто болезненно. Радость Натана немного померкла и исчезла вовсе, когда они подошли к городу вплотную.

– Что-то тут не так, – вполголоса сказал эльф, и с ним было трудно не согласиться.

Город окружал защитный вал, но его никто не охранял. Ворота были открыты, створка калитки, распахнутая настежь, с протяжным скрипом качалась на ветру, и это был единственный звук, доносившийся со стороны города.