Династия проклятых. Изумрудный дракон

Оказавшись в темном коридоре, уже не видел изувеченного тела принцессы, но на себе ощущал ее боль каждой клеточкой тела. Ее последние слова врезались в мое сознание так сильно, что глаза защипало от накатывающих слез. Вердикт лекаря звучал в голове хлесткими словами. Мой малыш умер!

Тот страх, который окутал меня с ног до головы, почти испарился, когда я вышел в главный коридор дворца. Теперь мной управляла только ненависть, буря злости и отчаяния! Я больше не сдерживал внутреннего дракона! Хватит! Сбросив все маски, бежал на пределе сил по каменному полу и вскоре оказался на главной площади. Камзол в одну секунду разлетелся в клочья! Мой дракон вступил в свои права! Неудержимый и злой! Я взмыл над замком и посмотрел на тихий королевский лес. Закружил над ним и плавно приземлился на берег Хрустального озера, вспоминая, как совсем недавно был здесь счастлив наедине с любимой. Говорят, драконы не плачут. Врут все! В истинной ипостаси невозможно сдерживать слезы. Их незаметно смахивал ветер, будто стыдился, что кто-то чужой их увидит.

Приземляясь, я смял своим огромным телом несколько деревьев и склонил голову над водой. Отразился в глади озера и опустил морду в прохладную воду. Впервые посетил это место в ипостаси дракона! Даже испугался собственного вида, что отражался в ребристой глади. Страшная пасть раскрылась и со злостью выпустила ядовитый зеленый пар, поражая все живое на своем пути. Даже рыбы всплыли кверху брюхом от моего вторжения. Дичь разлетелась, и звенящая тишина опустилась на озеро. Я тяжело выдохнул, взял себя в руки и перевоплотился в кармазина, обнаженным телом падая на песчаный берег.

Снова посмотрел на свое отражение и сжал кулаки. Эта гадкая правдивая вода отражала реальность! Такую постыдную реальность, на которую я не хотел смотреть! Она показывала мою слабость без прикрас! Она издевательски смеялась над тем, что частичка Астрид умерла вместе с малышом. Я понимал, что больше никогда принцесса не станет прежней! Ее последний, наполненный невыносимой болью взгляд говорил лишь о том, что у нас больше нет выбора!

Когда она узнает… Страшно представить, как ее трепетная душа разлетится на кровавые ошметки! А мне… Мне оставалось теперь, лишь терпеть и ждать. Выдержка и такт, хитрость и изворотливость, и ворох лживых масок безразличия на моем лице. Только так можно незаметно для всех отомстить. Надо предать родное королевство? Убить? Ничего постыдного я больше не видел в этих мыслях! Хакон переступил черту, не пощадив Астрид! И я его не пощажу! Королевство, правительница, честь герцога и верность – все это померкло на фоне того ужаса, который я увидел в темнице! Эта грязная тварь, которую я считал другом, растоптала мою любовь! Теперь моя очередь!

А начать надо с малого. Необходимо найти принца и привести его к королеве…

У меня было преимущество – я хорошо знал привычки Хакона. Когда принц старался убежать от проблем, он всегда приходил в королевский сад в тайную беседку над пропастью…

ГЛАВА 2

Хакон

В это время года алые леонии отцветали, и я был этим опечален. Теперь не скоро королевский сад окрасится всевозможными оттенками красного, и взамен их прекрасному шарму распустятся побеги белоснежных каулий – самых неприхотливых и еле пахнущих цветов, которые обожают влагу, радуясь сезону дождей. За что я особенно любил леонии так это за то, что они перед смертью начинали источать такой чарующий аромат, который пьянил без вина. Но сейчас даже их предсмертный амбре был не в силах перебить запах драконьей крови принцессы, что пропитала мою кожу. Я сидел на краю дивана тайной беседки, которая на цепях раскачивалась над пропастью, и смотрел вниз. Ветер неистово завывал, нагоняя черные тучи, заслоняющие часть полной луны, а темная бездна застыла, раскрыв огромную пасть, готовую в любой миг поглотить душу каждого, кто захочет в нее шагнуть. Я смотрел в безликую пропасть и видел яркие бирюзовые глаза водной девушки, в которых разгорался огонь ненависти, а в ушах звенел ее жалобный стон, заполонив собой мой разум. Я добился того, чего хотел. Изменил ее навсегда! Убил в ней глупую наивность и добрался до глубины ее сущности. Не мог не признаться себе в том, что это далось мне нелегко. Все же жалость – никчемное чувство! А жалел я вовсе не о том, что доставил жене боль, а о том, что часть меня, живущая в ней, скорее всего, погибла. Но это была жертва во благо моей династии! Во время погребения, стоя у ямы, я пообещал отцу, что никогда не предам его принципы и буду сражаться до последнего за чистоту нашей крови! Лишь истинный кармазин достоин занять трон Звинси! Водным и близко к нему не подобраться! Уж лучше оставить после себя бастарда, чем позволить Астрид родить наследника! Волю матери не исполню никогда, а за то, что сделал с супругой, буду стойко держать ответ. Я не боялся гнева правительницы! Она всегда чувствовала за собой вину за то, что уделяла мне слишком мало внимания и теперь постоянно пыталась восполнить утрату, а мне это только на руку!

В ней я разочаровался уже давно, а вот от Пармиса не ожидал предательства… Столкнувшись с ним в темнице, окончательно понял, что он верен лишь королеве. Бегает за ней, словно собачонка, и по ее же приказу опекает Астрид. Выслуживается и метит в свиту советников следом за дядюшкой. Вот тебе и клятва дружбы на крови! Он с легкостью занял сторону правительницы, поддерживая ее во всем! Но придет время, когда я взойду на престол… И тогда… Тогда полетят титулы всех неугодных мне подданных!

– Я знал, что найду тебя здесь, – раздался голос за спиной. Я обернулся и увидел мужчину в черной мантии.

Пармис скинул с головы капюшон и запрыгнул в раскачивающуюся беседку. Занял диван напротив и расположился на нем в удобной расслабленной позе. Невозмутимый и высокомерный, как всегда! Кроме отрешенности его взгляд ничего не источал.

– Я настолько предсказуем? – ухмыльнулся и скрестил руки на груди. Немного вздрогнул от ледяного порыва ветра.

– Не всегда. Вряд ли кто-то ожидал, что ты исполосуешь жену до полусмерти и погубишь собственного ребенка в ее чреве, – выпалил он с ноткой ненависти, и его глаза зловеще блеснули. Или мне показалось? Спустя мгновение Пармис вернул обратно свою невозмутимость и не пошевелился, продолжая смотреть мне прямо в глаза.

– Кто знал, что наши супружеские шалости приведут к таким тяжелым последствиям? Мне искренне жаль дитя и благоверную супругу, которая сама была не прочь испытать нечто новое и запретное. Я лишь поддержал ее в этом стремлении, – соврал я, чтобы не выглядеть таким уж чудовищем в глазах друга.

Он усмехнулся. Поверил ли?

– До ваших утех мне нет никакого дела, Хакон. А вот Хаама в ярости. Послала меня за тобой и требует встречи прямо сейчас. Исполняю приказ ее величества, поэтому прошу пройти за мной в ее покои для выяснения причин случившегося, – отрапортовал он ровным тоном, чем заставил меня вновь убедиться в его безграничной преданности королеве и равнодушии к моей персоне.

– Что ж, если матушка настаивает… Надеюсь, ее не сильно шокируют подробности наших игр, – рассмеялся, представив ее удивленное лицо.

– Тебя совсем не интересует состояние Астрид? – вдруг спросил он и поспешил накинуть на голову капюшон так, что я больше не видел его глаз.

– Как она? – нехотя бросил и поднялся на ноги.

– Плохо, – выплюнул Пармис.

– Уверен, жить будет, иначе ты бы уже сообщил о ее кончине, – я прекрасно понимал, что кровь дракона не позволит ей умереть от подобных ран. Дело сделано! Все вышло так, как я хотел. Мать не получила наследника, и я по-прежнему оставался ее единственной надеждой. Жаль, что никто не разделит со мной эту радость. Сейчас мне как никогда не хватало моей страстной Тори. Она сполна оценила бы мой поступок. Ах, если бы не ее предательство…

Пармис ничего не ответил, поднялся с дивана и повел меня за собой через короткую тропинку увядающего сада прямо в замок. Молчал всю дорогу и даже не думал останавливаться, чтобы поговорить со мной как раньше по душам, выяснить, в чем причина моего поступка и понять, согласиться с тем, что у меня не было другого выхода. К любой великой цели путь тернист и без потерь никак не получилось бы отстоять свое право на тот престол, каким я его видел. Сегодня Астрид оказалась препятствием на моем пути к достижению цели, завтра кто-то другой. В своем стремлении я не остановлюсь и не отступлю. В королевстве не осталось тех, кто мне дорог! Пармис сделал свой выбор и теперь ему лучше не переходить мне дорогу!

В кое-то веки дверь в парадную королевских покоев была распахнута, а мать встретила нас прямо на пороге комнаты. Но я больше удивился тому, что прихвостня королевы – Тулана не заметил ни в одном из помещений.

– Проходите и садитесь, – обратилась она к нам, указывая на круглый стол у камина. Как раз три кресла вокруг.

Я нехотя плюхнулся в первое попавшееся, и Пармис занял место рядом со мной. Напротив присела мать и положила руки на край стола, предварительно сцепив пальцы в замок – излюбленная поза правительницы, которая не могла скрыть ее нервозность. Я же совершенно не испытывал страха перед матерью, и последствия предстоящего разговора меня не пугали. Ребенка нет. Значит, ей нужен новый, но чтобы его получить, ей придется просить меня о соитии с женой. Я загнал королеву в тупик, и сколько бы она не билась за свою правду, придется идти мне на уступки ради продолжения рода.

– Что с тобой такое, Хакон?! Посмотри на себя! Умер твой ребенок, а ты улыбаешься! – побелели костяшки ее пальцев, а голос сорвался. – Я хочу знать, что случилось! И ты сейчас же мне все расскажешь!

– Тебе нужны подробности того, как и когда я имел свою жену? – губы невольно расползлись в ухмылке, когда вспомнил необычный акт запретных утех. О! Как же она стонала! Какие ненавистные слова говорила! Сколько эмоций оставила в темнице! Как прелестно смотрелась на столбе! А ее нежная плоть содрогалась под моим натиском. Я таранил ее и наслаждался процессом от души. Вбирал ноздрями запахи похоти и агонии плоти. Упивался водной кровью, смывая ею позор с нашего рода.

Мама долго молчала и смотрела сквозь меня, а потом ее лицо изменилось, будто резко постарело. Четко очертилась каждая морщинка, а взгляд помутнел от злости. Пармис заерзал на кресле, и краем глаза я заметил, как его пальцы впиваются в деревянный подлокотник кресла. Стало смешно от этой картины! Королева и ее преданный слуга гневались!

– Да! Очень хочу знать, зачем ты избил беременную супругу!

– Немного не рассчитал сил, когда придавались супружеским шалостям. Астрид – натура страстная как оказалось. Разве я мог отказать жене в утехах? Кто знал, что все так обернется, – пожал я плечами, замечая, как мать закипает от ярости, собираясь выплеснуть на меня весь свой гнев, но в напряженную беседу неожиданно вмешался Пармис.

– Ваше величество, позвольте мне рассказать, как все было, – дождавшись одобрительного кивка, Пармис продолжил, а я внимательно стал прислушиваться к его словам. – Так получилось, что этим вечером я оказался неподалеку от темницы, ведь намеревался посетить королевскую библиотеку. Неожиданно, увидел, как один трэлл летит за другим и сначала не подумал, что все это было игрой. Уж слишком правдоподобно он гнался. Потому посчитал своим долгом проверить и спустился в темницу. Встретил там Хакона, который в виду шокового состояния не смог объяснить мне, что именно произошло, и который очень быстро ретировался, потому что был напуган в тот миг. Когда же я нашел и увидел Астрид, то понял его страх. Тут же отнес принцессу в больничное крыло, чтобы ей оказали первую помощь. Не думаю, что нам стоит расспрашивать Хакона о подробностях самих утех. Случилась страшная трагедия. Надеюсь, что впредь Хакон будет более трепетно относиться к жене и не допустит повторения случившегося.

У меня едва челюсть не отпала от лживой речи Пармиса. Я настолько был удивлен тому, что перед королевой друг старался меня оправдать, что не нашел нужных слов в ответ. Мать не меньше моего была поражена откровениям кармазина, но надо отдать ему должное – выражение ее лица смягчилось.

– Считаете, что это всего лишь несчастный случай? – прищурилась она.

– Да. Это большая трагедия. Я опечален тем, что случилось, но прошлого не вернуть. Надо думать о будущем королевства. Лекарь дал понять, что принцесса не потеряла возможность вновь зачать от супруга в ближайшее время. Хотя я лично не одобряю подобных жестоких шалостей, – закончил он, не шелохнувшись.

– Благодарю за откровенность, Пармис. И за ту помощь, которую вы оказали Астрид. А сейчас попрошу вас покинуть покои и оставить меня с сыном наедине.

– Да, ваше величество, – поднялся он с кресла, отвесил поклон и вышел из покоев.

Гнетущая тишина опустилась на комнату, когда шаги Пармиса стихли. Даже камин, противный треск которого я ненавидел, молчал сейчас, источая лишь жар и легкий запах дымящихся поленьев. Я смотрел на мать уже без ухмылки. Слишком уж опечаленно она склонила голову и тяжело вздохнула на надрыве, будто мгновение отделяло ее от слез, которых я никогда в жизни не видел. Она всегда была сильной и невозмутимой. Что бы не случилось! Даже на похоронах отца не проронила ни слезинки. Стояла у могилы в траурном одеянии с букетом цветов в руках и пустым взглядом провожала мужа в последний путь. Не думаю, что смерть не рожденного внука могла вызвать в ней настолько глубокие эмоции, чтобы тронуть ее каменное сердце. Но, похоже, я ошибся. Ее ресницы затрепетали, и крупная слеза упала на деревянный стол. Она не успела ее смахнуть, не смогла проглотить всхлип. Такая же слабая, как и все женщины! Зря я верил, что она сильная! Но, похоже, она и сама была не рада проявлению чувств. Поднялась с кресла и повернулась лицом к камину, чтобы я не видел ее слабости. В глубине души мне захотелось подойти к ней, обнять за плечи и попросить прощения за все, но жалость даже к родной матери я задушил в себе на корню. Эти трепетные чувства причиняли мне боль, которую я не хотел больше терпеть. Мне ее хватило в Драконьем Пределе, когда рвал в клочья подушку от того, что не был нужен ей!

– Я слишком яростно молила Великого Дракона о том, чтобы он подарил мне сына. Ты родился вопреки проклятию, но снять его, похоже, не под силу никому. Убить собственное дитя даже еще во череве – огромный грех, Хакон. И нет оправдания тому, что ты совершил. Нет и не будет никогда. Мы обречены. Я это чувствую. Я знаю. Ты мне не веришь, но Великий Дракон все видит. Почему же ты не можешь хотя бы раз в жизни меня послушать и поступить правильно? От тебя зависит спасение нашего королевского рода, который будет править Знинси еще много столетий. Но ты упорно губишь все, что я стараюсь создать. За что ты так меня ненавидишь?

– Брак с Астрид был ошибкой. Я говорил, что не хочу исполнять твою волю, но ты настояла на этом. Тебя настигла расплата за серьезную ошибку. Ты не слышала меня, когда говорил, что люблю Тори, когда просил позволить мне быть с ней до конца своих дней. Ты сама все разрушила.

– Как же обидно, Хакон, что даже сейчас ты не понял той истины, которую я старалась донести до тебя столько времени. Ты стал жестоким и такому правителю нельзя вверять королевство. Ты можешь делать все, что захочешь со своей жизнью, но знай, придет время, когда тебя настигнет расплата. И тогда даже я не смогу тебе помочь. А о троне можешь забыть. Сегодня ты для меня умер. У меня больше нет сына, – ее голос даже не дрогнул. Все мои опасения о том, что мать никогда меня не любила, подтвердились. Она так и не повернулась в мою сторону, чтобы посмотреть в глаза. Лишь легким жестом прогнала из своих покоев.

В этот вечер я лишился не только ребенка, но и родной матери. В какой-то едва уловимый миг, когда шел по коридору, ощутил щемящее чувство одиночества где-то в груди, от которого захотелось кричать. Знакомое состояние, в котором я пребывал долгие годы, вернулось, заставляя меня сомневаться в том, правильно ли поступил сегодня…

ГЛАВА 3

Астрид

Так темно и вязко вокруг, что пробираться к свету не хватало сил. Я погружалась пальцами в мягкую и влажную стену, прорывая в ней дыру, а где-то далеко раздавался детский плач – тихий, но пронзительный, заволакивающий в кокон отчаяния. Я прогоняла от себя мысли и свято верила в то, что если проберусь через стену, то все будет хорошо. За гнетущим мраком увижу спасительный свет и окунусь в него с головой. Наконец, прикоснусь к счастью и обрету покой. Но плач усиливался, стучал в моей голове набатом, сводя с ума своей душераздирающей звонкостью. Казалось, что невинная душа за стеной молит о помощи, а моих сил не хватает сломать ее. И руки покрылись коркой запекшейся крови, и взгляд помутнел. Пальцы заболели так сильно, что я сжала их в кулаки и поднесла к губам, чтобы отогреть дыханием. Стена тут же затянулась, будто все это время я не пыталась проскрести в ней дыру наружу. Я в панике посмотрела наверх, щурясь от дикого крика родного существа, и увидела луч изумрудного света. Он сиял так ярко, что я зажмурилась от рези в глазах, оторвалась от земли и взлетела, а когда достигла благодатного источника, резко очнулась и едва не ослепла от белизны помещения.

– Принцесса Астрид, посмотрите на меня, – просил мужской голос, и я повернулась в сторону звука, чтобы увидеть говорящего. Его образ сразу показался мне знакомым. Угловатое лицо Мага Эрлинга видела и раньше, поэтому почти сразу его узнала, но безумно разочаровалась, что после долгого и страшного сна не смогла лицезреть прекрасное лицо Пармиса. Жаль, что не он был сейчас рядом со мной, а совсем чужой мужчина держал меня за руку и с нежностью поглаживал, стараясь успокоить. – Вы видите меня? Как себя чувствуете?

Я приподнялась на локтях, и мой взгляд заблуждал по палате в поисках герцога, но ни одной живой души, кроме Мага, не нашел. Я тяжело вздохнула и посмотрела на бледного мужчину. Он обеспокоенно вглядывался в мое лицо, продолжая гладить мою руку. Надо было отвечать на поставленные вопросы, и я прислушалась к своему телу. С большим удивлением заметила, что боли нет. Беспокоили лишь ватные руки и ноги, и пересохшее горло. Сознание прояснилось, и тут же во всех подробностях я вспомнила позорный столб в темнице…

– Какой ужас, – первое, что надрывным шепотом вырвалось из груди, и тут же образ Эрлинга размылся от потока слез, которые рекой потекли из моих глаз. Я не могла поднять свободную руку, чтобы смахнуть их с лица. Мой разум вновь и вновь воссоздавал в голове страшную кровавую картину унижения и боли. Я вздрагивала всякий раз, когда плеть со свистом впивалась в мою кожу, прожигая ее до кости в долю секунды. Лицо Хакона, покрытое бороздами коричневой чешуи, застыло перед глазами, и я подскочила, вырвала продрогшую руку из теплой ладони Мага и вжалась в спинку кровати. Почувствовала, как остатки рассудка покидают, и пространство вокруг становится чужим, будто опять провалилась в страшный сон, где живая черная стена окружала меня со всех сторон, пожирая свет.

– Все хорошо, Астрид. Даже шрамов не останется. Ваша кровь и моя магия… – его слова вырвали меня из видения в тот миг, когда детский плач снова зазвучал в ушах.