Нулевой километр

– Ну, зачем ты так, Ветка? – ткнула Вету в бок Мариам. А Бык хоть весь и насупился, но все ж не стал отрицать очевидного.

– А что я? – захохотала та. – Я, может, наоборот, делаю как лучше! Вот ты, Бык, наконец, набрался бы смелости и признался Юльке в том, что неровно дышишь. Глядишь, может, она бы и ответила. А то так и помрешь девственником.

– А тебе какое до этого дело? Если даже помрет? – неожиданно для других за Быка вступился Женька Кравец. Проснулся, значит, а то все дремал.

– О, еще один задрот нарисовался! – фыркнула Вета. – И вообще, что вы все на меня налетели? Я же как лучше хочу. Смотреть больно, как он по ней сохнет.

– Да тебе просто завидно. Вот и все, – усмехнулся Жека.

– Чего? Что ты сказал? Завидно? Мне?! Да ты хоть отдаленно представляешь, сколько вокруг меня мужиков вертится? Да я кого угодно в этом городе могу выбрать. Больно надо.

Этого уже Семен стерпеть не мог. Он вышел из-за стола, глянул на телефон. Прикинул, когда стемнеет, внутренне уже даже смирившись с тем, что по урнам ему все же придется пройти. У девчонки оставался шанс вернуть документы. И Семен хотел им воспользоваться. Конечно, при дневном свете шарить по мусоркам не хотелось, но возвращаться домой, к пьяной матери, ему хотелось и того меньше. Он быстро спустился вниз по ступенькам, вышел из кафе и осмотрелся по сторонам, прикидывая, где расположена ближайшая урна.

– Эй, Сём, погоди! Ты куда, нормально ж сидели?

Семен обернулся. Ну, надо же. Ее величество соизволило последовать за ним! Прогресс налицо. Да толку? Когда поздно. И ничего уже не хочется.

– Вот и иди, сиди. А у меня еще дела есть.

Решив, что вор, скорее всего, пришел с пляжа, Семен неторопливо двинулся вниз. Несмотря на то, что время двигалось к вечеру, было все еще очень жарко. Его старая футболка в момент прилипла к телу. В кафе дяди Рубена, хоть и плохо, но все ж работал кондиционер.

– Сем, ты чего? Ну, не обижайся. Я ляпнула, не подумав. Бред это все.

– Почему же? Мужики вокруг тебя и впрямь вьются. Наверняка среди них есть и тот, кто понравится твоему папе и его электорату.

– Ты ревнуешь, – усмехнулась Вета, подошла к нему, обхватила покрытое тонкой пленкой испарины лицо и затараторила: – Ревнуешь, ревнуешь, ревнуешь… Ну, ты чего? Я же только тебя люблю.

– Может быть, Вет. Может быть. Да только какая-то больная любовь у нас с тобою выходит, – хмыкнул он и двинулся дальше, а потом все же резко остановился: – Кстати, если я не ошибаюсь, Мариам твоя подруга?

– И что?

– А то, что хватит ее стебать насчет веса. Это она в компании над собой хохочет, а потом в чулане рыдает, сидит.

– Я не знала.

– Теперь знаешь.

– Ладно. Учту. Так ты вечером придешь на наше место, или будешь и дальше обижаться?

Семен многое отдал бы, чтобы не прийти! Проблема в том, что он не был уверен, сумеет ли удержаться от соблазна. Неправильные чувства к Ветке держали его у ее ног, как собачонку на привязи. Нужно было с этим кончать. Так почему бы не сделать это сегодня? Семен открыл рот, чтобы сказать «Я не приду», но, так ничего и не вымолвив, сжал кулаки и пошел вперед, не разбирая дороги.

Глава 3

Вообще-то ее отец, как и всякий армянин, мечтал о сыне. И в первый раз, и во второй, и уж, конечно, в третий. Но сначала родилась Каринэ, потом Анаит, а еще через семь лет на свет появилась и Мариам. Своих дочерей Рубен обожал. Лучшего отца невозможно было даже представить. Он гордился ими, водил в парк, учил плавать и кататься на велосипеде. И никогда не показывал им своего разочарования. Но все же… Все же Мариам знала, что вместо нее родители с нетерпением ждали рождения Гургена. Может, она и должна была им стать. Скорей всего так и задумывала природа. Ведь какого-то же черта она ощущала в себе что-то неправильное. В ней будто сидел бес, который подстрекал ее вытворить что-то из ряда вон. Например, врубить пожарную сигнализацию в школе – слава Богу, никто так и не узнал, что это была она, или угнать отцовскую машину. Или сигануть вниз с самой высокой скалы, или ввязаться в спор с королевой школы, в который та кроткая добродушная всепрощающая Мариам, какой ее все знали, никогда бы не посмела вступить. Эту разрушительную скандальную и непривычно дерзкую часть себя Мариам и звала… Гургеном. Почему-то она была свято уверена, что на все эти ужасные вещи ее подбивал именно он. Вот и сейчас Гурген явно вышел из спячки, подстрекая ее оттаскать Ветку за волосы. А та, не зная, как близка к выволочке, все продолжала и продолжала распекать Мариам:

– А это что?

– Пончо.

– Ты его из бабушкиного ковра перешила? То-то, я смотрю, он куда-то делся.

– И ничего я не перешивала, – обиделась Мариам. – По-моему, красивая вещь.

– Да тебе любая цыганка скажет – милая, это перебор. Нет-нет! Твое пончо совершенно никуда не годится, – упрямо покачала головой Ветка и отбросила пончо прямо на пол: – А это что? – снова сунулась в шкаф.

– Юбка, – мучительно покраснела Мариам. Ветка поймала её бегающий взгляд, вытянула перед собой юбку, закрепленную на вешалке на зажимах, придирчиво ту осмотрела и неожиданно похвалила выбор подруги: – Ну, юбка еще ничего. Строгая. Будет стройнить. Только какого хрена ты взяла эмку?

– Думаешь, нужно было все-таки эльку брать? – пролепетала Мариам.

– Да ты даже в икс эль не влезешь! Боже мой…

Вся сила Гургена сосредоточивалась в кулаке. Понимая, что утрачивает над собой контроль, Мариам вздохнула. Ее необъятная грудь поднялась и опустилась. На сердце. Всей своей тяжестью.

– Вообще-то я целый месяц сидела на диете и думала, что похудела, – пробормотала она, чувствуя, как в носу щиплет от подступающих слез и обиды.

– Эй, Мариам, ты чего? Я же не хотела тебя задеть! Я просто… А, дура я. Идиотка. Не обращай на меня внимания. Ты и впрямь похудела. Вот, возьми, с этой блузкой примерь.

Не глядя на Ветку, Мариам забрала из ее рук вешалки и скрылась за ширмой. Переодеваться при ком-то она стеснялась. Даже при лучшей подруге. Быстро стащив с себя домашнее платье, она первым делом надела рубашку и только потом стала натягивать юбку. Процесс этот был нелегкий. Потому что Ветка оказалась права. Юбка была ей мала. И сколько бы Мариам ни втягивала живот, с какой бы силой не тянула вверх язычок молнии, застегнуть ту не получалось.

Мариам глубоко вздохнула и часто-часто заморгала. Плакать было нельзя. Проще делать вид, что ей все равно. И на свой вес. И на то, что Женька Кравец никогда ей не ответит взаимностью. Она неунывающая веселая пышка. Лучший друг всем. Просто с этим нужно смириться. Да-да, так она и сделает, когда справится с зарождающейся истерикой.

«А вот дала бы этой разукрашенной кукле в лоб, как хотела, уж точно стало бы легче», – зазвучал мерзкий голос в её голове. «Заткнись, Гурген», – шепнула вслух Мариам, вытирая таки потекший нос.

– Ты что-то сказала?

– Говорю, дурацкая затея – эта примерка. Я лучше пораньше лягу спать.

– Еще чего! – рявкнула Вета, проходя за ширму к Мариам. – Ты решила получить Женьку, помнишь?! Ну-ка, втяни живот!

– Я уже пробовала… – вяло сопротивлялась Мариам. – Не получилось.

– Значит, сильней втяни! Давай, еще чуть-чуть осталось.

Сделав, как велели, Мариам пошатнулась. Молния жалобно вжикнула.

– Ну, вот! А ты говорила, – довольно отряхнула ладони Вета. – Вроде бы ничего. Но в следующий раз одежду бери по размеру. Маленькие вещи только подчеркивают… э-э-э несовершенства фигуры.

Мариам кивнула, соглашаясь с подругой. Юбка и впрямь передавливала, из-за чего ее жир вываливался из-под пояса, как подошедшее тесто из кадки. И, в общем-то, нетрудно было предположить, что так и будет, но Мариам прочитала в Лизе, что при желании похудеть вещи нужно брать на размер меньше. Вроде так появится дополнительный стимул сделать это быстрее. Теперь же она заподозрила, что этот глупый совет давал тот, кому худеть в принципе не доводилось.

– Девочки, ну-ка, за стол! Ужинать пора, что вы спрятались? – в комнату к дочери заглянула Лали.

– Я не хочу, мам… – возмутилась Мариам.

– Давай-давай. Отец в кои веки пришел пораньше с работы. Соберемся по-семейному.

– Ладно. Только есть я не буду.

– От одного свежего хачапури ничего не будет, – ласково улыбнулась Лали и ушла.