Невозможный Роман

– Пока об этом рано судить. Юр, давай начнем с камер. И подключите Шмакова… что мы ему министерский портфель зря выбили? Только осторожно. Чтобы без шума. А то эти полицейские – такие менты…

Вахтерша и маленькая Женя Кирицина наблюдали за разворачивающимися событиями, открыв рот. Аглая же нервно сжимала руки, впившись взглядом в экран монитора, по которому помощники Василия Ивановича просматривали записи камер видеонаблюдения.

– Стоп! Да вот же она… – Аглая упала на колени и коснулась пальцами маленькой фигурки дочери. – А это… Это же Поляков! Что он делает рядом с моей девочкой?

– Ты его знаешь?

– Конечно! Это архитектор, которому мама поручила восстановление дворца Никоновых.

– И правда, он, – присвистнул Василий Иванович и скомандовав помощнику приблизить изображение, снова принялся кому-то звонить.

– Это мой дядя, – всхлипнула Женька. Четыре пары глаз впились в заплаканное лицо девочки. – Дядя Рома. Это он меня должен был забрать… Но, наверное, Даша ему больше понравилась.

– Вечер перестает быть томным, – усмехнулся Василий Иванович. – Ну, Аглая Александровна, выдыхай. Думаю, тут мы имеем курьезный случай, а не умышленное преступление. Ну-ка, скажи, милая, ты своего дядю давно видела?

Женя всхлипнула:

– Вчера. Мне мама фото в журнале показывала. – Девочка шмыгнула носом.

– А не в журнале?

– Давно…

Женька еще храбрилась, но, видимо, сил больше не осталось. Секунду спустя она в голос заревела, размазывая кулаками слезы по лицу. Аглая бросилась утешать девочку и едва не пропустила, когда Василию Ивановичу позвонили, чтобы сказать, что Дашу нашли по горячим следам.

– Слава тебе, господи! – перекрестилась побелевшая вахтерша, но Глаша ее уже не слышала, она бежала вслед за широкой спиной Василия Ивановича, чтобы скорее увидеть дочку.

– Погоди, Глаш… Надо решить, что с девочкой делать. Ну, не оставлять же ее здесь, если ее горе-дядя совсем в другом месте?

Аглая растерянно оглянулась.

– Жень, поедешь с нами? Мы тебя отвезем к твоему… дяде, – последнее слово Аглая разве что не выплюнула. Женя нерешительно кивнула и встала со стульчика.

– Только у нас автокресла нет. Будем нарушать, – как если бы это его и впрямь тревожило, заметил Василий Иванович. Аглая промолчала. Ей только одного хотелось – поскорее увидеть дочь. Обнять ее, прижать худенькое тельце покрепче к себе и никогда не отпускать.

– Василий Иванович…

– Да? – оглянулся Гуров.

– Вы только маме… то есть… Тамаре Егоровне ничего не говорите, ладно? Не нужно ей волноваться. И брата предупредите, чтоб не говорил.

Первой, кого Аглая увидела, зайдя в полицейский участок, была её дочка. Дашку, кажется, произошедшие события ничуть не смутили, она пила чай с конфетами и о чем-то болтала с девочкой-следователем.

– Дашка, – заставляя подчиниться сжавшееся горло, прокаркала Аглая, – доченька…

– О, мам, привет!

– Привет, горе луковое. Ну, скажи… скажи мне, пожалуйста, ты почему за чужим пошла? – по лицу Аглаи катились слезы, и она прятала их, зарывшись в темные, так знакомо пахнущие Дашкины волосы.

– Так я думала, его за мною послали… Ну, перепутал мое имя, подумаешь. Что, в первый раз?

Аглая упала на колени, обхватила дочь за плечи и заглянула в глаза. Она много… очень много работала. И порой, да, ей приходилось просить кого-то забрать дочь из сада. Чаще всего волонтеров или студентов-практикантов, которые в реставрационных проектах обычно подвязывались на мелкие, не требующие специальных навыков работы. Но, очевидно, ей нужно было найти какой-то другой выход!

– Ладно… Ладно, мы еще поговорим об этом… – вина жгла изнутри все сильней. Аглая стащила с головы шапочку и растерла гудящий лоб.

– Ух, ты! Какие у тебя волосы огненные! – восхитилась Даша.

– Тебе нравится?

– Очень! Просто класс!

Аглая снова всхлипнула. В который раз за вечер обняла дочку и вопросительно уставилась на вошедшего в кабинет полицейского.

– Я хотел уточнить, – промямлил он, переступая с ноги на ногу.

– Да?

– Что нам с задержанным делать? С этим… Поляковым. Я так понимаю, вышло недоразумение, но, если вы считаете иначе, то тогда, конечно, мы спросим по всей строгости… – капитан покосился на Гурова, который все это время молча стоял в сторонке.

– Да отпустите вы его. И беседу проведите, что негоже это – свою племянницу в лицо не знать.

– Так мы уже провели, Василий Иваныч.

– И как, есть эффект?

– Да вроде проникся.

– Ну, отпускайте тогда… Что ж теперь, – усмехнулся Гуров. А потом, закрыв для себя тему, обратился к Аглае: – И мы поедем, да, Глаш? Доставлю вас домой в лучшем виде.

Еще совсем недавно Аглая гордо отказалась бы. Как в свое время отказалась от любой помощи Кошманов, чтобы доказать матери и братьям, что тоже чего-то стоит. Но сегодня ей не хотелось кому-то что-то доказывать. Она так сильно испугалась за дочь, что липкий страх все еще ощущался холодом за грудиной.

– Было бы здорово.

– А ты, Юр, в сад возвращайся. Там директриса должна подъехать. Надо бы ей объяснить, что да как, чтобы такого больше не повторилось. Охрану нормальную поставить…

Аглая открыла рот. Но так и не нашла в себе сил возразить. Да и не надеялась, что Кошманы смогут закрыть глаза на произошедшее. Шансы на это ровнялись нулю.

– А я? – вдруг напомнила о себе до этого молчащая Женька.

– А тебя дяде отдадим. Не волнуйся. Вот прямо сейчас и отдадим. – Аглая натянула на уши шапку и обратилась к дочери: – Даш, ты иди с Василием Ивановичем. А я скоро вас догоню.

По мере того, как ужас рассеивался, к Аглае возвращалась способность мыслить. А что, если… Прерывая мысли Глаши, в одном из кабинетов открылась дверь, и на пороге возник Поляков. Собственной персоной. Выглядел он немного помятым, но, кажется, этому гаду даже помятость была к лицу. Он мазнул равнодушным взглядом по Глаше и дальше… вниз.

– Привет. Это я – Женька.

– Женька?! Как ты здесь…

– Меня Аглая Александровна привезла. А ты что, правда, меня попутал с её дочкой?