Непохожие

Из гостиной выглядывает домработница:

– Добрый день, Андрей Владимирович. Вы сегодня рано. Обед накрывать?

– Потом, – отмахиваюсь. – Что это наша попрыгунья меня не идёт встречать?

– Не слышит, может? – с сомнением замечает Галина Сергеевна. – Мишель! Папа пришёл!

Тишина. Уснула она, что ли? Прохожу по коридору, тихонько открываю дверь. Мишель лежит на кровати, накрывшись с головой. Не жарко ей? Опускаюсь на кровать, тяну руку к одеялу.

– Уйди!

Так! А это ещё что?

– Эй… Ну-ка посмотри на меня. Что случилось?

Мишель неуклюже вскакивает.

– Ничего! Просто я тебя… я тебя ненавижу!

Вот это номер! Та-а-ак, и кто мне объяснит, какого чёрта произошло за те несколько часов, что мы не виделись? А ведь произошло. Я никогда ещё не видел свою малышку такой.

– Ненавижу! – повторяет дрожащими губами.

– Это я с первого раза понял. Лучше расскажи, чем я это заслужил.

– Ты не даёшь маме со мной встречаться!

Ах вот оно что. Выходит, Наталья, узнав, что нас развели, всё же решила напоследок нагадить? Я думал, она умней. Что ж, мне не впервой ошибаться насчет этой бабы. Нутро обжигает холодная ярость.

– Ты говорила с мамой?

– Нет!

– Тогда с чего ты взяла, будто я не даю вам встречаться?

– Я прочитала журнал! – на мохнатых Мишкиных ресницах повисают слёзы и капают по одной на бледные щёки.

– Так, стоп! Во-первых, прекращай плакать. Никакой причины для твоих слёз нет. – Я осторожно стираю пальцами влажные дорожки. – А во-вторых, какой ещё журнал?

– Тот, которому мама дала интервью! Я всё ждала, ждала, когда оно выйдет… – Мишка судорожно всхлипывает, вряд ли осознавая, что со мной делает её плач. С большим трудом вспоминаю, о каком интервью дочка толкует. С тех пор, когда я узнал об этом самом интервью, утекло уже столько воды, что я и думать о нём забыл. Оглядываюсь в поисках злосчастного журнала.

– Что ты ищешь?

– Так журнал этот. Надо же знать, на чём основаны предъявленные мне обвинения? – шучу, не слишком-то надеясь развеселить дочь.

– Ты говоришь, как юрист! – морщит нос Мишель. Отходчивая она у меня всё же девчонка. Обижаться долго не может.

– Я и есть юрист. Ну, где эта макулатура?

Мишка запускает ручку под одеяло и нашаривает планшет.

– Сейчас всё можно прочитать прямо на сайте журнала, – она снова всхлипывает.

– Да… Как-то я об этом не подумал.

Сайт открыт как раз в нужном месте. Пробегаюсь по статье взглядом. Это я уже видел, это читал… А это…

– Какого хрена? – срывается недоверчиво с губ. Я снова и снова прохожусь по тексту, как будто мой взгляд сможет вымарать написанное из сети.

– «Извините. Можно ещё раз… Вы утверждаете, что муж вас бил?» – «О, гораздо хуже! Он изводил меня психологически. Хотя почему изводил? Андрей и сейчас не оставляет меня в покое. Вот поэтому я и подала на развод». – «Вот как? И как же это проявляется?» – «Ну как абьюзеры обычно изводят своих жертв? Способов более чем достаточно». – «Думаю, для лучшего понимания здесь не помешает какой-то пример». – «Пример?» – «Да. Самой большой жестокости, с которой вам пришлось столкнуться в браке». – «Он хочет отнять у меня ребёнка».

Я, наверное, совру, если скажу, что не предполагал чего-то подобного. Наталья слишком мстительная, чтобы просто так отпустить ситуацию. Очень хорошо понимая, что она из себя представляет, я, конечно, ожидал каких-то мелких пакостей. Например, я ничуть бы не удивился, выйди она в свет с мужиком в первый же день после развода, надеясь меня унизить в глазах партнёров. Но всё же… Всё же я верил, что у неё существуют границы. Линии, за которые она не станет заступать хотя бы ради ребёнка.

– Я погуглила слово «абьюзер».

Твою мать!

– И? Что ты думаешь? Я на него похож?

Мишель смотрит куда угодно, но не на меня, нервно комкает в пальцах одеяло и молчит так долго, что у меня начинается паника.

– Не знаю.

– Я никогда не преследовал цели отнять тебя у матери. Я просто настаивал, чтобы ты осталась жить со мной. Только так я могу о тебе позаботиться, как следует. Понимаешь? Это большая разница.

– Не слишком-то я её вижу.

– Твоя мама может к тебе прийти в любое время. Это даже не обсуждается.

– Зачем же она сказала, что ты хочешь меня отнять?

– Не знаю. Может быть, её неправильно поняли, – наглым образом вру, выгораживая гадину, вместо того чтобы придушить её собственными же руками.

– Или она неправильно поняла! – Мишель внезапно оживляется от пришедшей ей в голову мысли.

– О чём это ты? – настороженно интересуюсь я.

– О том, что мама могла тебя неправильно понять! А значит, что?

– Что?

– Я прямо сейчас ей позвоню и всё объясню, как следует! Как думаешь, ещё не поздно? Она придёт? Я так по ней скучала, ты прав…

Мишель неуклюже выбирается из кровати, прихрамывая, бежит к столу, с трудом находит собственный телефон среди разбросанных на столе рисунков и прикладывает к уху. Моё сердце, кажется, звучит в такт длинным гудкам, которые я очень явственно слышу, даже находясь на приличном расстоянии.

– Алло, мамочка! Привет! А я вот звоню тебе… Опять… – Это невыносимо. Я пытаюсь сосредоточиться на чём-то другом, но мой эфир целиком заполняет захлебывающийся от нетерпения Мишкин голос, что с каждым новым словом становится всё неуверенней и несчастней. – Значит, не можешь… Ладно. Это ничего. Тогда, может быть, завтра? Ты позвони, если захочешь встретиться. Папочка совсем не против. Ты разве не знала? А, ну ладно… Пока.

Не уверен, что это возможно, но, кажется, щёки Мишки становятся ещё бледней, чем прежде.