Главный козырь

Эх, какой-то нескладный рассказ получается, вроде как и дружбы-то особой не прослеживается. Но это была дружба, может, не совсем к тому времени оформившаяся понятием. Да, тогда это были лишь эмоции. Нас с Вальтом неосознанно тянуло друг к другу как полюса магнита. Но мы уже не могли без этого общения, пусть редкого, пусть урывками. Да и трудно объяснить все это. Поэтому и рассказ выходит рваный да не круглый. Но не могу я кругло рассказывать о том, что наболело.

Одиннадцатый класс поставил меня перед дилеммой – куда пойти учиться? Честно говоря, я вообще никуда не хотел поступать. Отучившись одиннадцать лет в школе, я считал себя жутко умным и ученым. Но все уже было распланировано за меня и без меня.

Институт и точка, альтернативы никакой. «Не хочешь в институт, иди в армию», – резонно заметил мой отец. Но перспектива летать первый год от одной стены казармы к другой меня, разумеется, не прельстила. Тогда я сказал – ладно. Батяня мой располагал возможностями, прямо скажем, не хилыми. Поэтому у меня имелся выбор, да еще какой! Я не то чтобы прикинул хрен к носу или там проанализировал свои скромные возможности, но все же мозгами пораскинул.

Большинство, если не сказать все, из школьных предметов вызывали у меня тоскливое отвращение. Но у меня были кипы стихов, которыми восхищался Валет. Я сказал отцу, что хочу быть журналистом. Профессия казалась мне романтичной и гордо-независимой. Мой папка долго смеялся, а мама хваталась за голову – то за свою, то за мою. Но я был тверд как орех. В конце концов, мы все переругались, но потом предки махнули на меня рукой и осенью, не без старания моего отца, я уже был студентом журфака МГУ. Ни минуты я не сомневался, что Валет пойдет в медицинский. Так оно и вышло. Так, да не совсем. Валет поступил не просто в медицинский, а в военно-медицинскую академию. И совсем не в Москве, а в Питере. И тоже не совсем сам – помог Леонтий. Когда он мне об этом сказал, я выпал в осадок:

– Крыша поехала?

– Почти, – улыбнулся Валет, собирая вещи.

– Почему, Валера?

– Ну, мой отец хотел, чтобы я носил погоны, а мать – белый халат. Вот, пытаюсь угодить обеим.

– А сам-то ты чего хочешь, Валет?

– Мне все сгодится.

– Ага, одеть белый халат и на войну.

– Ну скажу я тебе, что хотел стать летчиком или там президентом, что изменится? – прищурился он.

– А… – я рукой махнул, – уезжаешь, жалко.

– Жалко, Жора, очень жалко. Увидимся. Ну, давай, заплачь еще.

– Так мне врезать тебе хочется, Валет.

– Ну, врежь.

Сказать, что мне не хватало Вальта, будет слишком пафосным. Но за это время он стал неотъемлемой частью моего окружения. И было как-то непривычно – ни позвонить ему, ни притопать в общагу. С другой стороны, наобщавшись с Вальтом, мне казалось, что я понял какой-то секрет его обаяния и смогу легко, используя это знание, стать эдаким рубахой-парнем. Но, черт возьми, разве можно влезть в чужую шкуру? Это поначалу в своей группе я пытался хохмить как Валет – штучки-дрючки, анекдоты и прочее. Ну и выглядел дешевым клоуном. Не было у меня того природного обаяния, что ли. Учеба давалась тяжело, я чувствовал себя глупым как пробка. Правда, нужно отдать должное моему разгильдяйству, институт – не школа, но так быстро перестраиваться я не умел. И опять я вспоминал, как занимался Валет.

Однажды я зашел к нему в общагу. Он сидел за столом и штудировал по учебнику какие-то кости в разрезах. Увидев меня, лишь рукой махнул досадливо – погоди, мол, не мешай. Я притулился на колченогом стуле и заскучал. От нечего делать, я принялся разглядывать Вальта. Вся его сгорбленная фигура выражала нетерпеливое напряжение. Он даже слегка постукивал кулаками о край стола. Скоро он кинул книжку мне на колени:

– На, проверь, – и начал шпарить абзац за абзацем, и не как-нибудь, а с латинскими терминами.

– Круто, – похвалил я его.

– Ни хрена не понимаю, – весело подытожил он.

Он был в этом весь – выкладывался до последнего. Не пониманием, так зубрежкой, не зубрежкой, так некой шальной интуицией. И вовсе не потому, что он не хотел понять, да просто тогда не было у него времени на это понимание. И опять я ловил себя на некой подлой зависти – и так человеку дано много, так еще, блин, и память прекрасная. Теперь-то я понимаю, что никакой особой памятью Валет не обладал. Всего лишь немного усидчивости и терпения, вот и весь секрет.

Учиться в институте, тем более в МГУ, было неплохо. Я как бы автоматически попал в некую элиту, круг, так сказать, «золотой молодежи» о которой много говорится, и которая потом исчезает буквально в никуда. Группа попалась веселая. Все мы, благополучные мальчики и девочки, легко и по инерции катились по жизни, хихикали и изображали из себя эдаких тертых прожигателей жизни. И все равно я часто и с тоской вспоминал о Вальте. Все это окружавшее меня благополучие было неестественным как кукольный домик и вязким как патока. Я чувствовал, что настоящая жизнь проходит мимо, оставляя меня за бортом. Конечно, я благодарен своим родителям, что так долго ограждали меня от проблем, мариновали в сладком сиропе. Что мне это дало? Наверное, крепкую нервную систему, которая, однако, была абсолютно не подготовлена к адекватным ответам на мало-мальски пиковую ситуацию. Эх, журфак – козырные мальчики, рафинированные девочки – и руки прочь, здесь закрытая тусовка.

У меня появились новые друзья – да и не друзья, в общем-то, так, приятели-одиночки. Впрочем, с парнем из нашей группы, Витькой Кабановым, мы сошлись довольно крепко. У Витьки теперь своя турфирма, и сам он по полгода не вылезает с Канар да Багам. А тогда – худенький очкарик. Откуда что взялось? Конечно, Витька не мог заменить мне Вальта, а все-таки. Я часами рассказывал Витьке о Вальте, пока он не затыкал уши и не замахивался на меня томиком «Политэкономии»:

– Заткнись ты со своим Вальтом. Наверное, я умру от счастья, когда увижу его.

– Нет, ты умрешь раньше, – обещал я.

Приближалась зимняя сессия, но я особо не волновался. Мне было по фигу, сдам – не сдам. Кое-какие предметы откровенно хромали, а мне было плевать. В моей черепной коробке царили терминаторы, радужные и призрачные как мыльный пузырь перспективы каникул и Нового Года и прочая фигня. А еще я ждал Вальта. Он звонил мне пару раз и обещал приехать на каникулы. Почему же мне так не хватало его? Да потому, что рядом с Вальтом жизнь делала бешенные скачки и неслась галопом, а не тянулась вязкой паутиной. Я благополучно сдал сессию на трояки и, как в хмель, погрузился в нирвану расслабухи.

Я прождал Вальта все каникулы, но он не появился. Сроки наших сессий не совпали. И даже ехидный Витька Кабанов несколько раз прошелся по поводу моего кислого вида:

– Ну, что, не приехал твой Валет? Не расстраивайся, он, наверное, в Короли готовится, или нашел какую Даму.

– Пошел ты… Кабан!

– Ты чего, Жора, обиделся?

Я, конечно, обиделся. И еще мне было очень грустно. Гм, какое ребячество.

Валет появился в конце февраля. Высокий, широкоплечий, охрипший. Я был несколько разочарован, что он появился не в форме. Мне хотелось что-нибудь съязвить насчет погон и каких-нибудь там петличек.

– Соскучился? – спросил Валет, посмеиваясь.

– Была охота, – скорчил рожу я.

Мы обнялись.

– У своих был?

– Yes, of course.

— Твой отец ничего выглядит, – осторожно начал я.

Валет пожал плечами. Леонтий действительно, выглядел неплохо – моложавый, подтянутый. Он расписался с молоденькой Ритой и теперь старался держать форму.

– Ну что, в ресторан? – опрометчиво спросил я.

– А деньги? – в свою очередь поинтересовался Валет. – Я пустой. А, нет, погоди-ка, стипуха же. Но хватит только на кофейник.

– Угощаю, – сделал широкий жест я. Хотя мне стыдно было признаться, что за трояки стипендии мне не полагалось и деньгами меня до сих пор снабжал отец.

Валет глянул с интересом, а все равно повернул ситуацию так, что оказались мы в недорогом кафе «Ксения», в народе «Ксюша», он был хитер как лис.

Валет весело рассказывал, как они маршируют и режут трупы, совершают километровые пробежки на физкультуре, а потом исследуют кожно-мышечные рефлексы у лягушек. Валет рассказывал о казарме, в которой можно вешать топор, и по ночам стены дрожат от храпа. А я слушал и слушал, и буквально обжирался его рассказами. Я предложил взять водки, но Валет лишь рассмеялся и покачал головой. Я знаю многих, которые в такой ситуации стали бы подначивать: «Ты что, не мужик?.. А еще погоны одел…» и так далее. Но поймать Вальта на слабо было невозможно, ну, или почти невозможно. Зато он много и умело курил. Я тоже покуривал, но тогда еще больше для понта, нежели для кайфа. А вот Валет курил с удовольствием:

– Ну, что, Егор, покурим, а то так бросить можно.

Мои успехи были скромны, похвастаться особо нечем, поэтому я слегка борзел – вроде «лучшая защита – нападение».

– Как у тебя на личном фронте? – нагло спросил я, глядя в насмешливые глаза Вальта. И, вспомнив слова Витьки, добавил: – Не нашел еще пиковую даму?

Валет расхохотался, как хорошей шутке, и спокойно выпустил дым:

– Все барышни Питера у моих ног.