Истории привокзальной площади

– Я умею убеждать. Он заинтересован в твоей безопасности. Я обрисовал ему схему, он счел ее идеальной. Твой телефон у меня, если что. – Она резко развернулась. Это уже была наглость. Они все подстроили за ее спиной!

– Ты!… Вы… – Она пыталась подобрать слова, но выходили только матерные. – Блядь, я вам игрушка что ли???

Он вдруг развернул ее стул и встал на колени перед ней. Обхватил ладонями ее бедра и уютно улегся щекой на ее колени.

– Таська! – Ее бросило в жар. Так ее звала мама. – Ты самое дорогое, что у меня есть. Я живу только тобой. Я тобой дышу. Как ты думаешь, я могу причинить тебе вред, боль, что-то нехорошее, а? – Она оторопела окончательно. Если он учился по Станиславскому, то она готова аплодировать и кричать ВЕРЮ.

– Ты…. – Она не знала, что говорить. Растерялась. Обычно она решала, кто будет ее любить ближайшие пару месяцев. А тут совершенно очевидно, что взрослые дядьки подумали за нее. – Ты сумасшедший? – Кажется, она догадалась.

– Да! Я сходил по тебе с ума. А потом понял, что только я тебе подхожу, как мужчина. Я сделаю тебя самой счастливой. – Он еще сильнее прижал ее к себе.

– Твою ж мать… – Она попыталась встать. – Да выпусти ты меня. Господи! Вы с Моисеем два идиота! Я вам игрушка? Кукла? – Она была в бешенстве. Самонадеянные старикашки! Это она! Она вправе брать любого мужчину! А не ее вот так, как вещь – мы решили, я решил. Охренеть!

– Тася… – Он с сожалением выпустил ее. Она рванула в коридор, схватила рюкзак и выскочила, хлопнув дверью. – Да куда ж ты… Телефон хоть возьми!

Она даже не обернулась. Просто бежала, как испуганная лань. Поймала такси и попросила отвезти в банк. Карточки при ней, там куча денег. Сняла наличку. Попросила салон связи. Таксист молча отвез и туда тоже. Купила новый телефон. Новая симкарта, новая жизнь. Хотя… это всего лишь на несколько часов, для выхода в сеть. Надо купить новый билет. но… Куда? Лететь домой небезопасно. Адрес в Питере знают все. Там сейчас наверняка стоит толпа у двери.

В Тбилиси как бы рано. Не больно-то она любила этот город, чтобы просидеть там неделю со всеми концертами. Впрочем… Есть Батуми. Там море. Там тепло. В гостинице вещи, надо бы забрать. Но ехать туда опасно. Наверняка, 2 этих психа уже все собрали. Вот и пусть. А она полетит прям так. И все купит на месте.

2 дня на теплом море. Первым делом спрятала лысину от палящего солнца. Плавала легко, словно дельфин. Ела хинкали. Пила много вина. Накануне концерта долго думала. Написать ли Моисею? Она уже выдохнула и перестала злиться на эту парочку.

Но в целях воспитания решила: пусть поволнуется. А она приедет на концерт к означенному времени.

Ее аж подкидывало от предвкушения. Моисей, небось, уже с инфарктом. Так тебе и надо, засранец. Она думала об этом и улыбалась. Беззлобно. Спокойно. Тепло.

Она явилась в панамке, широком легком сарафане и сандалиях. Тощие плечи загорели. Темные очки на поллица скрывали глаза и обнажали веснушки на носу и щеках. Влетела в гримерку за 7 минут до выступления. Моисей сидел на диване, обхватив руками большую умную голову с редкими волосенками. Она весело чмокнула его прямо в темя. Он подпрыгнул от неожиданности, выругался на смеси русского мата и иврита. Закурил еще раз. Теперь он курил постоянно.

Она бросила сумку и очки на столик.

– Я готова, – и пошла к кулисам.

– Тася, блядь! – Моисей даже не встал. Он просто перекрестил эту сумасшедшую в спину. Как всегда, впрочем.

Она легко играла тяжелую музыку. Она была пропитана солнцем и морем. Она отдыхала сейчас над клавишами. Это ее стихия. Это ее воздух. Вышла на поклон и увидела ЕГО в зале. Он смотрел на нее с любовью и восхищением. Но он был без пошлых роз. просто сидел и любил ее.

И вдруг она остановила аплодисменты рукой. Вернулась к роялю, села и исполнила нечто совершенно фантастическое. Зал замер. Она играла свое. Сокровенное. Впервые на широкую аудиторию. По памяти. Просто пела душой и пальцами.

На поклон вышла, зажмурившись. И когда посмотрела в зал, увидела, что многие все еще плачут.

Музыка – это интернациональный язык. Вы можете не понимать друг друга словами. Но звуки рояля вы точно поймете. Она знала это всегда. И стремилась к тому, чтобы играть сердцем для сердец. Сегодня она превзошла саму себя! Он сидел с прикрытыми веками и улыбался. Она поймала себя на мысли, что ей приятно видеть его. И даже предателя Моисея. Соскучилась.

Быстро выскочила в гримерку, схватила пляжный шопер и проверила. В этот раз телефон был на месте, документы тоже. Моисей материализовался следом.

– Тася, стой! Нам надо поговорить!

– Ты знаешь, что я хотела тебя убить пару дней назад? – Она легко развернулась и обняла агента за шею.

– Мне казалось, ты все наши годы работы только этим и занимаешься. – Моисей обнял ее левой рукой, а правой вытер пот со лба. – Дай, я пиджак сниму. Мокрый весь от этой проклятой жары. – Он тяжело опустился на стул.

– Рассказывай! – Она забралась на диван с ногами и открыла бутылку Боржоми.

– Тася, прошу, пойми меня. – Он заметно волновался, и ее это развеселило окончательно. – Я желаю тебе только добра. Сколько мы с тобой лет вместе, моя девочка? Ты гений! – Он выглядел усталым и измотанным.

– Моисей, я тебя люблю! – Она подскочила и еще раз чмокнула его в макушку.

– Не отвлекай меня, – строго сказал он. – Дай я скажу все. Когда Герман пришел, я послал его на хрен. Я знал, как ты отреагируешь. Но. Он… В общем, он в тебя влюблен настолько, что смог меня убедить. Дай ему шанс. Вы… Вы оба талантливы. Он снимет фильм о живой легенде! – Моисей смотрел ей в глаза, и она понимала, что он говорит совершенно искренне.

– Но… Жить со мной в номере?? – Она встала, нерешительно прошлась по комнате. – Как вы себе это представляете? Что это такое?

– Мы будем снимать большие многокомнатные номера. Не переживай об этом. Он взрослый и осознанный мужчина. Никто тебя пальцем не тронет. Мы не собираемся тебя насиловать. Ты ж знаешь, я за тебя порву, голову отгрызу и сделаю так, что даже патологоанатому будет нечего констатировать.

Тася знала. Моисей ей был, как второй отец. Понятно, что он через нее зарабатывал. И очень прилично. Но он заботился о ней. И всегда обеспечивал ей безопасность. Сидя на теплой гальке в Батуми, она переосмыслила этот сюжет. Наверное, иначе бы не получилось. Она отказалась бы даже знакомиться с этим немолодым мужчиной. И уже тем более, отвергла бы подобные предложения.

Вот так, через шок – даже лучше. Так она теперь знает: Герман хороший мужчина. Просто по-человечески.

– Хорошо. – Она поднялась и взяла сумку. – Где он?

– Да уж за дверью, не иначе, – хмыкнул агент и выдохнул. Согласилась!

– Давай проверим, – усмехнулась она и потянула ручку на себя.

Герман зашел сразу же. Руки в карманах штанов, шляпа какая-то странная, гангстерская. Рубашка, рукава закатаны. Он даже показался ей моложе.

– Поехали, – коротко и без приветствия сказал он. – Накормлю тебя нормальной едой. А то ведь фигню всякую ела без меня.

– Во-первых, привет. – Она гордо прошла мимо него в коридор.

– А во-вторых, какого хрена, Тася? – Он возмущенно высказывал ей за ее поведение, догоняя ее по пути к черному ходу. – Моисей чуть с ума не сошел!

– Так ему и надо! Старый предатель!

– Тася! – Он схватил ее за запястья и развернул к себе. Потом замолчал. – Господи, дать бы тебе по твоей умной лысой башке. Но не могу.

– Что ж мешает? Вы же можете управлять моей жизнью, забирая телефоны? А что, ударить слабо? – Она вдруг снова рассвирепела.

– Поцеловать тебя хочется, – вдруг как-то по-мальчишески беспомощно признался он.

– А, ну так, это уже мелочи. Я так понимаю, мне с тобой и спать придется? – Она бушевала. А он отпустил ее руки и пошел по коридору, не оборачиваясь.

Он сидел на парапете и курил. Она пристроилась рядом.

– Извини. – Зачем-то положила голову ему на плечо. Он перекинул сигарету в левую руку, а правой накрыл ее висок и щеку.

– Это ты извини. я правда хотел все тебе в лоб сказать. но Моисей отговорил, мол, она шальная, такое даже слушать не будет.

– Моисей, мой любимый старый еврей, – Она смеялась и поворачивала лицо к его ладони, чтобы осторожно коснуться губами руки. – Он был прав.

Он выбросил сигарету и обеими ладонями притянул ее к себе за шею. Они были буквально в сантиметре друг от друга. И ее вдруг начало приятно трясти от этой близости.