Забытая развилка

Текли минуты, сквозь грохот посуды неслись разговоры об обыденных мелочах, Конфетти расслабилась, приходя в себя и недоумевая – что вообще произошло? Ей уже мерещиться даже на пустом месте?

Она почти отклеилась от стены, чтобы, наконец, зайти в кухню, когда раздался топот бегущих ног, а после грохот падающего тела. Однако никаких криков не последовало.

– Что случилось? – испугано заговорила одна из кухарок.

– Там это… это… – голос прерывался и Конфетти с трудом узнала в нем женщину, приносившую наложницам еду, – новенькая девка… померла.

– Что? – срывающимся голосом переспросила кухарка.

– Захожу – а она в судорогах бьется… Изо рта пена зеленая… Хотела подхватить – не удержала. Я даже не успела испугаться, а она еще раз дернется и замерла… А рядом с ней коробка из бересты, где деревенские медовые сладости хранят… Думаю, съела чего-то.

– Так, – строго сказала кухарка и замолчала.

– Что ж будет,  – заскулила прибежавшая, – скажут еще, что я виновата, что меня подговорили… Хозяин все ждал, когда ей лучше станет, все ходил, смотрел. А я ведь ни при чем! Ничего ей не давала. Как доказать-то?

– Иди к хозяину, – подумав, решила кухарка. – Сама иди, скажешь все как есть. Что ее отравили. Кстати, никто не приметил, с кем новая виделась?

Пару минут молчания.

– Я заметила, – подала голос третья, самая толстая и неухоженная баба, постоянно смотревшая на Конфетти с завистью. Было бы чему завидовать… – После обеда от нее эта белобрысая курва выходила. Ругалась грязно, глазами зыркала, что ведьма, ну как обычно…

– Значит, она и отравила, – быстро установила истину кухарка.

– Беги быстро к хозяину! – прикрикнула она на разносчицу еды. Тут же раздался топот ног.

Конфетти, придерживаясь за стену, поплыла в сторону черного выхода. Мимоходом прихватила одно из сложенных у порога одеял, которые оставили для завтрашней стирки.

Выходов с территории двора за ворота было два. И хотя наложницу не пустят за забор, не стоит и пытаться, Конфетти вышла во двор и свернула в узкий проулок слева, между длинным зданием и забором. Прошлась по нему до самого конца и попала к дальним воротам.

Всего ворот было  двое – эти большие, вторые поменьше за домом, где жили женщины. Дойдя до угла, Конфетти выглянула и увидела, что на воротах трое охранников…

Пройти мимо невозможно. Ничего не соврать, приказ Тарзана все знают четко – без его разрешения Конфетти и приблизиться к воротам не дадут. В лучшем случае, словесно пошлют, в худшем – лично отволокут к Тарзану, чтобы наказал за ослушание. Что делать, она не знала.

А потом раздался бой небольшого колокола.

– Все, – поняла Конфетти, старательно обматывая вокруг плеч одеяло. Колокол звонит, когда нагрянула опасность, это знак общего немедленного сбора. Сейчас все прибегут к дому и Тарзан объявит о случившемся. Ее без промедления начнут искать.

Она мертва… Еще дышит, но уже мертва.

С трудом отцепив от горла одну ладонь, Конфетти размахнулась и заехала себе по щеке. Кожу как огнем обожгло, стало страшно и больно. Зато ясности в мозгах прибавилось.

Вторые ворота гораздо меньше, там и охранников должно быть меньше.

Она быстро прошла назад до крыльца. К дому с разных сторон подходили люди, поднимались по ступенькам и исчезали за дверью, но на нее пока внимания не обращали – причина переполоха пока неизвестна. Стараясь сохранить на лице нейтральное выражение и не привлекать внимания, Конфетти проскользнула в открытую калитку на сторону женщин.

Вокруг было очень грязно – почти весь двор завален мусором, на веревках сушатся старые потрепанные вещи, немытая посуда брошена прямо на землю. И пусто – женщины при тревоге должны были спрятаться в доме и сидеть, пока не разрешат выйти, что они и сделали. И наверняка пялились в окна, поэтому Конфетти пригнулась и пролезла под окнами на четвереньках. С другой стороны дома выйти проще, там дорожка, но там она обязательно попадется кому-нибудь на глаза, чего делать никак нельзя. Любой встречный сразу скажет, что здесь не место для наложницы Тарзана.