Заяц на взлетной полосе

– Нет, я не боюсь.

– Вот и славно. Ну не в космос же нас запускают. Хотя уже и там куча народу побывала. Представляете, я ведь старше первой женщины-космонавта! И теоретически вполне могла бы ею стать, потому что с детства увлекалась аэропланами. Точнее, не с детства. Это я загнула. В моем детстве были другие увлечения. Но с юности уж точно! А мой отец дружил с Орвиллом Райтом. Уилбур уже умер к тому времени. Фантастика! У них не было ничего, кроме мечты и упорства. Этого хватило, чтобы изобрести управляемый летательный аппарат. С ума сойти! – Попутчица Леона всплеснула руками.

– Однако в их родном городе первый полет «Флаера» остался незамеченным. – Леон решил понаблюдать, какой эффект произведет его эрудиция на мадам. – А в тысяча девятьсот шестом году вышла статья «Flyer or a liar?», помните?

– В утренней газете не доводилось читать, – засмеялась старушка. – Я все же не такое ископаемое. И в девятьсот шестом году мой отец еще даже не пригласил мою мать на каток в Петербурге.

Леон смутился. Он не хотел ее обидеть. Просто неуклюже пошутил.

– Кстати, меня зовут Агнесс.

– Леон.

– Знаете, кого я встретила в аэропорту, когда выходила утром из гостиницы?

– Кого же?

– Обыкновенного серого зайца. Он вышел из клумбы.

– В котелке и с тросточкой? – не удержался Леон.

– Почти, – засмеялась Агнесс. – Я подумала, что это знак. Вся наша жизнь состоит из знаков. Поэтому, когда я вошла в терминал и споткнулась еще об одного зайца, не удивилась ни капельки.

– В терминале? – спросил Леон и почувствовал, что «знаки» заставили его внутренне поежиться.

– Да. В терминале тоже есть зайцы. – Агнесс вытащила из-под сиденья сумку и порылась в ней. – Вот!

Она держала в руках тряпочного зайца с обвисшими ушами.

– Откуда он у вас?! – не сдержался Леон.

– Сам бросился под ноги. Я же сказала, что споткнулась об него.

– А вы можете отдать его мне? То есть продать, конечно.

– Вы коллекционируете зайцев? – усмехнулась Агнесс.

– Да, – уверенно ответил Леон.

Хэл

Хэл не поверил своим глазам, когда увидел Агнесс. Он, прикрыв по обыкновению глаза, сидел в клумбе в ожидании сумерек. Вдруг кто-то нахально уселся ему на нос. Это была не Агнесс. На заячий нос приземлился паук. Он сосредоточенно починял свои сети после удачной охоты, но что-то пошло не так, и ловец мух свалился с листка. Хэл чихнул, заодно решил выглянуть в просвет между ветками и листьями. Тут он и заметил Агнесс у дверей гостиницы. Она ждала, пока носильщики уложат ее роскошные чемоданы в машину-перевозчик.

Хэл сразу узнал ее, хотя никому другому на его месте и в голову бы не пришло рассмотреть в даме весьма почтенного возраста ту девочку, которую Хэл встретил однажды. Давно. Очень давно. Это было после войны. Какой именно, Хэл не помнил. Или не знал. Имеет он право что-то не знать или не помнить? Аэропорту исполнилось тогда десять лет. Конечно, ни о какой гостинице и речи не было. Маленькая Агнесс в бархатном платье цвета мха стояла тогда рядом с красивой машиной. И ее блестящие вишневые туфли он тоже запомнил. Конечно, девочка была не одна. Рядом стоял пожилой мужчина в темном костюме и шляпе. Он о чем-то говорил с летчиком. Оба смеялись. Девочка явно скучала.

– Папа, ты обещал, что я полечу на новом самолете! – Она подергала мужчину в костюме за рукав. – Я не боюсь! Это ведь ты его придумал!

– Агнесс, машина еще не прошла все испытания. Тебе придется подождать, – засмеялся отец.

– Не вешай нос! – приободрил девочку летчик. – Еще несколько лет, и ты сможешь сесть за штурвал.

– Э-э! Минуточку! Я не давал на это отеческого благословения, – шутливо погрозил пальцем отец и обнял Агнесс за плечи.

– Тогда мне нужен шлем! Я хочу примерить шлем! – Она вырвалась и запрыгала, намереваясь стянуть с летчика кожаный шлем с очками.

– Прекрати, Агнесс! Мне неловко за тебя! – в голосе отца не было ни капли раздражения.

Летчик снял шлем и нахлобучил его на голову девочки, примяв кудри:

– Ну и как?

– Отлично! – Агнесс тут же натянула очки и, раскинув руки, побежала по полю. Ее вишневые туфельки мелькали в траве. – У-у-у-у-у!

– Вот увидите, она станет летчицей! Ну, или я на ней женюсь! – радостно сообщил летчик.

– Не особо удачная шутка, парень!

– А я не шучу. Всяко может быть.

Хэл тогда еле успел отпрыгнуть в сторону, иначе Агнесс точно споткнулась бы об него.

– Папа! Тут заяц! Настоящий заяц! – закричала она, размахивая руками.

Хэл опрометью кинулся к ближайшим кустам.

– В аэропорту еще водятся зайцы?

– Я хочу взять с собой в полет живого зайца. – Запыхавшаяся Агнесс обняла отца и запрокинула голову, отчего шлем едва не свалился.

– Я не против. Бери! Только для начала ему нужно пройти медицинскую комиссию…

– И отпроситься у жены, – засмеялся летчик.

«У какой еще жены?! – возмутился Хэл, который все отлично слышал. – Еще чего не хватало!»

Потом Агнесс вернула шлем и очки хозяину, побродила немного по полю, собирая букетик из клевера, и присела на траву, скрестив ноги по-турецки, совсем рядом с убежищем Хэла. Ее лицо, еще румяное от бега, стало сосредоточенным и серьезным. Хэл долго разглядывал девочку, а потом тихонько вышел из кустов.

– Ой, – прошептала Агнесс, повернув голову.

– Тсс, – сказал Хэл.

И вот он увидел ее снова, спустя семьдесят лет, если быть точным, а Хэл желал быть точным. Никаких сомнений – это Агнесс. Та самая. Хэл помешкал минуту и снова вышел к ней. Он всего лишь хотел узнать, удалось ли ей полететь на самолете, который построил ее отец, или она вышла замуж за летчика? Ну, и на всякий случай Хэл хотел предупредить, что готов к полету. Давно готов. И Агнесс может на него рассчитывать. Медицинская комиссия – это пустяки, а жены у него нет и не было.

– Матерь Божья! Заяц! – заголосила Агнесс.

– Прошу в машину, мадам!

– Эти гостиничные шоферы вечно влезают не вовремя! – пробурчал Внутренний Голос.