Из сказки в суровую реальность

К счастью, Вика, которая пришла меня заменить, все видела и слышала от начала и до конца. Она-то и разъяснила всю ситуацию шефу.

Я не знаю, о чем Джан говорил с этими парнями. Меня увели в подсобку. Аслан перевязал распухший кулак.

«Как же хорошо я ему звезданула», – мысленно отмечаю я, довольная собой.

– Ты посещала какие-то секции боевых искусств? – чуть посмеиваясь, спрашивает Аслан.

Не удерживаюсь и начинаю хохотать. Понимаю, что смех выходит каким-то истерическим, но ничего не могу с собой поделать.

– Думаю, стоит попробовать. У меня тяжелая рука.

– О, да! – кивает парень. Губу ему разбарабанило не хило. Девчонки, которые любят накачиваться ботоксом, обзавидуются.

От смеха у меня живот разболелся. Я не видела, что стало с лицом того наглеца, но вполне могу себе это представить, отчего еще больше закатываюсь.

Через час Джан предлагает мне прогуляться по пляжу. Он выглядит напряженным, но не сильно. По крайней мере, за все пять минут он не проронил ни слова и не улыбнулся.

Я тоже не спешу говорить с ним. Боюсь.

– Ну что, Хлоя? – наконец молвит он, берет мою руку и тянет за собой, приглашая сесть на песок. Вокруг ни души, только волны метрономом отсчитывают удары моего сердца. Ну, и если не принимать в расчет чаек, что время от времени жалобно вскрикивают, будто им больно.

– Уволишь меня?

– Глупышка, ты ведь просто защищалась. – Как ласково звучат его слова. И этот взгляд…

– Ты прав, я никому не позволю надругаться над собой. Я… – начинаю улыбаться. – Правда, я не собиралась его бить.

Грудная клетка Джана начинает сотрясаться, он отворачивается, но я же вижу, что ему смешно. Тоже хохочу.

– Что они тебе сказали?

– Извинились.

– Да?

Его лицо резко принимает такое серьезное выражение, будто ему предстоит принять важное решение. А мои щеки, при этом, заливаются краской. Я чувствую это!

– Хочешь знать, почему они так поступили? И ты не в праве меня осуждать, – после моего кивка, продолжает Джан. – Я защищал твою честь.

– Что ты им сказал?

– Что ты моя девушка.

Я смотрю на него слишком долго, пораженная, словно ударом молнии. Поймав момент, Джан наклоняется и целует меня. В губы. Инстинктивно закрываю глаза, и мои чувства обостряются. Его ладонь придерживает мою голову за шею и подбородок, а второй он опирается на песок, так как мы сидим не в очень удобной позе. Он выплюнул жвачку только пару минут назад, поэтому успеваю ощутить вкус мяты прежде, чем отталкиваю его.

Быстро поднимаюсь на ноги.

– Больше этого не делай, слышишь? – в неистовстве кричу я и убегаю. Потому что не могу остаться. Не хочу объяснять причины. Их слишком много. Джан не должен узнать мою историю. Не должен! И влюбляться в меня не должен!

Горячие дорожки слез текут по щекам. Что делать, я ума не приложу. Даже если Джан не обидится и будет улыбаться мне при каждой встрече в обычной своей манере, я все равно буду видеть в его карих глазах упрек: некрасиво поступила со мной, Хлоя.

ГЛАВА 7

Меня разворачивают к зеркалу, и в течение нескольких минут пытаюсь привыкнуть к своему новому образу.

Сколько себя помню, всегда была блондинкой. Родной цвет волос – светло-русый. И в мыслях не было перекрашиваться в чёрный, поэтому сейчас я словно не на себя смотрю. Другая жизнь, другая я.

Сегодня Джан неожиданно дал мне выходной. Могу представить, что он сейчас чувствует. До сих пор не знаю, правильно ли я сделала, что ушла. Сколько раз мысленно возвращалась к этому чертовому поцелую. Да, при других обстоятельствах я могла бы ответить ему взаимностью, но сейчас меня раздирает ненависть к Ремзи, а вместе с ним и ко всем мужчинам.

Воспользовавшись данным мне шансом, после салона красоты иду в магазин мусульманской одежды для женщин. Покупаю чёрный хиджаб, черную шаль, черные туфли без каблука. Феруза еще не прислала ответ, но я должна быть готова в любой момент. Если мне придется ехать в Аланию, чтобы тайно встретиться с дочкой, то никто не должен меня узнать. Хиджаб – отличный способ спрятаться.

Я терпеливо жду сообщения девушки, понимая, что ей очень сложно увильнуть от обязанностей, спрятаться от родителей и братьев, чтобы зайти на страницу в Инстаграм и написать мне. Очень надеюсь, что она написала не с целью пронюхать, в России я или нет. Хотя стоило ли распыляться в письме, когда вопрос мог бы быть задан в лоб. Как же хочется верить Ферузе.

В машине набираю номер Светы. Ничего существенного она мне не сообщает. Говорит, что муж ничего не упоминал о Ремзи.

Вечером возвращаюсь домой – в свою маленькую комнатку. Аккуратно складываю хиджаб и убираю его в шкаф. Когда наклоняюсь, черный локон падает на лицо. Сегодня время от времени задаюсь вопросом: правильно ли я поступаю? Результат наших действий никогда не зависит от нас. Сейчас я чувствую себя пойманной, загнанной в жизненный тупик, словно мышка в ловушке. Я вроде знаю, куда двигаться дальше, но в то же время мне страшно: вдруг сверну не на ту дорогу или войду не в ту дверь. В случае ошибки никто не придет мне на помощь и тогда меня поглотит зверь по имени реальность.

Сигнал о сообщении приходит в тот момент, когда я устраиваюсь с булочками, чаем и книгами на кровати. Феруза прислала ответ.

Моему счастью нет предела. С волнением и дрожью открываю послание:

«Хлоя, я безумно счастлива, что ты мне ответила. По поводу развода я ничего не слышала. При мне, по крайней мере, о тебе разговор не заводят. У меня две хорошие новости для тебя. Первая заключается в том, что мы на днях переезжаем в Аланию. Будем жить в двух шагах от Эсат-амджи. Ты знаешь, какой там большой парк рядом! Поняла намек? Ну, и отлично. Вторая новость: Камелия сделала несколько шагов вчера. Это умилительно. Я выслала тебе несколько фотографий. С твоей дочкой все хорошо, ты только не переживай. Я с ней почти целый день, а ты знаешь, что я всё делаю, как ты учила. Ладно, мне пора. Напишу тебе уже из Алании. До встречи».

По щеке побежала одинокая слезинка. Смотрю на фотографии своей дочки, чувствую, как мои плечи трясутся, а земля будто дрожит под ногами. Моя девочка начинает ходить – делает свои первые шажочки, а меня нет рядом. Не могу сдержать порыв, и слезы вырываются потоком из моих глаз. Слёзы бессилия, обреченности и… материнской боли, которая удваивается, утраивается и так далее, всё выше и выше, от невозможности что-либо изменить.

***

Сентябрь 2018 год

В кухне зажегся свет и я, как перепуганная лань, отпрянула от стола.

– Ашкым, ты проголодалась?

Ремзи улыбался, глядя на то, как я дожевываю большой кусок от сэндвича.

– Три часа ночи. Что случилось?

Я с трудом проглотила хлеб и ответила:

– Не наелась за ужином, видать. Не могла уснуть, вот и решила подкрепиться.

Ремзи поцеловал меня в лоб и крепко прижал к себе.

– Кушай, конечно. Я ничего не имею против. Просто ты так никогда не делала, вот я и удивился.

Но одной ночью это не ограничилось. Походы на кухню повторялись и появились более странные желания. Однажды я запала на консервированного тунца. Посыпала рыбу солью и поливала лимонным соком. Потом стала помидоры съедать по три штуки. А нелюбимые оливки уплетала банками.

Ремзи как-то спросил, здорова ли я. Пришлось серьёзно об этом задуматься, поскольку появились непонятные головные боли, за ними слабость. А еще нос закладывало. И на простуду не похоже, и давлением я никогда не страдала. Я вообще в жизни мало болела. И тут такое.