Розы и Револьверы. Полуночные

– Можете быть свободны, дальше я разберусь.

Мне очень не понравилось наступившее молчание, холодное, будто на землю опустилась лютая зима. Кажется, капитан не пришёл в восторг от инициативы некоего лорда, и всё больше меня переполнял страх перед неизвестностью.

– Вы ещё кто? – рискнула я задать вопрос.

– Послушайте, лорд… – начал было командир.

– Капитан Аскар, – оборвал его незнакомец, спокойно, подчёркнуто вежливо, и умолк. А по моему телу прошлись волны мурашек.

– Виноват, милорд, – опять помолчав, негромко сказал военный и сразу удалился в неизвестном направлении.

Кажется, дело моё плохо.

Послышался топот бегущих людей, и вот, меня бесцеремонно и больно схватили под руки два человека.

– В подземную темницу, – велел лорд.

– Чего?! – опешила я, и тут же меня поволокли куда-то так, что я запуталась в ногах и чуть не упала. – А аккуратнее нельзя? Эй!

Я неистово задёргалась в чужой хватке, один из моих конвоиров убрал от меня лапы, а второй резко дёрнул, выпрямляя. И тут мне по лицу пришёлся размашистый удар тяжёлой ладонью, да так, что посыпались искры из глаз и зазвенело в голове. Щека вспыхнула огнём.

– Ещё раз дёрнешься или вякнешь, пойдёшь в темницу голая, поняла, куколка? – прорычал какой-то урод, опять схватил меня и вместе со вторым поволок дальше.

Только отупляющий шок удержал меня от истерики и слёз. Уроды… Я этого так не оставлю!

Меня тащили бесцеремонно и быстро, я едва поспевала, переставляя непослушные ноги в обуви на высоких каблуках. Один раз я всё-таки запнулась, упала и проехалась по брусчатке, разодрав колени в кровь. А эти выродки не только не удержали меня, но с готовностью отпустили и стали гнусно ржать. От боли я взревела сквозь стиснутые зубы.

– Чего расселась, курица? Вставай! – выдал один из конвоиров и несильно, но весьма унизительно пнул меня по бедру. И я не выдержала:

– Совсем охренел, мудак?!

Тотчас же меня долбанули рукой по второй щеке так, что я завалилась набок и лишь чудом не размозжила голову.

– Что-то она больно дерзкая, Ретт, тебе не кажется?

– Давай-ка её сюда.

Как щенка, меня схватили за шиворот, оттащили куда-то, вздёрнули и прижали к холодной стене.

– Что, куколка, думала, в сказку попала, да? Дак вот готовься к сказочным перспективам! Законы о защите прав человека на тебя не распространяются. Ты в нашем мире никто, и лучше тебе заслужить пощаду, усекла? А иначе долго не протянешь.

– Вы тут совсем обдалбались что ли все? – отчаянно процедила я сквозь зубы.

И вдруг этот гад, которого я даже не могу видеть, присосался поцелуем к моей шее и нагло запустил руки мне под юбку. Едва я дёрнулась, второй схватил меня за волосы и ущипнул за грудь.

– Что за дребедень? – негодующе воскликнул первый и разорвал на бедре капроновые колготки.

– С-с-скотина! – прошипела я.

– У неё одежда из бумаги? – усмехнулся второй, судя по голосу, младший, и подёргал ворот моей синей кофты с открытыми плечами. Старший с энтузиазмом рвал на мне колготки.

– А мне нравится. Ничего так!

– Лапы убрали, твари, ублюдки, гомосеки! – чеканила я, вырываясь, конечно, бесполезно.

– Дай-ка я попробую, – подхватил второй, и очень быстро колготки на мне обратились в рваные лоскуты. – Хм-м. Неплохо-неплохо. У неё, может, всё ниже пояса такое?

– Сейчас проверим.

И они стали проверять. Как я ни сопротивлялась, каким бы матом их ни крыла, всё моё бельё и то, что под ним, подверглось тщательному изучению на прочность и эластичность, оценено, прокомментировано и местами подвержено дискуссиям двумя долбаными жертвами аборта. Я рычала и дёргалась, но меня лишь хватали за волосы или горло, а жгучая ярость притупляла боль, но не чувство беспомощности и унижения.

Когда меня развернули лицом к стене, зажали рот и почти уже задрали юбку, раздался гневный командный крик:

– Прекратить!!!

Меня моментально отпустили.

– Вы что, лейтенанты, совсем страх потеряли?! – прорычал мой спаситель от подлого изнасилования. – Извращаться над пленниками, да вы что себе позволяете?!

– Виноваты, капитан Аскар, – даже не скрывая недовольства, отозвался младший конвоир и поймал меня за локоть, когда я попыталась вырваться на свободу.

– Вы всё не так поняли, – нагло протянул старший.

– Я похож на идиота? А ну девушку оставили и свалили отсюда!

– Извините, капитан, не можем. Выполняем приказ лорда Морентона отвести пленницу в подземную темницу.

– Куда?! – оторопел командир.

– Разрешите идти, капитан Аскар. Лорд Морентон не любит ждать, – заявил похотливый ублюдок, взял меня за второй локоть, и как ни в чём не бывало меня потащили дальше.

Лицо горело, будто по нему прошлись утюгом, гнев и истерика душили так, что закружилась голова. Им это с рук не сойдёт. Не знаю как, не знаю когда, я урою этих долбаных отморозков! Собственными руками кастрирую и зарежу, не посмотрю, что я слабая, беспомощная девочка. Найду способ, надо будет, добуду дробовик и отстрелю яйца к чертям собачьим! Только бы выбраться из этой передряги. Хоть как-нибудь…

В закрытом холодном помещении меня повели вниз по длинной лестнице, а затем вперёд. Воображение рисовало длинный коридор и решётки камер заключённых, а за ними истощённых, изувеченных мучеников, одной из которых я вот-вот стану.

Господи, да за что?! Ну неужели идиотское неудачное свидание и случайное свидетельство грабежа приведёт меня к средневековым пыткам и насилию? Когда же всё это закончится?

За спиной хлопнула тяжёлая дверь.

– Лорд Морентон, – услужливо произнёс старший конвоир, справа от меня.

– Приковать к стене, глаза развязать, – равнодушно сказал знакомый исполненный достоинства голос, и меня потащили дальше.

Затем развязали руки, побороли сопротивление, опять прижали спиной к стене и приковали к ней короткими цепями поднятые руки и ноги на ширине плеч. Повязку с глаз сорвали вместе с клоками волос, и я, поморщившись, исполосовала взглядом две паскудно ухмыляющиеся рожи своих мучителей. Обыкновенные служивые лет до тридцати пяти, ни рыба, ни мясо, один постарше, с квадратной мордой, второй моложе, с тощей прыщавой физиономией.

– Я вас запомнила, мрази! – рыкнула я и обратила внимание на третьего.

Лорд Морентон не был служивым, по крайней мере, одет не в военную форму, а в элегантные чёрные вещи, эдакий готический дворянин девятнадцатого века. Длинные белёсые волосы убраны за спину, бледное скульптурное лицо невозмутимо, холодные глаза изучающе смотрят на меня. Бордовые глаза, точь-в-точь как у тупой нежити.