История маленькой революции

– Выглядишь, как мешок с выкинутыми котятами, – говорила она сквозь поцелуй. – Долго били?

Рабочий нехотя отрывался от тёплой кожи, компенсируя потребность вернуться к ней касаниями изувеченных иглами шершавых пальцев к мышцам под тщательно вычищенной Катериной от крови косовороткой.

– Думал, прикончат.

В далёком отрочестве Борис часто трогал Тамары за тогда ещё длинную косу. Повзрослев, она перестала позволять ему это. Она замечала неадекватные изменения и внезапно возникающую агрессию в нём, когда он возился с женскими волосами. Ещё Тамара обращала внимание на то, что поглаживание головы самого брата действует на него невероятно позитивно: он становился разговорчив, ласков. Сейчас, как и много когда раньше, она воспользовалась этим приёмом.

– Бедный. Наверняка всю ночь пытали, – Тамара, дотронувшись до волос, прижалась плотнее. – О чём расспрашивали?

Борис лез с поцелуями, но Тамара не поддавалась, со смехом отворачиваясь. «Почему не отвечаешь на вопрос?» – осведомлялась она и не получала внятного разъяснения.

«Приёмчики свои использует? Я пока в здравом уме. Прибьёт, если узнает. Не сегодня, Тамара. Не от меня».

– Только били. Один раз спрашивали, кто начал, я… ничего не рассказал, и они продолжили колотить. Как колотили, Томочка! Собаки паршивые… а потом ушли. Не до работы им.

«Паузы делает. Лжёт? Или не до разговоров ему сейчас? Сколько они ему зла сделали… Не мог же так просто забыть… Или мог? Где твоя решимость, Тамара? С остальными болтовню не стала бы разводить. Не был бы брат… Никаких родственных поблажек, угрожающих революции! Вместе попрошайничали, вместе голодали, вместе грелись… Грош мне цена как революционерке, если не могу отречься от всего человеческого!».

– Ты вся не своя в последнее время. Думаешь, думаешь, думаешь, – заметил Борис.

– И тебе бы не помешало, – женщина вновь захохотала и села на подоконник.

В кухню молча вошла держащая в руке пустой стакан Катерина. «Как он пахнет!.. Месяц… Он совсем не посещает нас! – вертелось в её аккуратной головке. – Когда же мы снова пойдём к ним в гости?».

Как ни странно, за время проживания, а это два месяца, Катерина преобразилась и набрала в весе.

– Какая ты толстая стала, Катя, – попытался пошутить Борис, ущипнув Катерину за бедро. Она, наливая воду, вздрогнула и бросила укоризненный взгляд, но не нарушила задумчивого молчания, – нужно тебя кормить меньше.

«Куда меньше?», – девушка налила воду.

– Это лучше, чем греметь костями, – заметила Тамара. Катерина повернулась к выходу. – Постой, – женщина пристально всмотрелась в лицо дворянки: – Прыщи мелкие. Умываешься плохо?

– Хорошо умываюсь, – хмуро пробурчала Катя и ушла.

– Шибко дерзкая стала, – Борис скрестил руки на широкой груди.

В мыслях Тамары пронеслось: «Тут действительно что-то не так».

Пятая часть.

I

Минуло ещё четыре дня. На фабрике рабочие впервые ни на что не жаловались, расходясь по домам после законного восьмичасового дня. Наконец появилась возможность брать отпуск, которой немедля воспользовалась Ира. На неделю она отправилась в деревню к вдове Тихона помогать с детьми и хозяйством. Зоя сказала, что будет очень тосковать без неё. Она просила пообещать Ирину, что та не променяет её на Анастасию Петровну. Без подруги Зоя зачастила к Авдотье Ильиничне и скоротала у неё шесть вечеров, – благо времени теперь хватало.

Прошла первая неделя хозяйствования Олега Владимировича, и он пригласил Тамару, Бориса и Катерину отметить это. Катерина очень обрадовалась этому и втайне спросила Тамару, будет ли Дмитрий. «А куда бы он делся?», – спрашивала Тамара. Её неприязнь к юноше значительно уменьшилась. «Он нас не заложил. Подполье сдал однозначно не Дима. Стало быть, крыса не он». К Борису Тамара стала относиться с пущей осторожностью, но сестринскую любовь переломить была не в силах.

Вместе с Катей они сидели на кровати, по-индуски поджав под себя колени, и по сложившейся традиции обсуждали прошлое работницы. Тамара не считала Катю подружкой, которой готова доверить самые сокровенные тайны, но Катерине казалось, что женщина настолько к ней благосклонна, что её смело можно назвать если не лучшим другом, то очень хорошим приятелем. «Она… не так отвратительна, как я считала…».

– Тамара… – робко промолвила девушка, в очередной раз перебрав в воспоминаниях объятие с Дмитрием.

– Да? – отозвалась работница.

– Прости меня за вопрос… мне, право, так неловко, даже стыдно, но…

– Ну?

– Скажи, пожалуйста… каким… с кем ты впервые поцеловалась? – выпалила покрасневшая дворянка захохотавшей Тамаре.

– Ну и вопросы! Снова о Диме думала? – Катерина смутилась. – Да видела я, как вы обжимались. Гляди, чтобы братец не прознал.

– С кем ты впервые поцеловалась? – тихо повторила Катя.

– С кем и ты.

Странное ошеломление блеснуло в сине-серых глазах девушки. Тамара равнодушно улыбнулась.

– Ты смеёшься надо мной? Такого не могло быть! Ведь он же твой… брат…

– Ну и что, что брат? Брат что ж, не мужик? – она произнесла это с аффектацией безразличия, но поджав губы.

В памяти Тамары возникла картина двадцатилетней давности, когда ей было не больше тринадцати лет, а Борис ждал свои шестнадцатые именины. Жили они тогда, как известно, с неработающей мачехой в однокомнатной квартире. Особенно подростки любили дни, в которые их жилище посещал сводный брат мачехи, Агафьи Мирославовны. Мартын приносил с собой различные сшитые игрушки, малюсенькие шоколадки, а один раз подарил Тамаре толстую книгу со сказками для практики чтения. Правда, ребят огорчало, что их выгоняли сразу после совместного чая с Агафьей и Мартыном на улицу в любую погоду.

– Боря, а давай притворимся, что ушли, а сами останемся?

– Как это?

– Ну, хлопнем дверью, а сами спрячемся на кухне.

Так юные заговорщики в пубертатном возрасте и договорились. Они хлопнули дверью и убежали за кухонный стол. Сначала не происходило ничего интересного, а потом послышался визгливый гогот вперемешку с тяжёлыми вздохами. «Давай глянем?» – подстрекала Тамара. «Давай», – отвечал ей Борис.

Они высунули из-за косяка по одному глазу. Тамара в единый миг вернулась в прежнее положение, но её брат продолжал смотреть на раздевающего и гладящего Агафью Мартына. Младшая сестра ошарашенно раскрыла веки и лихорадочно тянула Бориса за рукав, чтобы оторвать его от зрелища.

– Отстань, Томка! – отряхивал от себя руку подросток. – Погляди, что творят!

Тамара зажмурила глаза и закрыла уши руками.

– Нет, нет, нет, ничего я глядеть не буду! Зачем я это затеяла!

– Да посмотри, посмотри! – мальчик рывком едва не вывалил Тамару в комнату.

Она, приоткрыв один глаз, на три секунды замерла и опять подвинулась под стол.

– И как взрослым это может нравиться?! – плевалась девочка. – Боря, зачем ты мне это показал? Зачем, зачем?!

– Сама хотела остаться. Да не тушуйся ты так!

Борис в крайний раз выглянул и увидел, как Мартын держит мачеху за разбросанные волосы. Внутри у него всё перевернулось, он почувствовал накатывающий страх… вперемешку с влечением.

– Томка… – подросток подполз к сестре вплотную, – а тебе не интересно, что в этом такого? – он дотронулся до её длинной косы.