Восточная история

– Я совершенно не обеспокоен. Не хотите кофе? Хорошо, кофе позже, но пальто не снимайте. Надеюсь, кроме этого, у вас все в порядке?

Под его взглядом она и дышать боялась.

– Просто… на улице дождь… Спасибо.

– Долгая прогулка? О, я не смею расспрашивать!

Он сделал паузу. В его голосе, когда он говорил с ней наедине, всегда сквозила легкая ирония, тембр менялся и голос звучал как-то ближе. Видимо, про себя он считал ее не таким уж важным клиентом, кроме того, она и сама признавала, что вела себя в его присутствии глупо до нелепости. Она не заслуживала его внимания и серьезности обращения. Все ее притязания были пылью под ногами такого человека.

– Как мое дело? Все ли уже закончено? – проговорила Анна быстро, лишь бы он не смотрел на нее так насмешливо и пристально.

– Разумеется. Осталось поставить вашу подпись вот здесь

Он достал из папки бумагу и протянул ей.

Анна тут же взяла с подставки перо и, желая тотчас исполнить его указание толково и быстро, обмакнула его в чернила, и приготовилась подписать.

– Ну, не сразу. Вначале вам все же нужно это прочитать. Вдруг, я переписал все ваше наследство на себя?

Его тон стал откровенно насмешлив, поэтому она так и не могла прочесть ни строчки. Буквы пробегали мимо, не задерживаясь в памяти, или слова, прочитанные не без труда теряли смысл сразу после прочтения, не связываясь с предыдущими и последующими. Она снова и снова читала первое и еще какое-то из середины предложения, пока, наконец, не почувствовала еще большую неловкость. Получалось, она, при всей своей глупости, еще и не доверяет ему, который столько для нее сделал.

Она подержала еще секунду другую бумагу в руке, закрываясь ею, потом вернула ему.

– Спасибо.

– Вы раздумали ставить подпись? Что-то не так?

– Простите, я … забыла.

«Господи, какая же я дура!»

Мучительно покраснев, она поставила подпись на документе и сразу встала, считая, что довольно уже выставила себя идиоткой, лучше уж как можно быстрее и навсегда уйти из его жизни. Он чуть удивленно приподнял тонкие брови и неохотно поднялся вслед за ней.

– Чтож, не буду вас задерживать, господин Хайямов. Я должна сказать, что очень вам благодарна, вы были столь добры ко мне…и так внимательны…– в довершении всего она забыла начало, а потому переставила слова из тщательно обдуманной речи, и теперь все пропало совершенно, – Я искренне благодарна вам. Мне бы ни за что не справиться одной с таким важным и трудным делом. Дядя был добр ко мне, очень добр, когда порекомендовал Вас… И я никогда не забуду Вас, вашей доброты…

Он стоял, не сводя с нее внимательного взгляда, и молчал, видимо, по привычке терпеливо приготовившись слушать ее сумбурную речь до конца. Но больше сказать было нечего.

– Вот… Это чек…Это, разумеется, не окупит ваши заботы, но… спасибо. И прощайте.

Она стремительно повернулась к двери, как вдруг услышала его мягкий по-прежнему чуть насмешливый голос.

– Я не могу взять ваш чек, Анна Сергеевна.

Она растерялась.

– Почему?

– Потому что моя работа уже оплачена вашим покойным дядей, и я не могу взять за нее плату второй раз. Это противоречит принципам фирмы. Простите. Заберите, пожалуйста, чек.

Анна смутилась окончательно, не зная как ей быть.

– Но я… Я только хотела вас отблагодарить, Вы столько для меня сделали!

Он поклонился ей.

– Поверьте, Ваши слова мне чрезвычайно приятны. Я принимаю вашу благодарность с благодарностью.

– Чтож, я…

– Послушайте, Анна Сергеевна, на улице все еще идет дождь, а вы и так промокли. Думаю, вам следует остаться у меня и обсохнуть, прежде чем выходить снова. До вашего дома путь не близкий, и даже если вы возьмете экипаж, это чревато последствиями для вашего здоровья.

– Благодарю вас, но все же мне бы не хотелось…

– Хочу обратить ваше внимание на то, что вы мой клиент, и я несу за вас ответственность. Будет нелепо, если наследство, о котором мы хлопотали два месяца с лишним, все же достанется вашим родственникам, только потому, что вы умрете от инфлюэнции. Подумайте, наконец, о репутации моей фирмы!.. Подождите здесь, минутку, пожалуйста.

Он решительно отстранил ее от двери, вышел и вернулся со стопкой одежды, аккуратно сложенной и приятно пахнущей цветами.

– Вот, переоденьтесь. Слуг, кроме моей почтенной экономки, я на сегодня уже отпустил, но думаю, они нам и не понадобились бы. И уверяю вас, вам нечего опасаться. Как только вы будете готовы, мы попьем кофе в моей гостиной. Вот та дверь справа.

– Да, но…

– Но – это глупости. Вы доверили мне битву за ваше наследство, и вот оно перед вами. Думаю, я доказал вам, что достоин доверия, раз вы пытались подписать документ, даже не ознакомившись с его содержимым. То, что я не сторонник насилия, вы также знаете. Так что же еще? … Переодевайтесь в сухое, а я, тем временем, сварю кофе. По вечерам я всегда сам готовлю кофе, я весьма привередлив к вкусу этого напитка, который моя экономка, несмотря на то, что в остальном прекраснейшая хозяйка, варить не умеет. Надеюсь, вы запомнили, где дверь гостиной? Не потеряетесь? Отлично.

И он оставил ее, совершенно ошеломленную, одну. Не верилось, что он так сказал! Конечно, это только вежливость с его стороны, сама она для него никакого интереса не представляет. Она видела это в его ироничном взгляде. Кроме того, Анна ужасно боялась показаться ему еще более нелепой, смешной, но это, наверное, было уже невозможно. И все же…

Одежда оказалась длинной черной рубашкой до пят, с воротником стойкой, расшитым золотыми узорами. Видеть это на себе было очень странно, но странно было не только это, и Анна смирилась.

Проходя в гостиную через переднюю, она увидела себя в зеркало. Испуганные, изумленные глаза и этот строгий восточный наряд изменили ее до неузнаваемости. Но, может быть, это было к лучшему.

Гостиная была просторной комнатой в восточном стиле, но все же на европейский манер. Ажурная мебель, обитые модным бордовым шелком стены, по стенам картины в тяжелых золоченых рамах, в основном пейзажи, на паркете – мягкий ковер, низкие диваны и кресла, по всюду подушки с затейливыми вышивками. И легкий аромат… пахло чем-то сладковато-загадочным, но немного знакомым… Амбра! Как-то, еще в детстве, когда она ходила с мамой на рынок, и помнила, как перед восточными прилавками струился, смешиваясь с другими пряными ароматами этот волшебный запах.

Александр уже ждал ее. Он тоже переоделся, сменив сюртук на более темный, но столь же безукоризненный.

– О, я вижу, вы поступили разумно. Платье, конечно, вам велико, но, пожалуй, восточный стиль вам к лицу. Присаживайтесь в кресло. Кофе сейчас будет готов.

Усадив Анну в кресло, он сам принес поднос с кофейником и чашками.

– Ну, теперь ваша очередь быть вежливой. Налейте нам кофе.

Анна от ужаса онемела. Его кофейный сервиз был так тонок и изящен, прямо произведение искусства, а она могла уронить что-нибудь на пол, или разлить все на дорогой ковер и в более спокойном состоянии. Дрожащими руками, сосредоточившись на своих действиях, она все-таки налила горячий и ароматный напиток и подала ему чашку.

– Благодарю вас. Приятно, когда за тобой ухаживают, – сказал Александр.

Он расположился в удобном кресле напротив нее. Анна, находясь под его внимательным взглядом, не сразу решилась отхлебнуть глоточек. Кофе показался ей нестерпимо горьким и крепким. Неужели это можно было любить?!

– Ну? Как вам мой кофе?

– Спасибо. Очень вкусный…– Анне всегда было легче сказать не то, что она думала, чем обидеть собеседника.