Глиняные пчелы

Глиняные пчелы
Юлия Яковлева

Ленинградские сказки #5
В мирном Ленинграде заново учатся жить внезапно совсем взрослые Шурка и Бобка. Снова вместе и каждый сам: Шурку ждет во дворе красивая девочка в красном берете, а Бобка, деловой и серьезный, уходит в себя. Сара ищет собственный способ говорить с миром: учится играть на скрипке. Инструмент покупают всей коммунальной квартирой – никак иначе, у ребенка талант! А впереди лето: белёсое американское молоко, дача в Комарово, дядя Яша, Галя, генерал-Максимка… Вот только Тани не хватает – жива ли?

«Глиняные пчелы» – пятая книга цикла «Ленинградские сказки». Первая, «Дети ворона», была названа главным событием 2016 года в подростковой литературе, вошла в шорт-лист литературной премии «Ясная Поляна», попала в международный список «Белые вороны» среди лучших 200 книг из 60 стран, а также получила премию In Other Words крупнейшего британского фонда поддержки детской литературы BookTrust. Вторая книга цикла, «Краденый город», попала в лонг-лист премии им. В. Крапивина в 2017 году, а третья книга, «Жуки не плачут», в лонг-лист премии «НОС».

Цикл книг публициста, писателя Юлии Яковлевой о судьбах детей в годы Большого Террора, блокады и Великой отечественной войны.

Герои этих книг – дети, чьи родители объявлены врагами народа. Время действия – предвоенные годы, война и эвакуация, и – вот-вот кончится война. В них реальность настолько страшная и не вмещающаяся в сознание, что время о времени становится сказкой. Лабиринт испытаний, через которые проходит семья, кажется бесконечным. Характеров и типажей – множество. За всем этим – разговор о поступках, их причинах и следствиях, ответственности, жертвах и прощении, о манипуляциях и о том, что люди меняются.

5 причин прочитать книгу «Глиняные пчёлы»

• «Глиняные пчёлы» завершают мистическую сагу Юлии Яковлевой. Читатель узнает, чем закончилось потустороннее путешествие Тани, и пугающую тайну Сары;

• Эта книга учит – нет ничего важнее надежды. Даже в самые темные времена;

• События этой части раскрывают сложный и интересный период нашей страны – послевоенные годы;

• Книга понравится любителям германо-скандинавской мифологии. Искать отсылки в тексте – настоящий квест;

• «Ленинградские сказки» – редкий образец большой литературы в подростковом сегменте. Читать обязательно!

Юлия Яковлева

Глиняные пчёлы

ЛЕНИНГРАДСКИЕ СКАЗКИ

Книга пятая

1945 год

Любое использование текста и иллюстраций допускается только с письменного согласия Издательского дома «Самокат».

© Ю. Яковлева, текст, 2021

© ООО «Издательский дом “Самокат”», 2021

* * *

Ирине Балахоновой,

которая отправилась в дорогу вместе

Глава 1

Время для кошки движется медленно. Таня смотрела, как пули летят ей навстречу. Как приближаются, вибрируя и жужжа, их тупые рыльца. Мёртвые лежали в траве. Небо было тихим и голубым, с пушистыми облачками, а под ними плавал ястреб, крошечный, острый и плоский, точно его вырезали маникюрными ножницами. Далеко, с краю, небо уже начало чернеть и сворачиваться, как горящая бумага. Таня смотрела, как идёт темнота. Страшно не было.

Она махнула ястребу рукой.

И Шурка проснулся.

Стволы будто отпрянули, образовали полянку. Сердце колотилось. Таня. Стволы были чёрными. Сквозь движущиеся чёрные кроны сквозили сизое небо и маленькая твёрдая луна. Таня. Он сел рывком, еловые ветки, которые они наломали с вечера, съехали блестящим колючим одеялом. Таня!

Бежать. Спешить. Нестись. Лететь. Срочно.

Куда?

В синем воздухе щёлкало, шелестело, шуршало, икала невидимая птица, на что другая отвечала ей задумчиво: у-у-у-у… Вероятно, обдумывала ужин. Лес был полон обычных ночных хлопот, не всегда мирных. Спали, казалось, только Капуста и Сара. Их лица светились в темноте голубым. Неприятно казались каменными.

– Елена Петровна, – шёпотом позвал Шурка. Но веки Капусты, казалось, были так и изваяны: с желобком там, где навечно сомкнуты.

– У-у-у-у, – опять выдохнуло в темноте. Шурка схватил Капусту за плечо:

– Елена Пет… – и умолк. Кукла выпросталась из спящей руки Сары и теперь деловито дёргала последний уголок, зажатый между пальцами.

Кого-то он всё же разбудил.

Глазки-точки, когда-то коряво намалёванные углем, теперь полустёртые, уставились на него. Рта у куклы не было, и выражение было невозможно определить. Злое? Радостное? Приветливое? Угрюмое? Один глаз был больше другого.

Кукла освободилась. Быстро перебирая уголками платка, как краб, сбежала по Саре, спрыгнула в неподвижную траву. Остановилась. Стебли не шелохнулись. Шурка вытянул шею. Там она ещё?

Она была там. Таращилась на него. Стояла и ждала. Чего? Шурка глянул в одну сторону, в другую. Ножки-уголки нетерпеливо затопали. Как бы говоря: ну?

Шурка сглотнул, кивнул. Открыл рот, чтобы… Кукла подняла один уголок, приложила к своей мягкой голове. Туда, где не было рта. Шурка понял: тс-с-с-с. Тихо? Кивнул. Бесшумно встал. Кивнула и она.

Листья блестели в лунном свете.

Кроны шумели, покачиваясь. Вокруг луны в небе растёкся сизый ореол, бурый по краям, точно луна таяла. Под ногами мягко проваливался мох. Шурка боялся хрустнуть сучком. Боялся услышать «у-у-у-у» совсем рядом. Боялся упустить куклу: голубой узелок подскакивал впереди, огибая невидимые кочки и пни, карабкался через ветки.

Она что – знает? Она поняла? Что? Сердце билось и мешало думать. Таня, Таня, Таня.

Под ногой хрустнуло. По лодыжкам хлестнуло. Ударило по голени. Шурка вскрикнул, полетел вперёд, едва успел выставить перед собой руки.

И открыл глаза. Белизна ошеломила его. Ворвалась с бурчанием автомобилей, чириканьем воробьёв, звоном трамваев. И превратилась в привычный потолок с бледно-рыжим пятном на том месте, где малярша долго закрашивала подпалину, пока наконец не спустилась по лестнице и не сказала: фу, зато теперь как яичко. Занавеска оттопырилась, надулась как парус. Опала. Из общей кухни доносились далёкий перестук посуды и приглушённые голоса соседок. По коридору протопали, проскрипели шаги. Шкаф стоял, разинув дверцу. Внутри плоско висели дяди-Яшины брюки. На стуле растопыривала рукава Бобкина куртка. У ножки лежал школьный портфель. Далеко внизу прозвенел мимо трамвай. По потолку брызнули солнечные зайчики.

И только сердце колотилось по-прежнему. Таня, Таня, Таня.

Шурка припомнил всё целиком. Увидел разом. Как картину, одновременно яркую и прозрачную – и такую подробную, будто вся была написана кисточкой в один волосок. Разрезанный фартук соседки, Бобка выкроил мишку. А перед этим спёр из тайника глаз. Картина, через которую удрали оба. Милиционер. Сыщики с собакой. Сара, лестница, Капуста. Река и книга. Сфинксы. Мойка. Король игрушек в чёрном «виллисе» с рыжим шофёром. Лес, из которого он только что выпал в свою собственную кровать.

А главное – Таня.

Сердце стучало. Шурка спустил ноги на пол. Прошлёпал к двери. Высунулся в коридор. Никого. Брызнул к тёти-Дусиной двери. Послушал: тихо? Дёрнул на себя дверь. Картина! Картина, на которой дорога уходила лес. Картина, которую унесли с собой милиционеры. Картина, через которую сбежал Бобка. Она тихо висела на стене. Дорога брела себе через лес. И никого на ней не было.

Из кухни вышла соседка – тётя Даша. За уши несла большую дымящуюся кастрюлю.

Шурка обмер. На тёте Даше был её фартук. Ситец, цветочки. Ни дырок, ни штопки. Совершенно целый. Ситцевые цветочки завертелись. Сон?!