Он и Она

– Я все оставляю тебе! – произносишь ты очень серьезно, аккуратно складывая свитер, связанный руками моей мамы.

Оставить все мне – БОНУС за потраченную мною пятилетку? За то, что я терпеливо поддерживала тебя, пока ты поднимался по карьерной лестнице? Я была рядом в моменты твоей ненужности-неуверенности-не востребованности… Твердо верила, что у тебя все получится! Грезила, что завтра взойдет солнце и озарит своими лучами нашу непростую жизнь, внушала в твою голову мысль о том, что за трудоголизм и старания непременно будет награда. Ты прислушивался ко мне и смело шагал вперед с высоко поднятой головой, пусть и на слегка дрожащих от усталости ногах. Когда ты спотыкался и падал на колени, я всегда была рядом. Однажды нужная дверь распахнулась, и ты получил все, о чем мечтал. Я все время перелистываю книгу памяти и никак не могу понять на какой именно странице ты заскучал, когда появились первые предпосылки твоего ухода. Ведь не бывает все с кондачка—с бухты-барахты—наобум! У всего есть исток…

Не дышу, наблюдая, как ты снимаешь кольцо с безымянного пальца. Это выше моих сил… Бегу в туалет и припадаю к сантехнике. Мой организм выплевывает неприятие этой жестокой ситуации, возмущается, сопротивляется отвратительной действительности.

– Кольцо можно продать, – произносишь ты виновато, как только я возвращаюсь в нашу спальню.

– Кому? – выдыхаю еле слышно, мысленно ругая себя за слабость.

Мне бы хотелось пережить разрыв более стойко, но ты нанес удар слишком неожиданно. Ты молча продолжаешь складывать свои вещи в огромный чемодан, который объездил с нами полмира.

Обнуление… С момента твоего ухода я должна начать новое времяисчисление и двигаться дальше одна. ОДНА… «О дно ударившись, я поползу на брюхе захлебываясь горечью моих обид», – сочинила я строчку для какой-нибудь тоскливой песни, наблюдая за тем, как ты собираешься уйти навсегда. Не выдержала – предательские слезы хлынули из глаз. И колени задрожали от страха потери того, что мне по-настоящему дорого. Просто не могу представить, как я буду без тебя. Что дальше? Дальше пустота…

Напоследок рассматриваешь стены нашей гостиной, в которой мы пережили множество ярких моментов. Когда у нас появилась своя квартира, она нам казалась слишком большой, и основную часть времени мы проводили в комнате, которую прозвали «улыбательной» из-за оранжевых обоев. Ты ностальгируешь по ушедшим денькам и на твоих глазах появляются слезы. Все же чувствуешь что-то… не так все безнадежно. Скрывая просочившиеся эмоции, стремительно спешишь в прихожую. Я не провожаю… Сил нет сдвинуться с места. Мои ноги будто вросли в пол. Вот он звук под названием «конец семейной жизни» – захлопывающаяся дверь. И я падаю, чувствуя себя деревом, сраженным внезапной молнией. Уходить проще, чем оставаться. Тот, кто уходит – движется по направлению «куда-то там»; тот, кто остается – погружается в темную бездну.

Брожу по дому с тихим воем. Какой ужасный звук! Приходит нелепая идея записать себя на диктофон и поставить нечеловеческое скуление на входящие мобильника. Завтра снова взойдет солнце? Возможно… Но сегодня я осталась под луной… Холодной луной, тускло освещающей дремучий лес моих мыслей.

Стопки фотографий, накопленных за много лет нашей совместной жизни. Мы любили ловить моменты счастья и распечатывали снимки, чтобы к старости перелистывать архивы и вспоминать, вспоминать, вспоминать… И что теперь с ними делать? В истерическом порыве хватаю твое кольцо, оставленное на журнальном столике, и спускаю его в унитаз. Это месть не тебе, это скорее отказ принять реальность. Ведь ты не думаешь, что я действительно решусь продать кусочек белого золота, связавшего, как я полагала, нас на долгие лета? Хотя, это ведь дубль-обручалка… Фальшивка—фикция—фальсификация… На регистрации наших чувств мы обменялись серебром, купленным на твою скромную в то время зарплату. «Пока смерть не разлучит вас», – закончил свой тост мой папа на нашей свадьбе… Так это смерть? Как я сообщу моему благородному родителю, что его дочь умерла?

Рамки моих будней разбухли до огромнейших размеров. Коллеги жалуются, что в сутках всего двадцать четыре часа… А я бы их урезала вполовину. Я ощущаю тянущиеся минуты всем организмом. Секундная стрелка еле волочится, обходя циферблат. Но страшнее всего ночи… Длинные-безысходные-бессонные ночи, ставшие моим наказанием, моим адом!

В свои выходные отключаю телефон. Я не готова общаться с миром на отвлеченные темы, вуалируя тот факт, что ОН ушел навсегда. Пусть моя семья думает, что я эгоистично погрязла в счастье и отказываюсь этим хвастаться. Когда-нибудь придется им сказать… Я понимаю… Невозможно улитке скрываться в своем домике бесконечно, настанет момент и она высунет свои маленькие рожки.

Придумала себе развлечение – поход по врачам. Оказывается, это очень увлекательно. Теперь я понимаю пристрастие старушек к больницам-поликлиникам-медцентрам. В них можно отвлечься и полелеять свои болячки, обсудить сидя в очереди мелочи жизни и политические изменения в стране. Кабинет за кабинетом… Вереница докторов… Заключения: здорова-здорова-здорова… Даже скучно! Почему в моем организме не могут обнаружить какую-нибудь смертельную болезнь?! Тогда ОН узнает и будет испытывать угрызения совести, потому что почувствует причастность к моему угасанию! И снова: здорова, здорова, беременна…

– Что? Этого не может быть! – возмущаюсь я.

Мой гинеколог задает массу вопросов, искренне удивляясь, как можно не заметить отсутствие «женских дней» уже третий месяц. Я не без труда вспоминаю последнее исполнение супружеского долга… Да, это были выходные в санатории… Злюсь. И полыхаю ненавистью к себе и к семени, что проросло внутри меня! Умоляю доктора исправить этот казус. Рыдаю-истерю-требую выцарапать частичку тебя из моего организма. Получаю положительный ответ и талончик на завтра с подробными рекомендациями.

Бреду домой и снова замечаю зловещую надпись: «Завтра снова взойдет солнце!». В отчаянии хватаю булыжник и скребу по лживым буквам. Какой идиот написал эту пустую ничего незначащую фразу?!

Я полюбила гулять по парку. Наступила весна – самое волшебное время года. Природа просыпается после долгой спячки. В еще прохладном воздухе витают частички радости, а по лужам прыгают беспокойные солнечные зайчики. С тобой мы столкнулись случайно возле пешеходного перехода. Ты выскочил из супермаркета и спешил к своей машине. Мое сердце пропустило удар, я запаниковала, но скрыться было негде. Ты озадаченно посмотрел на коляску и вместо приветствия удивленно произнес: «Откуда?». Я хотела отшутиться заезженной фразой «от верблюда», но в этот момент захныкал маленький комочек, требуя внимания. Конечно, ты был ошарашен, увидев свою мини-копию. А самое главное, никак не мог понять, каким образом мне удалось скрыть факт рождения нашего сына. Когда мы подписывали бумаги о разводе, я была уже на шестом месяце беременности. Ты мне сказал тогда, что я поправилась, но выгляжу хорошо. Я с иронией подчеркнула изящность комплимента и заверила, что хорошо питаюсь. Ты прятал в тот день взгляд, видимо ощущая угрызения совести и почти не смотрел на меня. А потом каждый из нас отчалил в свободное плавание.

Ты пришел в мой дом спустя день после нашей неожиданной встречи возле парка. С пакетом предложений о том, как нам троим объединиться под общей фамилией. Я почти не слушала тебя, потому что все мое внимание было уделено маленькому человечку, возмущающемуся по поводу присутствия в доме «чужака». Все, что ты говорил, звучало до смешного просто. Ты уверял, что жил в аду оставшись без меня. Переоценил свои возможности и недооценил силу своих чувств ко мне. Утверждал, что ни одна женщина не сравниться со мной.

– Это лишь слова, – произнесла я со вздохом, совершенно не понимая, как поступить.

Я почувствовала твой страх услышать «нет», но все же попросила дать мне немного времени. Необходимо было подробно изучить-оценить-взвесить все факты, касающиеся твоего второго пришествия. Готова ли я к нему? Нуждаюсь ли я в тебе? Люблю ли так же преданно, как раньше?

……

Спешу к забору, чтобы показать моему малышу и мужу олицетворяющую надежду фразу о согревающем небесном светиле. Рассказываю взахлеб о том, как драгоценные слова «Завтра снова взойдет солнце!» спасли меня и вытянули из болота-топи-трясины моего существования. Надписи нет – забор снесли, открыв обзору красующееся новенькое жилое здание. Вздыхаю немного грустно, но ты меня обнимаешь и тихо шепчешь:

– Наше солнце взошло. Нам не нужны заборы. Мы построим новую жизнь. Я больше тебя не подведу.

Я чувствую тепло твоей руки, на которой блестит старенькое обручальное кольцо из серебра. Я научилась жить сегодняшним днем и помнить только хорошее. Не могу сказать, что признательна за твой уход, но благодаря этой встряске я словно очнулась после долгой зимней спячки. Моя новая жизнь совсем другая: в ней больше забот, переживаний, ответственности, однако они не в тягость. Я трачу вдвое больше энергии, но взамен получаю двойную порцию чистой, искренней любви.

3. Письма

«Любимая! Настанет день, и мы встретимся вновь. Это будет раннее утро (почему-то я в этом уверен!). Ты встретишь меня на пороге нашего дома и обнимешь нежными руками. Мозольки от стирки и хозяйства? Ты же знаешь, что твои маленькие ручки – самые удивительные и нежные на свете, их не испортит никакая работа. Люблю. Только Твой».

Лаконичные послания, переполненные заботой-тревогой-переживанием за женщину, которая любима, всколыхнули мой мир. Я перечитывала трогательные слова на пожелтевшей бумаге снова и снова, поражаясь их хрустальной чистоте. «Подобное мог написать человек, испытывающий искренние и глубокие чувства!», – прошептала я тихо, немного завидуя адресату. Стопку писем я нашла на дне сундука моей недавно скончавшейся бабушки. Еще там лежали фотографии ее юношеских лет. Молодость свою она вспоминать не любила, притворяясь, что всегда была старой. Человек, рядом с которым бабушка просуществовала долгие годы пока его смерть не разлучила их (мой дед), не отличался красноречием. Он сплевывал и глухо ругался при звуках мелодичных песен о любви, считая их глупостью, а уж писать жене чувственные, трепетные признания не стал бы даже под пытками! Эти вдохновенные послания стали для меня открытием-откровением-обнажением сути отношений между мужчиной и женщиной. Я задавалась вопросом: кто же мог написать столь ласковый и нежный текст?

«Когда в твои волосы вплетается весна, я замираю и чувствую, как кружится моя голова. Разве можно столько ощущать? За что мне такое счастье? – спрашиваю я себя каждое утро, разглядывая твой снимок. Ты далеко и я страдаю. Только Твой».

Только твой… Благородный страдалец, вынужденный мечтать о ней на расстоянии. Какая тайна связывала их? Откуда эти сердечные весточки?

Помню, как однажды я попыталась заговорить с бабушкой о любви. Я была подростком и впервые почувствовала волнение крови. С мамой я могла обсуждать лишь успехи в учебе, все остальное она считала пустяками и переходным возрастом. Первая влюбленность причиняла много беспокойств. Я не спала ночами и мечтала о своем предмете обожания. Я страдала и сочиняла слюняво-сопливые песенки, где главной темой был подстрочник: «Люблю тебя, а ты не замечаешь». Мой герой так и не узнал о моих грезах. Позже я прошла процесс превращения из гусеницы в бабочку. У меня появились первые поклонники, и я вкушала радость от внимания принцев пусть даже и без белых коней, совсем не вспоминая о человеке, о котором почти год тосковала моя душа. Со своей первой любовью я столкнулась нос к носу много лет спустя… Сверкающие доспехи доблестного рыцаря померкли, от юношеской стати не осталось и следа. Герой моих девичьих грез поизносился, пристрастие к алкоголю и вредная еда оставили неизгладимый след на его лике и контурах тела. Мое сознание отказывалось воспринимать новое обличие мужчины, который когда-то казался мне совершенным. Перебросившись с ним парой дежурных фраз и отказавшись от свидания, я помчалась прочь, оставив карикатуру на мою любовь в одиночестве. Дела давно минувших дней, но, должна признаться, воспоминания о безответных страданиях и по сей день вызывают у меня легкий трепет.

«Бесценная моя! Я хочу кричать на весь мир, что ты у меня есть. Почему люди не летают? Мы бы встретились высоко в небе подальше от любопытных глаз и, присев на радуге, разговаривали бы о нашей с тобой любви. Только Твой».

Бесценная… не имеющая цены… Слишком дорогая душе и сердцу, чтобы продаваться за монеты. Бесценная – немодное слово, часто используемое во фразах с ироническим смыслом. Мой босс употреблял его, дабы оставаясь предельно вежливым, пожурить меня за огрехи в выполненной работе. «Бесценная моя, вы обескуражили руководство этими цифрами! Заклинило калькулятор? Немедленно сократите премии сотрудников в два раза!», – громко вскрикивал лысый чудак, возвращая мне кропотливо составленные отчеты.

Мой муж до заключения брака время от времени называл меня бесценной… Меня коробило, когда он произносил лирические тирады, желая произвести впечатление. В этих заранее приготовленных восхвалениях чувствовалась фальшь. Все это звучало вроде как красиво, однако в сложноподчиненных надуманных предложениях не было легкости-летучести-воздушности… Я бы их сравнила с громоздкой вазой в подарок для юбилярши. Нелепое керамическое (или стеклянное) изделие именинница, как правило, принимает старательно изображая радость, однако мысленно освобождает для подношения самый дальний угол кладовки. Последний словесный презент с ключевым словом «бесценная» я получила в самый долгий день моей жизни – в день свадьбы, после которого дала себе установку больше никогда не выходить замуж. В ЗАГСе мои руки так дрожали, что я с трудом поставила свою подпись в документе и долго надевала кольцо на безымянный палец моего суженого. Уже тогда я понимала, что сделала неправильный выбор… Точнее, мы оба промахнулись с выбором спутника жизни. Лишь моя мама была по-настоящему довольна итогом свадебного переполоха. Благодаря ей я и направилась под венец, устав слушать ее бесконечное жужжание над моим ухом: «Лучшей партии тебе не найти! И зарабатывает, и человек неплохой! Обычно или то, или другое!». Мой муж надежный-уверенный-самодостаточный… Но в наших отношениях нет «искры». Мы вяло плывем по реке-времени и тихо старимся. Хотя, конечно, жаловаться мне не на что. Бабушка часто говорила: лучше синица в руках, чем журавль в небе, но судя по найденным тайным письмам, она претендовала на обе птицы.

«Ангел мой! Сегодня ты мне приснилась. На тебе было трогательное платье цвета неба. То самое, которое ты сшила сама. Оно невероятно тебе идет! Я постоянно думаю о тебе, живу тобой, мечтаю о скорейшей встрече… Только Твой».

Еще один лирический изыск. Обратив внимание на дату, понимаю, что данное послание было получено уже во времена замужества. Неужели моя сдержанная добропорядочная бабуля вела двойную жизнь? Как долго длилась эта связь? С трудом верилось, что преданная семье женщина могла вести двойную игру. Хотя подобные вещи я не исключаю… Всякое бывает. Пару лет назад я увлеклась «солнечным мальчиком». Он вошел-впорхнул-ворвался в мою жизнь, осветив тусклые будни теплыми лучами любви. Это был взрыв эмоций, перевернувший мое сознание. Наш роман не просто искрил – фонтанировал всевозможными красками, мы кружились с моим юным партнером в неистовом вальсе счастья. Приходилось быть нечестной с мужем… Я будто бы задерживалась на работе и уезжала в несуществующие командировки, чтобы купаться в океане нежности… Но однажды я оказалась перед выбором: поселиться в воздушном замке, разрушив несовершенный брак или все-таки не искушать судьбу, продолжая неспешно двигаться по обыденной, скучной, но накатанной колее. Не рискнула, испугалась… Отпустила «солнечного мальчика», сложила крылья и больше не смотрела в небо, предпочитая кудахтать и колупаться на огороженном забором стабильности от мира искушений дворе…

«Несравненная моя! Ты исчезаешь… Я тебя теряю? Не разбивай мне сердце, потому что я не могу представить, как буду жить без тебя. Останься со мной, потому что без тебя я ничто. Только Твой».

Я задумчиво уставилась в одно из посланий пропитанное болью страдающего мужчины, с которым, судя по строкам, связь обрывалась. Значит, моя мудрая бабушка тоже сделала выбор в пользу семьи, отказалась заселиться в воздушный замок! Быть земным человеком не так уж и плохо.

– Чего ты тут? – грубоватый голос матери вырвал меня из размышлений, от неожиданности я вздрогнула и рассыпала письма.

– Перебираю бабушкины вещи, – честно призналась я.

– Тут в сундуке всякий хлам. Надо его вытащить на помойку.

На помойку хлам воспоминаний-чувств-эмоций! «Как бездушно!», – тихо выдохнула я, торопливо собирая кусочки большой тайны бабушки. Холодность и отсутствие романтизма в характере мамы передались по наследству от ее отца (моего деда). Он всегда хотел сына и воспитывал единственную дочь, как мальчишку и это сказалось на ее судьбе. В нашей семье она всегда была главнокомандующим, привыкла раздавать приказы. Каким образом мой отец – перспективный музыкант – мог жениться на солдафоне в юбке? Решительная молодая женщина повела его под венец под уздцы и заставила пахать на благо семьи. Он до самой смерти грезил о возвращении в музыку. Его сердце остановилось прямо на работе – на стройке, в момент когда немолодой уставший от земных тягот мужчина перетаскивал мешки с цементом.

Я долго не решалась задавать матери вопрос о найденных мною письмах, но однажды за ужином осторожно уточнила, не знает ли она о человеке, в которого была влюблена наша бабуля до того, как встретила деда.

– Да кто ее знает, – устало отмахнулась мать и добавила: – Был у нее вроде кто-то, когда она жила в деревне. Отец часто повторял: «Если я тебе не нравлюсь, езжай к своему дурачку кучерявому».

Я не спала всю ночь, перелистывая душевные послания преданного человека, который на протяжении долгих лет подписывался «Только Твой». Как сложилась его судьба? Возможно, он до сих пор помнит о ней? Страдает-надеется-ждет… Болезненные мысли не давали мне покоя, скреблись в моем сознании, как надоедливая пакостливая мышь. На выходные я запланировала поездку в ту самую деревню, где когда-то жила моя бабушка. Местечко, где она родилась, было в паре часов езды от города. Мужу сказала честно, что еду по зову крови. Он подтрунивал надо мной и обозвал отчаянной правдоискательницей, после чего торжественно выдал ключи от своей машины.

Дом, где выросла бабушка, в маленькой деревеньке я нашла сразу, узнала его по фотографиям из нашего семейного архива. Строение обветшало, но не изменилось, стойко простояв несколько десятилетий. В нем давным-давно жили другие люди, я не стала их беспокоить расспросами, будучи уверенной, что ничего полезного они мне не скажут. На лавке возле забора на другой стороне улицы сидел старик и дымил самокруткой. Сердце мое встрепенулась, я сразу поняла, что это тот самый мужчина, письмами которого жила моя прародительница. От его былой красоты ничего не осталось: он был костляв и космат, седые кудри сливались с мохнатой бородой. Пожилой человек походил на персонажа из какой-нибудь хорошей доброй сказки. Я не спеша подошла к нему и сказала, что приехала посмотреть на то место, где родилась и выросла моя бабушка. Он одобрительно кивнул, сквозь лукавый прищур мелькнул блеск любопытства.

– Какой она была? – осторожно спросила я, после того, как закончила пересказывать свою краткую биографию.

Старичок растерялся и поднял вверх глаза небесного цвета, видимо взывая к своей любви – к той женщине, о судьбе которой он тревожился в письмах.

– Да какой… Баба, как баба! – отрезал состарившийся лирический герой. – Ходила, нос задирала. Потом приехал городской хмырь с усами, как у Чапая и увез ее к чертям собачим.

Я оторопела. «Наверное, в нем говорит обида, горечь поражения от потери возлюбленной!», – оправдывала я мысленно пренебрежение в словах старика, после чего растерянно потрясла стопкой аккуратно сложенных пожелтевших листочков и еле слышно спросила:

– А как же ваши письма к ней?