Ученье – свет, а богов – тьма

– Ты чего-то сегодня в печали, – замечает Азамат, настолько очевидно переводя тему, что духовник даже не сопротивляется.

– Я думаю, что делать с девчонкой.

– А чего думать? Ты же сказал, что поищешь ей наставника, – хмурюсь я. Неужели с ней ещё что-то не так?

– Поискать-то я поищу, а вот найду ли… – протягивает духовник.

– Да на такой срок найдёшь, – заверяет его Азамат. – Я помогу в крайнем случае. Это ж не полноценное учение, это только чтобы она могла нормально жить…

Духовник кривится, а я понимаю, что опять ничего не понимаю.

– Как не полноценное?

– Женщин-духовников не бывает, – поясняет Азамат. – Девочек со способностями учат несколько месяцев, чтобы они умели совладать со своей силой, иначе случайно могут натворить дел.

– То есть они её потом никак не используют, эту силу? – изумляюсь я. Да если б у меня были какие-то магические способности, я б их каждый день гоняла на всю катушку!

– Никак, – пожимает плечами муж.

– Если только не становятся знающими, – невесело уточняет духовник. – Когда силы много, соблазн её использовать очень велик. У Айши сила невероятная и сама по себе, а теперь ещё и бог подпитывает. В то же время – а на что она будет жить? Какой мужик женится на безродной? Нищий, или жмот, или какой-нибудь извращенец. А если известно, что невеста с богами общается, тут и первые два призадумаются. В то же время, если она с такой силой станет знающей, деньги будет грести лопатой.

Азамат перенимает у Алтоши угрюмое выражение лица. Даже Алэк куксится.

– А чем так плохо, если она станет знающей? – спрашиваю я, готовясь быть размазанной по стенке. – Чем вообще плохи знающие?

Духовник закатывает глаза.

– Азамат, объясни своей жене…

– Нет уж, это ты сам объясняй, это твоя профессиональная обязанность – нести просвещение в духовной сфере.

Алтоша стонет, подхныкивая, как будто у него сильно болит живот, но послушно объясняет:

– Знающие плохи тем, что работают за деньги, а не во благо человеку. Вот, допустим, хочешь ты узнать своё будущее. Приходишь к духовнику. Он в твоё будущее заглянет, что-то расскажет, а о чём-то умолчит, потому что если ты будешь об этом заранее знать, изменишь свои поступки, и до добра такое знание тебя не доведёт. А если к знающему обратишься, он тебе возьмёт и выложит всё, что увидит, да ещё истолкует паршиво, они ж недоучки почти все. Ну и плюс к тому, они на подлость идут за деньги – портят скот, болезни насылают, товары приукрашивают временно. Покупаешь, скажем, ткань, приносишь домой, а она вся гнилая… В таком духе.

– Получается, знающим быть выгоднее, чем духовником? – расспрашиваю я. Раз уж Алтоша так разговорчив…

– Вот уж нет, – фыркает он. – Хорошему духовнику опека столько добра нанесёт, впору в музей сдавать. Ажгдийдимидин, например, существенно богаче Азамата. А если ты плохой духовник, ты и знающим будешь плохим, если не мошенничать, ничего не заработаешь.

– А тогда почему кто-то вообще становится знающим? С женщинами-то понятно более-менее, как всегда, из-за дискриминации. А мужики-то зачем?

– По двум причинам, – нехотя отвечает Алтонгирел. – Бывает, что нет денег учиться. Наставнику не платят, но и Наставник своего ученика не кормит, а ученик начинает зарабатывать себе на жизнь только через четыре-пять лет, да и то если способный. Поэтому бывает, что мальчик поучится год-два, а потом надоедает ячмень жрать изо дня в день, вот и уходит карман набивать. Но чаще уходят из-за похоти. Не выдерживают без бабы. Вон, знакомый твой, Авьяс. Пять лет отучился, ещё четыре года в глубинке практиковал, как положено, вдали от Наставника. Такой был духовник, сказка! – Алтонгирел потрясает руками в воздухе. – Опека у него была двести человек! Двести! Почти как у меня! А вот поди ж ты, встретил эту бабу, она его душу – цоп! И всё, прощай, духовник Авьяс.

Алтонгирел уныло потирает лоб, погрузившись в свои печальные мысли.

– Но этот хоть доучился и честно работает, насколько я знаю, – замечает он после паузы. – А большинство недоучками уходят, слова-то умные вызубрили, книжек нахватали, а что можно делать, а чего нельзя – без понятия.

Мне становится немного жалко Авьяса. К своей жене он и правда очень трепетно относится, насколько я успела заметить, но бросить любимую престижную работу и стать изгоем ради любви… Кто-то скажет – романтика, я скажу – трагедия. И самое ужасное, не дай бог он её разлюбит, а обратного пути нет…

– Так это я к чему, – внезапно встряхивается Алтонгирел. – Жалко мне терять квазара. Жалко и страшно. Я готов спорить на любые деньги, что она будет использовать силу. Но ты представь, Азамат, такую силу – и не по назначению. Это же будет катастрофа! Она оговорится в одном слове в заговоре, и всё население Муданга превратится в блох!

– М-да. – Азамат трёт нижнюю губу. – Это вселяет определенные опасения. Но что ты предлагаешь?

– Во-первых, её надо обучить как следует. Если бы только удалось найти ей Наставника на полный срок! Но уж если удастся, грех будет потом всю эту силу использовать на соседские дрязги, пускай работает на благо планеты!

– Погоди. – Азамат ссаживает накормленного Алэка в манеж и обращает всё внимание на духовника. – Дай мне прочувствовать этот исторический момент. Ты, Алтонгирел, предлагаешь сделать женщину духовником? Я не ослышался?

Алтоша смущается, но на попятный не идёт.

– Ну а что, у тебя есть идеи получше?

– Нету, – честно признается Азамат. – Но, насколько я понимаю, это беспрецедентно?

– Не совсем, – щурится Алтоша. – Тут… после того как Старейшина Унгуц откопал то пророчество про вас с Лизой, Совет решил провести ревизию архива, на всякий случай, чтобы чего-нибудь важного не пропустить. Нашли много интересного, о чём уже никто не помнил. В частности, откопали документ пятисотлетней давности, в котором говорилось, что в дописьменные времена женщины иногда становились духовниками. Правда, только в маленьких деревушках, в которых не было своих Старейшин, а транспорт тогда был совсем никудышным. Ну и в военное и послевоенное время, когда было мало мужчин. Это, конечно, не совсем та ситуация, но официально прецеденты были…

– Сейчас как раз послевоенное время, – вставляю я.

Духовник хмыкает, а Азамат качает головой.

– Чего только не узнаешь… Так ты это всерьёз?

– Всерьёз, – тоскливо вздыхает Алтонгирел. – Вот только боюсь, не возьмёт её никто. Без твоей поддержки точно не возьмёт.

– Свою поддержку я обеспечу, – тут же соглашается Азамат. – Как вернёмся в столицу, сразу в квартальное обращение включу.

– Это… а саму Айшу вы не хотите спросить? – интересуюсь я, хотя после Алтошиных прогнозов тоже думаю, что такой вариант для девочки был бы идеальным. – Вдруг она всё-таки замуж хочет?

– Как ты её спросишь, она же ни говорить, ни писать не может, – напоминает муж.

Алтонгирел неожиданно оскаливается под стать Ирлику.

– Самое интересное, – многообещающе говорит он, – что духовникам не запрещено вступать в брак.

– Это как, прости? – осведомляется Азамат.

– А так. Запрещено только вступать в брак с женщиной. Брака мужчины с мужчиной не существует, это другой ритуал. Но вот если духовник сам – женщина, ей ничто не мешает вступить в брак с мужчиной.

Азамат в неверии уставляется на Алтошу, я похрюкиваю в кулачок, воображая физиономии Старейшин, которым придётся женить такую пару, и в итоге мы произносим дуэтом:

– А можно я поприсутствую на церемонии?

Алтонгирел покатывается со смеху.

– Чего смеётесь? – спрашивает голова Кира, просунутая в дверь кухни.

– Да так, – говорю, – ты зайди.

Он заходит, и вместе с ним, как приклеенная, Айша.