Веровы. Новый год

Это заставляет ещё больше ценить каждое мгновение проведенное вместе и стараться обеспечить максимальную безопасность той, кто ежедневно доказывает мне, что та поездка и то решение принятое, кажется, после часа знакомства, были самыми правильными действиями во всей моей жизни.

Захватываю пригоршню снега, растирая её между ладонями и дожидаясь, когда снег плавясь, начинает стекать горячими каплями, избавляя от лишнего накала и напряжения.

Я и Энджи вырвали у судьбы своё счастье. Сейчас очередь отца и, несмотря на отсутствие реальных препятствий, меня не оставляет ощущение того, что его путь самый сложный, ни у меня, ни у сестры просто не хватило бы терпения на такую хрень, с которой пришлось столкнуться отцу.

Когда я высказал своё видение ситуации Свете, она в два счёта доказала мне, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд и то, как ведёт себя отец, единственно верный способ добиться желаемого.

Верный, но такой чертовски долгий, что я сам начинаю подумывать о доставке Вики с мешком на голове, в случае неудачи Энджи.

Мда…

Возвращаюсь в нашу со Светой комнату в отцовском доме и от одного взгляда на жену, меня пробивает щемящее чувство нежности и эгоистичного желания выстроить вокруг неё неприступную стену с моим единоличным к ней доступом.

Чёрт! Стараюсь не думать, что будет твориться у меня в голове, когда на свет появится малышка.

Свете достаточно единственного взгляда, чтобы оценить моё состояние. Она тут же с лёгкостью, совсем несвойственной женщинам в её положении, поднимается с кровати, подходит ко мне, упирается лицом в грудь, запуская руки в задние карманы моих джинсов. Пару мгновений спустя поднимает голову и говорит то, что заставляет моё сердце взреветь и газануть с такой скоростью, что все вокруг погружается в тишину из-за нахрен заложенных ушей.

– Паш, я так сильно тебя люблю, что больше, кажется, уже некуда, – искренне улыбается она, – но ты в очередной раз приходишь с таким выражением лица, что я понимаю, нет, это ещё не предел, а временами вообще подозреваю, что в моём распоряжении вся вечность. Ты позволишь любить тебя именно так?

– Только так и никак иначе, лисичка! – выдыхаю с облегчением, касаюсь губами её виска и осторожно подхватывая на руки, понимаю, что в ближайший час моя голова будет абсолютно свободна от всех тревог и забот. – Милая, ты спрашивала о планах на праздники?

– Да-а-а, Па-а-аша, – тянет она, пуская разряды удовольствия при помощи коротких, но ощутимых поцелуев в мою шею.

– Проведем их именно так, – опускаю жену на кровать, приподнимаю тонкую ткань свитера, целую в круглый, уже прилично выступающий животик и почти мгновенно получаю отдачу в виде лёгкого толчка.

– Одобрение получено, – тихо смеется МОЯ Света, – и моё тоже, милый…

Света

Ощутимый пинок практически в место поцелуя, и моя крошка сразу же успокаивается. Так происходит всегда, когда Паша рядом. Мы делим нашу зашкаливающую радость с дочерью на двоих, полностью разлетаясь на мельчайшие частички, а затем вновь собираясь воедино. Теплое, невыносимое чувство близости со своей малышкой, той самой, что теперь еще сильнее связывает нас с мужем.

Часто ловлю себя на мысли, что вот он предел моих желаний и сбывшейся мечты, но Паша рушит все мыслимые и немыслимые границы, доказывая, что никаких пределов не существует, и полнота чувств и их же сила могут быть бесконечны.

Перехватываю его инициативу с предложением провести праздники, не покидая кровати.

Мне подходит! Более чем! Потому что последнее время основное, что меня волнует – это сон, секс и… еда… Радует то, что пока именно в таком порядке. Смущает то, что возросшая чувствительность позволяет получать разрядку чуть ли не от одного прикосновения, но и потребность в разрядке увеличилась почти на порядок.

Командировки Паши сведены к минимуму, но он все равно с ревностью и неприязнью поглядывает на парочку девайсов из секс-шопа, подаренных мне Энджи в один из самых долгих его отъездов.

А сейчас я с готовностью сползаю с кровати, обхватывая его лодыжки, призывая занять мою самую любимую позу на краю кровати. Ничего не поделаешь, но увеличивающийся животик существенно ограничивает широту маневров, заставляя выискивать все более удобные и комфортные варианты по мере его роста. Хотя мы с Пашей, как незнающие устали юные исследователи, каждый раз случайно обнаруживаем или же наоборот стараемся целенаправленно тестировать все новые и новые позиции.

Сейчас же я отдаюсь на волю эмоций соскучившейся по своему мужчине женщины. Меняю нежные, лёгкие ласки, на более жесткие, трепетно наблюдая за его реакцией, за тем, как молниеносно сокращаются мышцы под кожей, когда я задеваю наиболее чувствительную зону, как его дыхание становится более размеренным, когда даю ему мимолетную передышку, чтобы почти сразу же усилить напор.

Мои руки скользят по до предела напряженному члену, и я чувствую каждый удар сердца мужа подушечками своих пальцев. Обхватываю поблескивающую от влаги головку губами, втягивая в себя горячую плоть, ощущая её жар своим нёбом, лаская и дразня ловкими движениями языка.

– Све-е-ет, полегче, милая, – он резко приподнимается, подхватывая под плечи, затягивая к себе на кровать и сразу же усаживая на себя.

Сдавленно охаю, потому что проникновение получается таким безумно чувственным, что отдается во всем моем теле восторженными нотками и запредельной,,набирающей свою мощь волной возбуждения. Когда же Паша касается, всего лишь касается сосков большими пальцами, я чувствую, что готова кончить прямо сейчас.

– Стой, родная, не сейчас, ещё нет. Прости, просто твоя грудь такая… – восхищенно покачивает головой он, – что я напрочь забываю об этой долбанной чувствительности, – добавляет голосом полным тоски и сожаления.

– Будешь скучать по ней? – смеюсь я, приподнимаясь на бедрах и начиная скользящие ритмичные движения с обжигающим жаром разгоряченной плоти внутри себя.

– В моих силах не дать ей измениться при любом раскладе, – хитро мурчит он, а на моё притворное возмущение, лишь сильнее сжимает руки на талии, более чётко контролируя мои движения и позволяя ещё сильнее растянуть удовольствие, в итоге одновременно растворяясь в потрясающе ярком, фантастическом оргазме..

Перспектива лишиться после родов такого волшебного бонуса всерьёз толкает на размышления о том, что погодки это не так уж и тяжело, да и детям не будет скучно вместе. Да, это главное!

Спустя час, когда в дверь раздаётся требовательный стук, и следом мы выслушиваем возмущенную речь Пети, посвященную недопустимости игнорирования главного праздника года некоторыми совершенно несознательными элементами, мой телефон заливается рингтоном Энджи.

Шикаю на Петю с Пашей, незамедлительно принимая вызов:

– Ну? Эндж! Получилось?!! – нервно вопрошаю я, пытаясь одновременно скрестить пальцы на обеих руках.

Глава 6

Энджи

В скоростном режиме натягиваю на себя джинсы, осуждающе поглядывая на растянувшегося на кровати Женю.

– Давай я поеду с тобой? – ещё раз предлагает он. – Опыт переговоров у меня больше, а кроме того, я буду уверен, Эндж, что ты не застынешь и не будешь пялиться на Вику, как на Дне Рождения Ба.

Недовольно фыркаю. Подумаешь, тогда я просто не была готова видеть такую милую, привлекательную женщину, да ещё и ту самую, по которой отец сходил с ума больше четырёх месяцев! Это вообще нонсенс! Ему не отказывают! Ему предлагают себя, изворачиваясь в такие позы, что… Ага, через нас с Пашкой к нему тоже пробовали подкатывать, но для отца это сразу – "нет", поэтому те, кто подходил к делу с головой, подобных ошибок не совершали.

– Жень, там дело не в Вике, она уже готова.

– Правда? И кто же проверял степень готовности? – недоверчиво усмехается он.

– Ну кто-кто? Твои же любимые женщины и проверяли, – недовольно ворчу я, затягивая шнурки на ботинках. – Они проверяли, а мне теперь отдуваться и подчищать за ними хвосты.

Женя одним резким движением скатывается с кровати, вставая передо мной во весь свой рост. Мои ботинки на плоской подошве дают в полной мере прочувствовать разницу между нами, несмотря на мои метр восемьдесят.

– Среди моих женщин нет таких неудачниц, – самодовольно скрещивая руки на груди, выдаёт он.

– Правда? – теперь уже выпрямляюсь я, с вызовом упирая руки в бока и высоко задирая подбородок. – Ну так уж и быть, одну я тебе прощу, её вполне оправдывает частичная потеря мобильности из-за увеличившихся размеров и наличие моего братца-собственника. Но вторая, имея прямой доступ к объекту, не смогла её качественно обработать? Или рыжая грива позволяет избирательно подходить к качеству выполняемой работы? – задаю я основной вопрос, ехидно улыбаясь.

– Мои… любимые… значит? – хмыкает он, не скрывая улыбку, делая особый акцент на "любимых" и рождая во мне не только волну возмущения, но и чертовой жгучей ревности. – У Регины тоже есть уважительная причина.

– Знаю я её уважительную причину и надеюсь, Богдану хватит ума быть с ней более гибким, чем с… – замолкаю.

– Чем с кем? – теперь его очередь выдвигать подбородок вперёд и демонстративно играть желваками.

– Жень, мне, правда, пора, и у меня все получится, – иду на попятную я.

Не даёт увернуться, быстро стискивая в объятьях, целуя по очереди то верхнюю, то нижнюю губу и, завершая эту пытку настоящим охренительным поцелуем, от которого в коленях мгновенно возникает предательская слабость.

– Даже не сомневаюсь. Просто если что не так, ты же помнишь, что нас двое?

Я помню, в ответ захватывая его шею в кольцо своих рук и возвращая не менее жаркий ппоцелуй. В отличие от моих коленей, в Жене проявляется сила, которую я явственно чувствую своим плотно прижатым к нему животом.