Золотые земли. Сокол и Ворон

– Даже не знаю, что тебе ещё с собой в дорогу дать, – озабоченно проговорила она. – Горшочек с кашей тяжеловато нести будет? Давай я в миску деревянную положу и крепко платком обвяжу, чтобы не высыпалась.

Дара молча наблюдала за мачехой, копошившейся у печи. Барсук сидел за столом, понурив голову.

Мачеха положила на стол набитый узелок.

– Присядем на дорожку, – сказала она.

Втроём они собрались за столом. Помолились Создателю о добром пути. Помолчали. Каждый думал о своём, долго никто не заговаривал.

– Нехорошо это, надо бы Молчана дождаться, – произнесла первой Ждана. – К чему спешить? Охотников здесь отродясь не видали, всё только пугали россказнями, а кур у нас всё равно больше не осталось…

– Корову задерут, – вздохнул Барсук.

Или кого-нибудь из них.

– Нечего время терять, – решил дед. – Не маленькая уже. Сама дров наломала, сама пусть и разбирает. Иди сюда, – резко сказал он, протянул руку, прижал Дару к груди. – Как науку свою колдовскую выучишь или чего там тебя ждёт в избушке Златы, так назад ворочайся.

Дара не вырвалась, но обнять деда в ответ не смогла.

Рассвело. Пора было отправляться в путь.

– Я тебя провожу, – сказал Барсук.

Вместе они дошли до конца запруды.

– Ты не держи на меня зла, Дара, – попросил дед. – Оберегал я тебя от колдовства, покуда мог, да только ты уже взрослая и сама хозяйка своей судьбе. Видимо, суждено тебе найти избушку Златы. Твоя мать предвидела, что так случится. Она сразу меня предупредила, что ты вроде как до рождения ещё лешему обещана в услужение. Я не хотел в это верить, оберегал тебя, но…

– Как думаешь, она там? – нерешительно спросила Дара.

Дед пожал плечами:

– Кто знает? Думаю, вернись Чернава в Великий лес, то пришла бы тебя навестить.

Они обнялись. Дед крепко поцеловал внучку в щёку своими сухими губами, она прижалась к нему напоследок.

– Я люблю тебя.

Дара не плакала, покидая дом. Дочка мельника и ведьмы держала спину ровно и ступала прямо. Шла через поле, ни разу не обернувшись, даже не посмотрела в сторону полевика, наблюдавшего за ней из зарослей.

Вдалеке над землёй реял сокол в поисках добычи. Она заметила его и необъяснимым образом почувствовала, что это был не Милош. Дара стиснула зубы и пошла дальше. С каждым шагом обида в груди разрасталась. Её жгла злость сразу на всех: на рдзенца за его игры, на водяного за советы, на Тавруя за помощь, на Весю за предательство, на Барсука за то, что выгнал из дома. И больше всего на Великий лес за то, что он владел её жизнью.

Тропа уводила её прочь от дома и прошлой жизни.

Всё ближе становилась опушка, тень от высоких сосен кралась Даре навстречу, а надежда отступала всё дальше. Она не знала, когда вернётся. Она не знала, увидит ли когда-нибудь снова деда, обнимет ли сестру.

Когда Дара почти достигла деревьев, её догнал знакомый голос.

– Да-ара-а-а!

Сестра бежала следом. Она тяжело дышала, лицо её впервые за эти дни порозовело.

– Погоди, – она остановилась в трёх шагах от сестры.

Дара молчала, ждала.

Веся отдышалась, подошла ближе и неожиданно заключила её в объятия. Дара оцепенела на мгновение и обхватила сестру, прижимая к себе.

– Прости, – вырвалось у неё, на этот раз почти от чистого сердца. – Я не хотела причинить тебе боль, лишь оградить от беды.

Веся молча поглаживала её по спине.

Время шло, но никто не спешил расставаться. Наконец Веся отпрянула, посмотрела Даре в глаза, провела пальцами по её заплаканным щекам, утирая слёзы.

– Возвращайся, – попросила Весняна. – Береги себя в пути и сторонись всякого зла.

И с этими словами она расцеловала сестру в щёки и отпустила. Дара поняла, что плакала пуще прежнего, но развернулась к лесу и пошла дальше.

Больше Дара не оборачивалась, чтобы не растерять всю свою смелость и не воротиться домой.

* * *

Ближний лес был ей знаком. Светлый и шумный, полный звуков и жизни. Часто они с сестрой приходили по грибы или по ягоды, были у них и свои заветные места. Деревенские забредали сюда реже, но тоже не испытывали страха.

Не этот лес пугал людей, но тот, что начинался дальше, за большими каменными домовинами духов. Их построили так давно, что нельзя уже было вспомнить, кто это сделал и когда. Домовины были сложены из каменных плит, не имели ни окон, ни дверей, только небольшое отверстие посередине. Говорили, что в них жили духи Нави, сторожили покой леса. Время покрыло домовины мхом, а где-то так плотно окружило кустарником, что случайный путник мог пройти мимо, ничего не заметив. Точно стражи они стояли на входе владений Нави везде, где Великий лес граничил с землями людей, и ни один человек не смел пройти дальше них без разрешения.

Во всей округе только бывалый охотник Жито ведал тайные тропы Великого леса. Его отец, дед и прадед все были охотниками, но ходили на зверя редко и только если получали на то благословение лешего. Говорили ещё, что ведунья, жившая когда-то в Мирной, тоже не боялась духов и даже общалась с ними. Но то было давно, и мало кто помнил ту ведунью.

Однажды Дара встречала Хозяина, когда была ещё маленькой девочкой, до того, как Тавруй запер её силу. Она отправилась по ягоды с подружками из Заречья и из всех девочек была самой младшей, потому не успела убежать, когда на солнечной земляничной поляне показался бурый медведь. Все остальные завизжали, побросали лукошки и разлетелись в разные стороны, а Дара даже с места сдвинуться не смогла.

Она закрыла руками личико, чтобы не видеть страшной звериной морды. А медведь наклонился над ней низко-низко, так, что она почувствовала его шумное дыхание и мокрый нос на собственной коже.

– Не ешь меня, мишка, – пискнула Дара.

А медведь вдруг лизнул её и загудел, зарычал так чудно, что походило это больше на смех. Дара с опасением распахнула глаза и увидела над собой огромную звериную морду. Жёлтые глаза смотрели насмешливо, но не зло. И были они такими странными, такими необычными, что Дара сразу догадалась, что предстал перед ней в зверином облике сам Хозяин леса.

– Ой, – только и произнесла она.

А медведь вновь засмеялся утробно, отпустил её и пошёл неторопливо к деревьям. Кто-то из деревенских девчонок видел, как зверь обошёлся с Дарой, и с тех пор её стали бояться ещё больше, и когда по весне медведь-шатун задрал мужика из Заречья, в этом тоже обвинили Дару.

Дочку ведьмы лес не трогал, хотя держался в стороне.

Дара не раз замечала, как старая коряга мигала в сумраке леса жёлтыми глазами, как порой дерево медленно, будто качаясь на ветру, передвигалось с места на место. Другим то было неприметно, но Дара чувствовала, что леший наблюдал за ней и незаметно отгонял прочь диких зверей, подсказывал верную тропу или куст, за которым скрывался самый большой гриб.

Но прежде никогда Дара не просила лешего об услуге, не тревожила его покой. Она никогда не приближалась к навьим домовинам и видела издалека всего пару раз. Впервые она зашла так глубоко в лес.

Из-за деревьев показался каменный домик, верный знак того, что заканчивались земли людей и начинались владения духов.

В руке Дара сжала тоненький ножик, который взяла с собой тайком, пока не видели Ждана и Барсук.