Золотые земли. Сокол и Ворон

Спокойно прошёл первый день пути. Не повстречался ни дикий зверь, ни нечистый дух. Вячко почувствовал себя увереннее на лесных тропах, но вскоре хвойные деревья сменились редкими кустарниками, зажурчали ручьи, повеяло сыростью, и Вячко понял, что вышел к болотам.

Открытие это было неожиданным. Не говорил охотник из Заречья ни о каком болоте, не сбивался Вячко с пути, только утром видел он приметную расколотую надвое молнией сосну, по сторонам которой бежали два ручья. Значит, шёл в верном направлении. И всё же пришлось возвращаться. Но будто до бесконечности растянулась тропинка, по которой он брёл. Солнце уже спряталось за верхушками деревьев, а Вячко всё шёл и шёл, и не было конца болотам.

Выросший на рассказах о своей бабке-ведьме и князе Ярополке, он хорошо знал, что нигде вокруг избушки Златы не было и быть не могло болот. Леший провёл его обманным путём, да только зачем? Подношение не пришлось ему по нраву или сам Вячко?

Стремительно опускалось солнце к земле. Пробирал холод до самых костей. Жужжали комары, кусали лицо и шею.

Вячко почувствовал, как проседала под ним почва, и пошёл быстрее. Он попытался вспомнить всё, что рассказывал ему о болотах брат. Мечислав уже второй год княжил в Ниже, она стояла среди топких, пропавших гнилью земель.

«Мечислав говорил, что воздух на болотах ядовитый», – подумал Вячко. Дышать и вправду было тяжело и душно, несмотря на холод.

Чем же он так не угодил лешему, что тот прогнал его из своих владений на Мёртвые болота?

Вячеслав остановился. Зелёным полям, покрытым мхом и редкой порослью кустарников, не было конца. Земля хлюпала под ногами, воздух звенел от напряжения, и даже небо почернело. Собирался дождь.

– Хозяин, – неожиданно сорвался голос на хрип. – Хозяин! – громче и увереннее повторил Вячко и, чуть поколебавшись, поклонился бесконечным болотам. – Великий дух лесной, звать меня Вячеслав, я внук лесной ведьмы Златы и князя Ярополка Змееборца. Я прошу твоей милости и молю о прощении, если как-то обидел тебя. Я ищу избу своей бабки. Пожалуйста, проведи меня к ней.

Он прислушался к пению лягушек и нарастающему ветру. Вячко ждал ответа, а с севера надвигались тёмные тучи. Тянулось время, растекаясь по небу синевой, а Хозяин леса не являлся. Может, давно закончились владения лешего и не было его власти на болотах? Но к кому тогда стоило обратиться, чьей помощи просить?

Небо потемнело, набухшие от влаги тучи сгустились над болотами. Ветер задул сильнее, подгоняя найти укрытие. Вячко обвёл взглядом округу, но не заметил ни одного места, где можно было бы спрятаться от непогоды. Ему ничего не оставалось, как продолжать идти. Он проваливался и увязал в мягкой земле. Сапоги его были дорогие, прочные, но ноги всё равно промокли.

А потом хлынул дождь. Беспросветной стеной он окружил Вячко, и тот больше не мог разглядеть ничего перед собой, струи хлестали его по лицу. Княжич закутался в плащ, пытаясь укрыться от ненастья. Сильнее задул ветер. Духи и боги разозлились на него не на шутку.

Вячко не решился идти дальше, опасаясь провалиться в трясину. Он присел у невысокой лысоватой ели, склонил голову к земле и накрылся шерстяным плащом. Сидеть на одном месте было холодно и неудобно.

Если он стал жертвой навьих духов, то не было другого шанса выбраться с болот, кроме как вернуть их благосклонность. Но что им отдать? Свой меч? Так без него не прожить Вячко и дня. Он стал бы добычей и для зверя, и для человека. Золото? Но разве интересует оно духов?

Он замёрз и устал. В голову лезли лишние мысли. Отец разозлится, если Вячко вернётся ни с чем. Добрава не простит его, если он не получит отцовского благословения. И мать, мать…

Дождь бил его по затылку и спине, и Вячко сильнее кутался в плащ. Болото рокотало, приветствуя бурю. Княжич оглох от шума ветра.

Деревья качались на ветру. Где-то вдалеке среди берёз стояла Добрава. Она, конечно, обиделась и не желала с ним говорить.

А мать… мать была по-прежнему мертва.

Вячко увидел её бледное лицо у своих ног. Она выглядывала из-подо мха и болотной трясины. Мертва, мертва. Он хотел закрыть глаза руками, но не смог пошевелиться, даже зажмуриться у него не получилось. Мать смотрела на него бледными глазами мертвеца.

Что отдать духам Нави?

Медленно покрывались сапоги мхом, обвивались вокруг щиколоток зелёные ветви ели, хищно распахнула пасть трясина. И было слишком поздно.

Земля под ним разверзлась. Вячко успел уцепиться за колючие ветви той самой ели. Она затрясла зелёными лапами, а княжич всё глубже уходил под воду, топь засасывала его. С отчаянием он пытался выбраться на сушу, но с каждым движением только сильнее увязал в болоте.

Дождь лил не переставая, хохотал с издёвкой ветер.

Вячко цеплялся за ветви ели, за короткую траву, но мокрые пальцы соскальзывали раз за разом. Он ушёл в болотную жижу с головой и уже не смог сам вынырнуть, когда расслышал сквозь толщу воды звонкий голос:

– Хватай!

Рядом в воду упала верёвка. С трудом Вячко пошевелил рукой, пытаясь дотянуться.

– Давай же, утопленник, хватайся! – подбодрил девичий голос.

Он никогда не слышал так чётко под водой. Слова звенели в ушах.

Каждое движение только сильнее затягивало на дно. Лишь чудом сумел он ухватиться за верёвку, уцепился со всей силы, обкрутил вокруг запястья.

– Готово? Тянуть можно? – спросил голос.

Он хотел ответить, но лишь забулькал водой.

– Эх, утопленник… Давай, раз, два, три!

Вячко вынырнул на поверхность отплёвываясь, жадно глотая воздух. Он будет жить. Не гнить ему в этом проклятом болоте. Не гнить.

Выбравшись на небольшой островок посередине болота, Вячко упал на четвереньки, громко задышал. Вода стекала с него ручьём.

Дождь прошёл. Стало совсем темно.

– Не надо благодарностей, утопленник, – хмыкнула девчонка.

Вячко повернул голову и уткнулся глазами в две пары сапог.

Глава 6

О, я пела ему, пела ему, так пела –
Что в тёмных болотах застоя вода вскипела,
И чёрное стало искрящимся, зимним, белым –
Отчаянно, неумело и до предела
Связок и связей – я пела ему, я пела.

    Мария Покусаева

Рдзения, Совин

Сокол взлетел выше над лесом.

Сверкнула река впереди, виляя вокруг столицы. Милош сразу узнал этот берег. Дождь хлестал по крышам и мостовым. Облака опустились так низко, словно пытались дотянуться до башен королевского замка.

Милош никогда не летал на другом берегу и не покидал стен Совина, будучи соколом. Он не мог пересечь стену. Но всё равно летел вперёд.

Город приближался. Крылья несли его слишком быстро, быстрее, чем он успевал всё осмыслить. И Милош не мог остановиться, не мог повернуть назад.

Что-то в груди, в хрупких птичьих костях, в крови его было сильнее разума. Оно жгло, терзало и тянуло, тянуло вперёд, заставляя позабыть обо всём.

Он бился внутри, он – настоящий Милош – кричал и вырывался из птичьей груди, но сокол летел на верную смерть. Туда, где он появился на свет. К сгоревшим домам на севере столицы, к каменным развалинам, к могилам чародеев. Туда, где он родился. Туда, где умерла его семья. К Совиной башне.

Оборотень не мог перелететь городскую стену. Защита должна была убить его, но он всё равно летел. Проклятие жгло, подгоняло. Чары, проклятые чары. Если бы сокол мог, то когтями выдрал бы глаза дочке мельника.