Адвокат моей любви, или Высокое напряжение

Пока я умывалась, Лена сварила кофе.

– Я сегодня Данила сама заберу. У меня пока ещё график старый, воспользуюсь моментом и уйду пораньше.

– Тогда я к Ольге за вещами поеду после работы. Ты не против, если я компьютер привезу? Книгу надо закончить.

– Вези, конечно. Теперь у тебя впечатлений море, роман накатаешь офигительный!

– Когда-нибудь напишу о нас с тобой.

– Когда на пенсию выйдешь, тогда напишешь. Может быть, когда-нибудь у нас уже жизнь наладится. Не хочу читать о себе драму.

– С тобой любая драма превратится в журнал «Ералаш».

– Ах если бы, ах если бы, не жизнь была, а песня бы.[13 - Автор текста (слов): Энтин Ю.] Пора будить Данилку…

***

Сын стал единственной Ленкиной радостью. Всю беременность она провела в депрессии, но рождение Данилки наполнило её жизнь смыслом. «Случайная связь в пьяном виде – и вот… Оксан, Бог меня наказал за эту связь. Я жалею о той ночи, но рада стать матерью. Прости, что говорю тебе это». Здоровья мальчику ни пьяное зачатие, ни Ленкина депрессия не добавили, но подруга сделала всё, чтобы компенсировать последствия и вылечить сына. Она долго носила его на массаж и сама научилась его делать, потому что мальчишка не сидел ни в шесть, ни в девять месяцев, ни в год.

Но, несмотря на физическую слабость, Данилка рос просто чудом: в три года он уже знал наизусть алфавит и считал до двадцати и обратно, складывал из кубиков слово МАМА и… танцевал. Научившись сидеть лишь в год и восемь месяцев, а ходить только в два – в три с небольшим года Данилка уже вовсю плясал.

Лена растила его настоящим мужчиной, доверяла делать самому всё, что было ребёнку по силам – он включал стиральную машинку, запихнув в неё вещи, которые до этого сортировал по цвету, он с серьёзной мордашкой сам расчёсывался по утрам и с табуретки тянулся к крану помыть руки после прогулки. Ему в отдельный маленький пакет в магазине складывались сырки и йогурты, и малыш сам нёс свои лакомства домой. Он не был капризным, и разумом был старше детей своего возраста. Ощущалась в нём какая-то своя детская мудрость.

Я бы очень хотела, чтобы у него был отец, с которым он научится сколачивать скворечники и играть в стрелялки из водяного пистолета, с кем бы он играл в футбол. Чтобы рядом был папа, который бы гордился маленьким мужчиной. И чтобы маленького мужчину направляла крепкая рука отца.

Глава 9. Кто старое помянет…

– Оксан, в следующие выходные хочу познакомить тебя с родителями.

– И «дотошным мелким негодяем»?

Андрей широко улыбнулся, и, будто собираясь с мыслями, потёр лоб.

– От знакомства с ним отвертеться точно не удастся, хотя я бы это прекрасное мгновение оттянул, насколько возможно.

– Настолько негодяй?

– Настолько дотошный. Своеобразный человек.

– Заинтриговал.

– Исход двух моих браков он предсказал и в красках расписал после первого же знакомства с будущими жёнами…

– И ты опасаешься, что и нашим встречам он предскажет скорый конец.

– Можно было бы опасаться, учитывая его стопроцентное попадание в точку дважды. Но нет, не в этом дело.

– А в чём?

– Я ж говорю – дотошный.

– Не волнуйся. После моего шефа никакие дотошные люди мне не страшны.

Я прильнула к Андрею, наслаждаясь прохладным летним вечером. Адвокат обнял меня за плечи, поцеловав в висок, и рассказал о своей семье.

– …Симка был трудным подростком. В двенадцать лет умерла его мать, а отец работал пожарным и задохнулся в дыму, когда парню едва стукнуло пятнадцать. Детдом – не то место, где помогут пережить психологическую травму. Сим угнал машину – решил убиться. Но не смог. Его так и нашли с машиной вместе. Он плакал от собственной трусости, от непонимания, как жить дальше и, главное – зачем. Дело закрыли практически сразу по отказу от заявления потерпевшей стороны. Сердце рвалось на части, глядя на мальчишку.

– Так это была твоя машина?

– Моя. Я привёл Симку домой прямо из участка, родители взяли над ним опеку. И благодарнее сына я не видел. Он справился с психологическим ударом, хотя тот наложил отпечаток на его жизнь и выбор профессии. Сейчас у него свой интересный бизнес, но Сим помогает мне в качестве официального помощника…

***

Есть люди, с которыми всё получается. Легко получается. Что угодно получается легко. С такими людьми легко пить кофе, не боясь капнуть на белую блузку и почувствовать неловкость. С ними легко, даже если окажешься на светском приёме в грязных кроссовках. Такие люди понимают всё. Абсолютно всё. Им не надо лгать, не надо ничего объяснять, не надо ничего выпрашивать и на что-то намекать. Они понимают, что в жизни есть место всему и часто невовремя. Они испытали это не раз на себе. С такими людьми легко. С ними всё всегда получается. Само собой. Естественным образом.

Таким человеком был Андрей.

Последние две недели у нас было мало время на общение, но я не чувствовала себя забытой, второстепенной. Андрей звонил утром, чтобы попить со мной по телефону кофе и пожелать успешного дня. Он, когда мог, ждал меня на обед в суши-баре или кафе со шведским столом. Он интересовался моей работой, но я рассказывала о своих успехах обтекаемо, не вдаваясь в подробности, где работаю. Мы гуляли по городским улицам, взявшись за руки, и я, вспоминая уроки массажа, не спешила испытывать новые умения на мужчине. Мне не хотелось привносить в наше общение что-то искусственно навязанное. Мне нравилось всё, что между нами происходило и то, что главное ещё не случилось. Я чувствовала влечение к Андрею, и чувствовала его желание, когда он целовал меня. Научившись с помощью Максима понимать язык тела, я видела, как стремится ко мне Андрей, но мы оба будто чувствовали, что время ещё не пришло. И с удовольствием общались, как подростки, неистово желавшие, но всё же отодвигавшие волшебный миг плотской любви. Мне казалось, что это станет поворотным моментом. Окончательным решением.

Андрей стал неотъемлемой частью моей жизни. И первым мужчиной, которого я не сравнивала с бывшим мужем.

О Марате мы больше не говорили ни с Леной, ни с Андреем. Но он стоял между нами тяжёлой тенью моего прошлого. Я боялась признать, что разрушила семью собственными руками. Меня не отпускало чувство вины, что оставила дочерей без отца, что надолго лишила Марата общения с детьми. Я была благодарна ему, что он навёрстывал упущенные возможности. Благодарна, что не звонил, не вмешивался в мою жизнь теперь.

Я постоянно думала о бывшем супруге и всё больше понимала, что Андрей прав – пришла пора ответить за свои решения. Пришла пора выслушать Марата. Поздно, но я должна услышать то, что боялась услышать. Что боялась узнать все эти десять лет – узнать, что зря разрушила свою семью. Я понимала теперь, что натворила. Но не понимала… Что делать теперь?

Я не могла объяснить на суде, почему требую развода. Не могла упрекнуть Марата в плохом отношении ко мне или детям, не могла… боялась признаться себе, что боюсь испытать снова всё то, что заставила вытерпеть Лариска. Мне было очень тяжело простить мужа. Даже не простить. Забыть его измену. И быть счастливой дальше. А я была счастлива с ним. Измена с соседкой стала единственным пятном в наших отношениях. Как та точка на белом листе, что нарисовал шеф. Я теперь понимала, что она значит. Теперь я видела белый лист, а не маленькую грязную точку.

И, воспользовавшись командировкой Андрея и совпавшими с Леной выходными, я с волнением набрала номер бывшего мужа.

– Привет, Оксан.

– Привет…

Это было единственное, что я могла сказать. Просто не знала, о чём говорить. Будто не бывшему мужу звонила, а постороннему человеку. Будто нам поговорить не о чем. Будто ничего никогда нас не связывало. Я тёрла в замешательстве лоб и ходила по комнате, машинально собирая разбросанные Данилом игрушки.

– Как ты?

– Нормально. А ты?

– Оксан, давай увидимся? Прямо сейчас. Где ты?

– У Лены.

– Приезжай домой, я жду тебя.

– Марат… я не знаю даже…

– Боишься меня, что ли? С чего бы только?