Оценить:
 Рейтинг: 0

Всё, чего я не помню

Год написания книги
2015
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
8 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Или когда он рассказывал о байдарочном клубе, где можно брать напрокат лодки, не будучи членом клуба.

– Попробуем как-нибудь?

Или когда спросил, бывал ли я за полярным кругом. – Нет, – ответил я. – А ты?

– Несколько лет назад гонял в Юккасъярви[8 - Юккасъярви – населенный пункт на севере Швеции, расположен за полярным кругом.], чтобы заценить северное сияние.

– Один?

– Угу. Но я там был всего одну ночь. Остановился в хостеле и несколько часов пробирался в снегу по пояс в поисках северного сияния. Небо было абсолютно черным. Тогда мне пришло в голову, что надо что-то сделать, чтобы северное сияние появилось. Я стал лепить снежки и подумал, что если попаду в одно и то же дерево три раза подряд, то увижу его. Оказалось сложнее, чем я думал. Пришлось потратить минут пятнадцать.

– И что, увидел сияние?

– Нет. Небо было таким же черным, как и раньше. Хотя по дороге назад в хостел я заблудился в лесу. Потом посмотрел на небо и увидел свет. Желтоватый круг посреди черноты. Как что-то инопланетное, гораздо круче, чем на фотографиях.

– Мощно.

– Но на следующий день девушка за кассой в хостеле сказала, что, скорее всего, я видел свет от стадиона неподалеку.

* * *

Пантера рассказывает, что Самуэль перезвонил в начале двенадцатого. Я ответила с немецкого телефона, мы договорились созваниваться по Скайпу, логинились и набирали друг друга. Самуэль извинился за то, что разраженно ответил на мой звонок, думал, это мама хочет поговорить о деньгах.

– Дом? – спросила я.

– Угу. Этот гребаный дом.

– Что происходит?

– Ничего особенного. Сижу в коридоре больницы в Худдинге[9 - Худдинге – пригород к югу от Стокгольма, является частью так называемого «Большого Стокгольма».].

– Все в порядке?

– В полном. Бабушку привез. Она хочет, чтобы ей вернули водительские права. Сейчас она у окулиста. А потом будет проходить тест в автосимуляторе.

– Насколько велики шансы, что она справится?

– По какой шкале?

– От одного до десяти.

– Минус двенадцать.

* * *

Однажды вечером мы разговорились об именах, и Самуэль рассказал, что его имя выбрал отец, потому что начал понимать, как работодатели и владельцы квартир реагируют на иностранные имена. Отец не хотел, чтобы сын тоже с этим столкнулся.

– А как тебя хотели назвать сначала? – спросил я.

Самуэль улыбнулся и стал перечислять имена. Чтобы произнести некоторые из них, надо было два раза откашляться, другие начинались со звука «х», сидящего глубоко в животе, третьи звучали как чихание или рифмовались с двумя оскорблениями. И, сидя там за барной стойкой с бокалом пива и обсуждая имена, я вдруг услышал собственный голос, который говорил, что мой брат ненавидел свое имя.

– Однажды он сказал, что больше всего хотел, чтобы его назвали Патриком, и я стал его дразнить, потому что считал, что Патрик звучит ужасно нелепо.

Самуэль кивнул, не задавая вопросов, и в этой тишине я начал рассказывать о брате. В том, что я говорил, не было логики, я просто рассказывал, что мой брат всегда хотел приставку, но пришлось довольствоваться «Геймбоем», что его любимой черепашкой-ниндзя сначала был Леонардо, а потом Рафаэль, что на его пижамных штанах бирюзового цвета была плохая резинка, и, поскольку он всегда их подтягивал с одной стороны, они всегда сидели криво, что однажды, когда мы ели курицу, он сказал, что было вкусно, но жаль, что милые маленькие цыплята ради этого должны умирать, и вся семья, уставившись в тарелки, отложила вилки, а брат довольно продолжал есть, что его волосы были не такими курчавыми, как мои, и в детстве он дразнил меня за мою прическу, но потом, когда подрос, спросил, как сделать волосы более курчавыми, и я, желая отомстить за то, что он меня дразнил, выдумал, что для этого надо есть бананы, и он ел бананы нон-стоп, а потом мама заметила, как увеличились расходы на фрукты, и рассказала, что я пошутил, что однажды на Новый год город грохотал от хлопушек, и брат проснулся и выбежал из своей комнаты в тех самых пижамных штанах с двумя игрушечными пистолетами в руках, крича, что надо отстреливаться. Я сидел и целый час рассказывал то, что помнил, но никому никогда не говорил. Самуэль слушал, кивал, заказывал еще пива. Он не спрашивал: «Так это твой брат умер?» Или: «Как это произошло?» Просто сидел и смотрел на меня. И поскольку он не задавал вопросов, мне было легче рассказывать дальше.

Я сказал, что ему было двенадцать, когда это произошло. Мы недавно переехали в Стокгольм.

– Мама устроилась менеджером на предприятие, которое производило кухонные вытяжки, брат был с двумя приятелями и старшей сестрой одного из них, они шли играть в боулинг и переходили парковку около торгового центра, было много снега, их сбоку сбила автоцистерна, приятели выжили, сестра одного из них тоже, а мой брат умер.

Самуэль посмотрел на меня. Он не наклонил голову. Не выглядел так, будто жалеет меня.

– Его поймали?

– Водителя? Угу. Были свидетели и все такое. Но потом отпустили. Он сказал, что не заметил, что сбил их. Думал, что наехал на тележку.

Я подумал, что сейчас последует вопрос, сейчас он спросит, что я чувствовал и что происходило в семье, имел ли развод родителей отношение к смерти брата, поэтому ли мама решила уволиться и вернуться на родину. Но нет. Вместо этого он сказал:

– Тебе повезло, что у тебя такая отличная память.

– В смысле?

– Он всегда будет с тобой. Он не умер. Он продолжает жить. Благодаря тебе.

Мы сидели молча. Когда приносили счет, мы никогда не делили его пополам. Кто-то оплачивал все целиком. Иногда – он. Довольно часто – я.

* * *

Пантера говорит, что Самуэль упорно называл бабушкину деменцию «растерянностью». Он рассказывал о том, сколько всего семья сделала для того, чтобы ей не пришлось уезжать из дома. Они распечатывали четкие инструкции, как включить и отключить сигнализацию. Приклеивали яркие бумажки на пульт дистанционного управления, чтобы она не забыла, как переключать каналы. Купили стационарный телефон с кнопками размером с куски сахара, потому что она всегда забывала класть на базу беспроводные телефоны, и когда у нее было занято больше двух часов, все начинали нервничать, и кому-то приходилось прыгать в такси и ехать к ней домой только затем, чтобы обнаружить, что она спит перед телевизором. Однажды Самуэль рассказал, что позвонил ей на домашний телефон, и когда она ответила, телевизор орал так, что она сказала «подожди немного». Потом телевизор затих, а бабушка пыталась продолжить разговор с Самуэлем по пульту дистанционного управления. Я смеялась, когда он это рассказывал, Самуэль и сам смеялся, но потом добавил:

– Все это было бы смешно, если бы не было так печально.

Я так и не поняла, почему его так задела бабушкина болезнь. Для меня старение – естественная часть жизни, люди стареют, становятся забывчивыми, вынуждены принимать помощь других. Но Самуэлю как будто было трудно с этим смириться.

* * *

Однажды вечером к нам в бар заглянула Пантера. Вернее так. Сначала вошла Пантера. Потом ее прическа. И под конец ее духи слеш запах сигарет.

– Ух ты, а у вас тут весело, – сказала она, увидев, что мы сидим молча.

На ней были брюки в стиле милитари и куртка с фиолетовым павлиньим узором, в которой она была похожа на промокший помпон (на улице шел дождь – и с ее куртки на пол стекали темные ручейки). В этот раз мы поздоровались. Я подумал: Пантера? Почему Пантера? Если она и не похожа на какое-то животное, то как раз на пантеру. Утопленный турецкий хомяк – возможно. Курдский сурок – вполне. Гигантский сирийский сурикат – вероятно. Нализавшийся персидский павлин – да, но только из-за куртки. Вместо того чтобы спросить, почему ее называют Пантерой, я спросил, что она будет пить, и пошел в бар сделать заказ.

* * *

Пантера говорит, что, сидя в больничном коридоре, Самуэль рассказывал, что забрал из бабушкиного дома кучу памятных вещей. Фотоальбомы и компакт-диски, духи и рождественские открытки, старую дедушкину одежду. И все это для того, чтобы попытаться вдохнуть жизнь в бабушкины воспоминания.

– И как, сработало? – спросила я.

– Не знаю. Бывает по-разному. Иногда у нее очень ясная голова. В машине она подпевала песне и спросила, как дела у Вандада. А через три минуты решила, что я ее похитил. Просто безумие какое-то.

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
8 из 11

Другие электронные книги автора Юнас Хассен Кемири

Другие аудиокниги автора Юнас Хассен Кемири