Тамерлан. Исторический роман

Девушка покраснела еще больше. Вырвавшись из рук Халила, убежала в сторону своей комнатки…

…Настоящая же ханум в это время приказывала другим женам Эмира:

– С вашего позволения мне нужно Великому Эмиру сказать несколько слов. Тюкель ханум, вы уложите Улугбека в моей комнате. Я приду чуть позже.

Женам хотя и не понравилось то, что первая ханум при Эмире ими командует, тем не менее они вышли и разошлись по своим покоям. Тюкель ханум взяла за руку упирающегося Улугбека и буквально потащила его за собой.

После того, как все разошлись, Эмир спросил:

– Что случилось? Что ты мне хотела сказать?

– Я дала обет, когда ты начнешь поход, построить мечеть, – не раздумывая, сказала Сарай Мюльк, – такую мечеть, чтобы при ней была медресе, и в то же время чтобы там могли совершать намаз несколько тысяч человек одновременно.

Эмир краем глаза посмотрел на нее. «Хочет всем показать свою силу. Пытается доказать свое господство не только в гареме, но и во всем Самарканде. Не страшно, вреда от этого не будет. Хочет заниматься благотворительностью, пусть занимается, почему бы и нет», – эти мысли с быстротой молнии пронеслись в мозгу у Эмира, но он не озвучил их.

– Назовешь ее мечеть Бибиханум. Тебя все так называют. Да благословит твое начинание Аллах, Бибиханум. Что еще?

Эмир уловил предположения Сарай Мюльк. Данное им согласие означало то, что теперь она будет приказывать не только в гареме, но и тем некоторым, кто будет заниматься строительством. По этой причине, с трудом подавив вдруг нахлынувшее чувство радости, завела разговор о Халил Султане.

– Я беспокоюсь о принце… Я о Халиле. Он безумно влюбился в голубоглазую пленницу. Вчера со мной поделился об этом.

– Пленница? Ты говоришь о няне-азербайджанке, которая только что была здесь?

– Да, о ней.

– На самом деле эта азербайджанская красавица нежна и мягка, – двусмысленно произнес Эмир, поглядывая на жену.

Первая ханум не обратила внимания на эту реплику Эмира.

– Она и Халил тайно вступили в брак. Между ними стоит вопрос обязательств. Они поклялись, что если кто-то станет на пути их любви, покончить с собой. Что делать, мой господин?

Великий Эмир был осведомлен об этой любви. Но не знал, что все зашло так далеко. Это уже становилось очагом раздоров. Причем прямо в его дворце. В одно мгновение ярость охватила его, левый глаз вновь стал дергаться. Для него после Аллаха самыми близкими были семья, сыновья и дочери, внуки. Если с ними что-то случалось, Тамерлан несколько дней не мог прийти в себя, мучился. Когда он услышал о том, что Халил может наложить на себя руки, внутри Эмира будто что-то оборвалось. Внук его был очень упрямым человеком. Не отставал, пока не добьется своего. Однако, то, что он хочет сейчас, ему давать нельзя, но и нельзя было слишком обострять вопрос. Он не видел другого пути, как постепенно сделать так, чтобы Халил забыл девушку. Спокойным голосом дал указания жене:

– Ты поступи следующим образом. Улугбека отдали от няни и дворца. Девушку отправь к одному из ремесленников, пусть удочерит ее. Халила же я возьму с собой в поход. Война меняет человека, делает его жестче. Я думаю, Халил тоже станет таким. Его нельзя и дня держать в Самарканде. Бойся того, что останется здесь и станет поэтом! Но… Но все, что я сказал, сделаешь после того, как я уйду в поход. Понятно?

– Конечно, понятно. Вы хорошо придумали, – сказала Сарай Мюльк, хотя смысла поручения так и не осознала. И хотя она ответила таким образом, когда Эмир повернувшись выходил из комнаты, ее озарила неожиданная мысль: значит, правдой было то, что правитель не возьмет ее в поход…

***

Люстры на стенах и подсвечники, установленные на колоннах в двух зира от пола, достаточно хорошо освещали приемную. Чуть выше, в одном зира от пола был установлен трон правителя. На шерстяных коврах слева и справа от трона были разложены подушки. В комнате было достаточно тепло, так что мороз за стенами не чувствовался. Сегодня нужно было принять последнее решение по походу. Наряду с сейидами, религиозными деятелями, учеными на совет были приглашены сын Эмира Шахрухи, правитель областей Гундуз, Кабул, Газневи и Кандагар Пир Мухаммади, полководец Тамерлан Ходжа Аг Бугани, из сейидов устад Сейид Берке и Хаджи Бугани, бухарские ученые и другие. На самом деле этот поход Эмир намечал на Китай. После того, как он породнился с моголами, его армия часто появлялась на границе с Китаем. Год назад посланники Китая были в Самарканде, но во дворце с сорока замками так и ничего для себя не узнав, безнадежно отправились восвояси. Также в начале прошлого года отправляя на границу с моголами принца Мухаммеда Султана в те края для управления, дал ему сорокатысячную армию под руководством известных полководцев, в том числе Сары Бугани, Хаджи Сейфеддина.

Мухаммед Султан построил в Ашпаре крепость, для подготовки к войне организовал посевы, заложил сады, собирал все необходимое для этих целей.

В последний момент Тамерлан отказался от похода в Китай. Вести из Дели переменили его решение. Султанат Дели нынче был слаб как никогда. Для него все было ясно – поход будет на юг. По сей день ни один поход не был похож на джихад. И именно это обосновывало этот поход. Надо было по этому поводу издать фетву.

Когда Великий Эмир вошел в комнату Совета, раздался зычный голос управляющего Советом:

– Уважаемые, правитель четырех сторон света, Великий Эмир!

Присутствующие в зале молча, почтительно преклонили колена. Остался стоять только устад Сейид Берке. Тамерлан не позволял ему преклонять перед ним колени. Волоча ногу, прошел к своему трону. Сел, вытянул искалеченную ногу.

Священнослужители во главе с Сейидом Берке сели справа, а сын Шахрух, Пир Мухаммед, другие полководцы – слева. Тамерлан внимательно посмотрел на устада. Вспомнилось сражение с войсками Тохтамыша под Гундузом в 1391 году… В один момент он почувствовал, что его армия проигрывает. Если бы все продолжилось таким образом, армия развалилась бы. Тохтамыш желал именно этого, нанося удары. Тогда он в смятении сказал подошедшему Берке: «Смотри, Сейид, армия разваливается!». Берке, сказав «Не бойся!», слез с коня, набрал горсть песка, прочитал над ним молитву и рассыпал в сторону противника. С криком «враг бежит!», направил коня в сторону татар. Тамерлан, увидев эти действия, все понял, и тоже с возгласом «враг бежит!» поскакал за Берке. Воины, услышав эти крики, воодушевились и с уверенностью бросились в бой, нанеся последний удар по Тохтамышу. После этого на всех собраниях Эмир сажал устада на самом почетном месте.

Потом Тамерлан посмотрел на сидящих справа от Сейида Хаджи Беязида и мовлане Абдулджаббара. И с ним знакомство было довольно странным. Когда весть о Гаджи Беязиде, считавшимся родственником Шейха Ясеви, дошла до него, он решил навестить их святое место. По дороге раздумывал: если это святилище действительно сильное, его владелец должен знать, что на душе у Тамерлана. И поэтому в душе пожелал свежеприготовленную халву. После приветственных ритуалов Хаджи Беязид произнес «Вначале салам, посреди еда, в конце слово» и угостил Тамерлана именно свежеприготовленной халвой. С того дня у Тамерлана один к ста возросла вера в достоинства хаджи. Тамерлан по очереди смотрел на сидящих в зале. Многие были старыми соратниками. С этими полководцами он завоевал почти полмира. И можно было завоевать остальную половину.

Наконец молчание нарушил сам Эмир.

– Уважаемые, цель вашего приглашения сюда заключается в том, чтобы дать ход началу святого дела, – Тамерлан еще раз осмотрел сидящих и не спеша продолжил. – На сей раз хочу поход посвятить джихаду. Мы должны сделать большой подарок Исламу. То, что в наше время большая часть людей занимается идолопоклонничеством, исповедует многобожие, может считаться нашим недостатком. Как мы на том свете будем смотреть в лицо пророка? Правда, теми странами гяуров управляют тюркские мусульмане. Однако в тех местах так много гяуров, огнепоклонников, буддистов и им подобным, что мусульмане-правители ограничиваются лишь сбором дани. Тюрки-мусульмане, поднявшие ввысь знамя Ислама, теперь беспомощны перед ними! Может, меч тюрка притупился? В наше время нельзя допустить, чтобы в историю попало такое мнение! К тому же эта страна находится неподалеку от нас! Я говорю про Индию, – Тамерлан сделал упор на название страны. – По полученной информации в Дели об этом и думать не хотят. В прошлом султаны и падишахи, несмотря на всю мощь и силы свои, гяурам тоже оставляли большие возможности для претензий на государственность и власть. Естественно, идолы им не помогали, но идолопоклонники всегда неустанно воевали с теми, кто против них. И я не могу понять, как мусульмане, к которым Аллах всегда благоволит, могут привести гяуров к власти? Разве может быть такое мусульманство? Разве приемлема хотя бы небольшая прибыль от неверующего? Теперь, когда Аллах благоволит нам, наша важнейшая задача очистить исламский мир от этой нечисти! Мы должны поднять знамя Ислама выше религии гяуров!

Тамерлан завершил речь, искоса посмотрел на религиозных деятелей. Казалось, у всех пересохло горло. Только устад, довольно покачивая головой, поглаживал бороду. Остальные буквально боялись дышать. Молчание вновь нарушил Тамерлан.

– Я бы хотел, чтобы наши уважаемые священнослужители высказались по этому поводу, дали свою фетву. Может, я ошибаюсь?

Слова попросил доселе с почтением слушавший Сейид Берке. Встав, сперва посмотрел на правителя, потом обернулся к сидящим священнослужителям:

– О, Великий правитель, пусть Аллах поможет, чтобы вы всегда были над нами! Аминь! Если вы объявляете джихад гяурам, поверьте, вы поднялись на ступень шехида. Разве я не прав, о благочестивые?

Священнослужители ответили хором:

– Абсолютно верно, почтеннейший.

Сейид Берке в знак согласия склонил голову и продолжил:

– В этом плане в Коране есть аят. В нем говорится: «Люди, боритесь с гяурами. Знайте, что Аллах в этой борьбе всегда с вами». Эй, великий правитель, если в Коране, являющемся основой нашей религии, джихад приравнивается к шехидству, кто мы, чтобы это не понять, комментировать, идти против. Клянусь Великим Создателем! Если бы я не был в этом возрасте, с мечом в руках пошел бы с вами. Да покарает Аллах гяуров огненными стрелами и острым мечом Великого Эмира! Пусть путь ваш будет открытым! Джихад! Джихад! Джихад!

Сидящие поддержали Берке, крича «джихад».

Эмир остался доволен выступлением устада.

– Устад, нет необходимости, чтобы ты брал в руки меч. Достаточно чьего-то «ура» и чьей-то молитвы.

Из священнослужителей больше никто не выразил желания выступать. Говорить после Сейида Берке все равно, что броситься в огонь. Тамерлан, довольный речью устада, посмотрел на тех, кто сидел слева. «Посмотрим, что скажут те, кто хочет заиметь прибыль».

– Теперь я хотел бы выслушать уважаемых полководцев.

И Эмир вперился взглядом в Тагая Буга Барласа. Полководец встал, поклонился Тамерлану. Правда, сперва проявил нерешительность.

– Великий Эмир! Какое решение вы примете, так и будет! Но… Сколько лет я бывал там, куда указывала ваша рука. Но… если вы хотите знать мое мнение как полководца, я против этого похода.

Тамерлан не ожидал такой позиции. Нервно поерзал на месте.

– Почему? – с интересом, но в то же время с удивлением спросил он.

– Дело в том, мой правитель, что путь в те места проходит через непроходимые скалы, густые леса, степи, полные змей, там жуткие холода и дикий зной. Боюсь, пока мы дойдем до Дели, наша армия без боев и сражений погибнет. И еще говорят, что там такие огромные безобразные слоны, что у людей при их виде сердца разрываются. Если хотите знать мое мнение, я за поход на восток. Китай более предпочтителен.

Великий Эмир встал, подошел к полководцу, встал лицом к лицу. Все тут же проворно встали. Спокойно, но жестко, растягивая слова, Тамерлан разъяснил Тагаю Буга кое-какие моменты.

– Баркук себя в Каире считает халифом, его называют защитником религии. Султан Беязид назвал себя «мечом религии». А что мы сделали для религии? Имя нельзя самому присвоить, его надо заработать! Разве походом в страну гяуров мы не перевесим чашу весов? Пусть меч наш будет недозволенным, если мы не сможем написать высшую историю!