Тайна послания незнакомки. Исторический детективный роман. Часть 2

Мортон оглядел студию. – Да, укромное местечко. Очень укромное. Он повернулся к художнику спиной. – Она приходила сюда?

– Я работаю здесь!

– Вы оставили залог за картину в салоне Геддиса в Берлингтонском пассаже. Там, где работала Кэтрин Джонсон.

– И что это может означать?

– А затем отказались и от картины, и от залога – сразу после того, как она исчезла. Почему вы это сделали, мистер Уэнзли?

Уэнзли начал снова втягивать свой живот и тут же отказался от этой затеи. Тем не менее, ему удавалось выглядеть решительным. – У меня есть работа. Вам придётся удалиться.

– Мисс Джонсон позировала вам нагой?

И раздался сиплый глас:

– Свидетельство невежества; мало найдётся настоящих художников, которым нужны нагие натурщицы. Нет, она не позировала нагой. То, что вы предполагаете, звучит как порочащее предположение.

– Думаю, клеветнически. Мортон взял одну из кистей и провёл большим пальцем по щетинкам.

– Это очень дорогая кисть!

– Мортон положил её на место и облокотился на мраморный стол.

– Вы не спрашиваете, кто я и чем занимаюсь, мистер Уэнзли, из чего я заключаю, что вы это знаете. Кэтрин Джонсон упоминала моё имя?

Уэнзли начал что-то говорить, замялся. – Может, она что-то и говорила. Тогда ваши статьи о путешествии были очень популярны. Он имел в виду статьи о приключениях на автомашине, которые Мортон собрал в книгу.

– Бывший Американский хранитель закона.

– Полагаю, такая у вас репутация. Я действительно не вижу, чем это может помочь.

– Значит, если вы видели, что Кэтрин Джонсон написала мне, прося помощи, вы должны были знать, что это было для неё серьёзно.

– Ну, да. И какое все это имеет значение? Вы должны уйти, серьёзно!

Мортон подошёл и встал очень близко к нему. – Её письмо в конверте, адресованное мне, было сзади на той картине, которую вы собирались купить. Нет никакого сомнения, что она сама положила его туда. И я вижу только одну причину, по которой она это сделала, мистер Уэнзли. Она хотела, чтобы вы его нашли.

– Это сумасшествие.

– Вы знали моё имя; вы, однозначно, прочли, что она боялась, что кто-то собирается причинить ей зло; вы знали, что это для неё было серьёзно. Это было предупреждение.

– Но я его не находил! Я никогда не находил это чёртово письмо!

– Вы собирались причинить ей зло, мистер Уэнзли?

– Конечно же, нет!

– Ваши отношения дошли до определённого момента, мистер Уэнзли? Помимо вашей воли? Вы целовали её?

– Это мерзко! Уэнзли подошёл к шнурку колокольчика, который находился рядом с огромным камином; судя по размерам, его можно было бы использовать для перезвона колоколов на кафедральном соборе.

Мортон отчётливо произнёс:

– Полиция извещена о её исчезновении. И замолчал на мгновение; Уэнзли тоже замолчал. – Думаю, вам лучше поговорить со мной, чем с детективом сержантом Гилламом. Он конченый ублюдок.

Сейчас Уэнзли как никогда выглядел готовым расплакаться, но он оказался твёрже, чем выглядел. Он сказал раздражительно:

– Если вы не уйдёте, я прикажу вышвырнуть вас.

– Вы и тот дворецкий не сможете вышвырнуть меня. Мортон скрестил руки.

– Итак, или я, или полиция. Он прошёлся по студии, чтобы посмотреть на портрет двух молодых девушек, и, обращаясь скорее к ним, нежели к Уэнзли, спросил: – Вы целовали ее? Было ли что-то ещё большее, – скажем, прикосновения?

– Убирайтесь!

– Уэнзли, вы не получите рыцарского звания, если будете лгать мне. Так, вы касались ее или не касались?

– Между нами ничего не было!

– Думаю, что было. Вы её точно целовали. И было нечто большее – она не останавливала вас – она для вас не раздевалась, но она кое-что делала – своими руками, да, Уэнзли? Или ртом?

– Прекратите это немедленно! Это отвратительно!

– Вы могли бы привлечь меня к суду. Но, не думаю, что вы это сделаете. Думаю, эти вещи случились и тогда… Мортон видел, как это происходило. Он знал, как это происходит. С ним это уже происходило, давным-давно. – И тогда вы стали несколько грубым. И начали запугивать её.

Уэнзли стоял красный как рак. Он отошёл от шнурка и, возможно бессознательно, взял муштабель, палочку с шариком на конце, чтобы поддерживать рисующую руку, когда нужно было выписывать тонкие детали. Он был мало похож на оружие, но это убедило Мортона в том, что он попал в точку. И он также понял, что Уэнзли способен запугать женщину, даже при всей своей мягкости и очевидной слабости. Он был высокомерным, а чувство разочарования и неудовлетворённости разозлило его – мощное сочетание. Равным образом, Уэнзли мог и причинить зло маленькой женщине. – Вы запугивали ее, Уэнзли.

– Я ничего подобного не делал.

– И она написала записку, чтобы вы её нашли, но я верю, что вы так её и не нашли – или вы ее уничтожили. Но она исчезла, и вы узнали, что она ушла – или, может, просто не вернулась, не пришла в назначенное время – и тогда уже вы испугались. Вы захотели стереть ваши с ней отношения. И вы никогда больше не приходили к Геддису. Вы написали, что картина вас больше не интересует. И позволили ему оставить себе залог.

Уэнзли постукивал муштабелем по бедру, затем неожиданно бросил его в сторону мраморного стола; он ударился об него, отскочил рикошетом и со стуком упал на ковёр.

Мортон продолжал давить на него. – Что там было очень важного с той картиной?

– Я решил, что она мне не нравится.

– Да, нет, нечто большее. Что? Он ждал ответа. Потом произнёс: – Я действительно не хочу привлекать к этому полицию, Уэнзли. Они не будут заниматься её исчезновением, если только я не стану их к этому побуждать. Они люди занятые; у них есть дела намного поважнее. Да, и исчезла она уже давно. Но, если я всё это им расскажу, они придут, чтобы допросить вас. Вы хотите, чтобы в дешёвых газетёнках появилось, скажем, вот что: «Известного художника допрашивали в связи с исчезновением девушки?». Он подождал и добавил. – А ваша жена хочет этого?

– Ну, и дерьмо же вы!

– Что значила для неё миниатюра Грейгарс?

Уэнзли плюхнулся в одно из кресел. – Она хотела её. Я сказал, что куплю её для неё.

– Подарок?

Уэнзли кивнул.