Мессианский квадрат

– Так, вроде того. Повеселить вас захотелось.

– Должен сказать, что тебе это не очень удалось, – еще не остыв, с досадой заметил я.

– Да брось, Ури, отличная была шутка. Я оценил, – возразил Андрей. Глаза его блестели, он оживился, раскраснелся.

Мы еще сходили в парк Ган Сакер, откуда через красивейший сад роз вышли к Кнессету – израильскому парламенту. Андрей чувствовал себя прекрасно и как будто не замечал костылей. Попытка развлечь больного все-таки оказалась успешной.

– Я вижу, тебя, в отличие от Гоголя, Иерусалим, все же привел в чувства, – заметил я, когда мы посадили Сарит на автобус.

– Не столько Иерусалим, сколько иерусалимка! – весело поправил Андрей.

* * *

На другой день мы с Андреем поехали в Старый город. Автобус подвез нас к Котелю[4 -

Котель – буквально стена (Стена Плача).]1, а потом мы шли через весь Старый город по направлению к храму Гроба Господня.

Мы вошли в христианский квартал и через полчаса после бесчисленных остановок возле лавок с восточной экзотикой – c агрессивными цветами, запахами и голосами, бьющими по глазам и по ушам, которые мне порядком приелись, а у Андрея вызывали восторг, – подошли наконец к цели нашего путешествия – храму Гроба Господня. Увидев, что перед воротами я остановился, Андрей нерешительно спросил.

– Ты что, не зайдешь со мной?

– Что-то нет настроения… Я тебя здесь подожду.

Он пробыл там не меньше часа и вернулся совершенно потрясенный.

– Там такая очередь была, но я все же дождался, прикоснулся к ложу… Это исток жизни…

Всю дорогу до Яффских ворот он не мог остановиться, все рассказывал, про какую-то плиту и про какое-то отверстие.

Я рассеяно слушал.

– Жаль, что ты не зашел туда. Все-таки это то самое место, где воскрес Мессия, – заключил Андрей, когда мы дошли до башни Давида и уселись там на лестнице перед входом, чтобы Андрей смог съесть прикупленную им по дороге арабскую лепешку.

– Воскрес? Мессия? – усмехнулся я. – У меня нет такой информации… С чего ты это взял?

– Из Евангельского свидетельства. Воскресший являлся в теле своим ученикам…

– Явление умерших – самое обыкновенное явление. Причем очень часто призраки выглядят совершенно осязаемыми. В Гемаре, например, описывается, что после своей смерти рабби Иегуда Ханаси в течение месяца являлся своим ученикам и домашним, даже делал с ними киддуш. Так что в этом пункте евангельское свидетельство не очень убедительно. Да и не только в этом. Многое из того, что описывается в Евангелиях, просто не могло быть.

Должен сказать, тема эта не была мне в диковинку. В свое время я прочитал книгу Хаима Коэна о суде над Иисусом, в которой доказывалось, что если иудеи и вмешались в римский процесс над ним, то только в надежде предотвратить казнь. А полгода назад мне дали почитать исследование Хаима Маккоби, который утверждает, что Йешуа в первую очередь стремился изгнать римлян, хотя и надеялся осуществить это не столько военными, сколько чудодейственными средствами…

– Но чего тут не могло быть? – удивился Андрей.

– Как тебе сказать? Встречаются даже и иудеи, которые верят в то, что Йешуа был осужден Сангедрином. Но это мнение они, в конечном счете, переняли от христиан… Немыслимо, чтобы при Пилате какие-нибудь евреи выступили против того, кто провозгласил себя Мессией, то есть их освободителем, да еще восприняли бы его как богохульника. А вот римляне мириться с ним как раз никак не могли… Хаим Маккоби об этом целое исследование написал.

– Так этот Маккоби признавал или нет, что Иисус провозглашал себя Мессией?

– В каком-то смысле признавал. Но евангелисты все исказили, а на домыслах религию не построишь. У тому же Рамбам учит, что Мессия вовсе не должен воскресать, не должен делать никаких чудес. Он должен восстановить государство, в котором будут уважаться и исполняться законы Торы.

– Прости, конечно, но какой-то скучный у вас Мессия… Хотя на самом деле, не в слове «Мессия» вообще дело. Я лично легко бы этот почетный титул вашему Мессии уступил… Но в нашем Иисусе важно, что он именно совершил великое чудо – воскрес…

– Все люди и без того воскреснут в последний день. Зачем ему понадобилось вставать из гроба до срока? И зачем из этого устраивать культ?

– Как это зачем? Всякий первооткрыватель удостаивается культа.

– Но разве он первый? И до него Йехезкель воскрешал людей, и Элиягу воскрешал… Да и позже мудрецы делали это. Рава воскресил раби Зейру, а раби Ханина – стражника царя Антониуса… И вообще… я не верю в то, что он воскрес.

То ли мои слова застали его врасплох и вывели из себя, то ли Андрей просто устал за целый день, но костыль, который он все это время машинально вертел в руке, со звоном упал на парапет и отлетел вниз по лестнице на несколько метров, что вызвало живой интерес у проходящей мимо группы туристов в одинаковых белых панамках.

– Не веришь? А что же ты скажешь по поводу туринской плащаницы?

– Я даже не знаю, что это, – честно признался я, сбегав за костылем и вернув его Андрею.

– Спасибо. Так вот слушай. По преданию, Иисус после смерти был завернут в саван, который хранится до сих пор. В настоящий момент он находится в Турине. Так вот знай, что на этом саване проступило негативное изображение человека с описанными в евангелии увечьями. Создается впечатление, что ткань именно «засветилась». Это невозможно считать подделкой. А совсем недавно специальный компьютерный анализ обнаружил на веке человека отпечаток монеты. То есть на глаз усопшего была положена монета, которая там отпечаталась. При этом выяснилось даже, что эта монета времен императора Тиберия была вычеканена с необычным написанием. В слове император – «kaicaroc» – вместо буквы «к» стоит «с», то есть «caicaroc». Сделали проверку и убедились, что в мире действительно существует несколько таких монет…

– Надо еще разобраться, насколько это не подделка, – ответил я. – Слишком уж все это фокусами отдает.

Но рассказ меня заинтриговал, и под вечер, еще не остыв от споров с Андреем, я решил позвонить своему знакомому – Пинхасу Бен-Цви, человеку, сведущему в такого рода вопросах.

***

Я познакомился с Пинхасом ровно год назад. Тогда мы с Йосефом в очередной раз блуждали по Иудейской пустыне. Обыкновенно мы путешествовали в северном направлении: спускались в вади Кельт рядом с живописным монастырем Сент-Джордж; пару раз дошли до Хасмонейских дворцов, откуда уже было рукой подать до Йерихона. Но на этот раз мы двинулись на юг, вошли в вади Кумран и спустились по нему к Мертвому морю. Там, в самом низу, у раскопанного археологами городе кумранитов, мы пристали к одной экскурсии и прослушали лекцию про секту «Яхад» и про спрятанные ею рукописи.

– Почему в Талмуде нет ни слова о ессеях? – удивлялись мы на обратном пути. – Какие тому могли быть причины? Неужели мудрецы стали бы что-нибудь замалчивать? Они всегда спорили с теми, с кем не соглашались. И вот кумранские рукописи показали, что где-то рядом находился какой-то другой, огромный богатый мир, но Талмуд не упоминал о нем ни слова…

С этим вопросом я пошел тогда к наиболее уважаемому мною раввину нашей йешивы – раву Исраэлю, но он ничем не мог мне помочь. Разве что признал, что тоже никогда в Талмуде не встречал упоминания ни об Учителе праведности, ни о ессеях. Однако, подумав, рав Исраэль посоветовал обратиться к одному своему знакомому археологу – знатоку в таких вещах. Так я и познакомился с Пинхасом Бен-Цви.

Пинхас был «свой человек»: во-первых, молодой, лет двадцати семи – двадцати восьми, во-вторых, в вязаной кипе, наконец, офицер ЦАХАЛа в запасе. И при этом на редкость эрудированный и широкий.

Мой вопрос не был для него неожиданным.

– Таких упоминаний действительно нет, – подтвердил Пинхас. – Но кто вообще упоминается? Знаешь ли ты, что в Талмуде всего один раз встречается слово «ноцрим» – «христиане»? Мы, правда, привыкли под общим словом «еретики» понимать христиан. Но это совсем неоднозначно. Иногда совершенно ясно, что имеются в виду другие еретики. Их десятки, но Талмуд о них также умалчивает.

– Откуда же о них вообще тогда известно? – удивился я.

– Известно из того же Талмуда, но имен сект не приводится. Приводится только число. Например, в Иерусалимском талмуде в трактате Сангедрин рабби Йоханан бен Заккай утверждает, что Израиль не был рассеян, пока он не распался на двадцать четыре секты.

– Но почему, если в Гемаре имеются упоминания о Йешуа, то ни слова не сказано об Учителе Праведности? Ведь по сути он был первым, кто претендовал на роль Мессии. Как его можно было обойти?

На этот вопрос Пинхас мне внятно не ответил. Но в целом произвел впечатление очень яркого и знающего человека.

На прощание Пинхас дал мне почитать несколько книг и копии главнейших кумранских рукописей. Так я прочел «Дамасский документ», «Устав», «Войну сынов света с сынами тьмы», прочел так называемый «Храмовый список», возбуждающий множество вопросов, связанных с календарем, прочитал комментарии к различным книгам ТАНАХа и, наконец, особенно поразившие меня гимны Учителя Праведности. Тексты были неровные, но от некоторых слов исходила удивительная подлинность и сила, соразмерные с подлинностью и силой ТАНАХа.

И снова я удивился тому, что в Гемаре нет упоминаний ни об этом Учителе, ни о секте «Яхад», ни даже о ессеях, к которым многие эту секту относили. Было странно думать, что такие яркие документы могли остаться неизвестными… Значит, еще что-то более великое могло возникнуть и не сохраниться для потомков? Мыслимо ли это?

***

Как бы то ни было, именно к Пинхасу я решил обратиться по поводу плащаницы.