Ибо не ведают, что творят

Или мы не граждане вовсе?… Впрочем, об этом потом, потом…

Уважаемые читатели, уважаемые соотечественники! Понимаю, что мое Письмо длинное. Но тем, кто действительно хочет понять, что делалось в нашей стране тогда – и по сути, увы, продолжает делаться и теперь, а может быть даже и хуже, чем тогда, – прочитать, ей-богу, стоит. Ведь надо же научиться анализировать то, что происходит (и происходило) со всеми нами, надо же, наконец, стряхнуть многолетнюю лапшу с ушей, надо попытаться лишить ИХ – властителей, «преторианцев» и прочую братию, которая, пользуясь нашим доверием, сосет наши соки, не дает нам нормально, по-человечески жить – надо лишить их главного их оружия – ЛЖИ! «Не надо вспоминать прошлого, надо вперед смотреть! – кричат они нам, делая невинный, «раскаявшийся» вид. – Время революций и переворотов кончилось! Давайте не будем ворошить прошлого, давайте не выносить сора из избы, лучше – вперед смотреть, а не назад!» А мы и верим. Забывая о том, что если сора не выносить, то мы в нем утонем. И если не извлекать опыта из прежних ошибок, они будут повторяться, причем в самом худшем виде – что и глотаем теперь. Надо анализировать прошлое! Надо определять виновных! Надо судить и наказывать – вор должен сидеть в тюрьме, а не продолжать воровать, как ни в чем не бывало! Либо он должен раскаяться. Но раскаяться не на словах – на деле. «Угрызения совести начинаются там, где кончается безнаказанность» – Гельвеций.

Привожу свое Письмо почти полностью и без всякой редактуры – перескажу коротко только самую последнюю часть, где «конструктивные предложения». Естественно, что написано письмо в определенном стиле – не «диссиденствующем», а именно КОНСТРУКТИВНОМ – и на том языке, который понятен тем, кому я это письмо направляю. Мне не нужен был эффектный конфликт с властями. Мне важно было ДЕЛО. Я ведь, несмотря ни на что, надеялся… Возможно, это письмо даже сохранилось где-то в анналах Союза Писателей, хотя не уверен: плевать им было на «крики души» тех, кто пытался хотя бы чуть-чуть посягнуть на их благополучное существование. Итак…

В Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза

В Госкомиздат СССР

В Правление Союза Писателей СССР

В Секретариат Правления Московского отделения Союза Писателей РСФСР

В редакцию «Литературной газеты»

ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ?

\из опыта взаимоотношений писателя и издательств\

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

1

Как члену Союза Писателей СССР (с 1976 г.), живущему писательским трудом, в какой-то степени участвующему в литературном процессе и следящему за ним, как внимательному читателю и литературы, и прессы, да в конце концов просто как гражданину своей страны мне – как и многим, конечно, – известно, что в работе наших издательств наряду с несомненными достижениями есть и существенные недостатки, которые сказываются, к сожалению, на общем уровне нашей современной литературы.

На Пленумах, совещаниях, собраниях устно, а также в прессе письменно неоднократно говорилось и говорится о том, что работа нашего редакционно-издательского аппарата пока оставляет желать лучшего, что слишком нередки еще серые произведения, которые унылым потоком заполняют страницы официальных изданий.

Мне самому довелось выступать по этому поводу на Пленуме Правления Московской писательской организации в марте 1977 года, в связи с Постановлением ЦК КПСС «О работе с творческой молодежью». Насколько мне известно, это выступление было встречено сочувственно в писательской среде, а еще одно выступление, аналогичное тому и имевшее место на «Круглом столе» журнала «Литературное обозрение», было даже частично опубликовано в этом самом журнале (№ 11, 1977).

С подобными заявлениями выступали и многие другие представители как моего – сравнительно молодого, – так и старшего поколения. В основном упреки выступавших сводились к тому, что слишком несовершенен пока еще наш редакционно-издательский аппарат, что не всегда достаточно квалифицированы редакторы и рецензенты, что слишком долго идет к читателю произведение писателя, особенно если оно написано молодым и недостаточно известным, что много, слишком много издается серых, необязательных произведений, что существует, увы, местничество в нашей литературе, частенько господствует принцип «ты мне – я тебе» среди тех, причастных к литературе лиц, которые волею судеб оказались у кормила, что порой в издательствах подходят формально к выпуску произведений, относящихся к той или иной «рубрике» и не обращают должного внимания на ХУДОЖЕСТВЕННОСТЬ произведения, если оно, по мнению редактора, отвечает «теме»… Что – главное! – происходит, увы, инфляция понятия художественности… И, наконец, что издательства – это подчас «государство в государстве», этакая «терра инкогнита», неведомая земля, закрытая для гласности и неподвластная действенному контролю. Мне самому довелось быть в составе Комиссии по связи писателей с издательствами при МО СП РСФСР, а сейчас я, к тому же, и член Ревизионной комиссии Московской писательской организации. Но, увы, все это чисто формально и при существующем положении вещей не может быть по-другому, ибо издательства все еще остаются «терра инкогнита» и по-прежнему они недоступны для гласности.

Писатель целиком и полностью зависит не от читателей – для которых он ведь в сущности только и работает, – а именно от издательств, то есть от работников редакционно-издательского аппарата и рецензентов. Как удачно выразилась однажды «Литературная газета»: «Путь к сердцу читателя лежит через Издательство»… Но так как ни гласности, ни контролю читателей издательства не подвластны, то положение писателя становится несколько своеобразным: он поневоле склоняется сплошь да рядом к тому, что работать нужно не на читателя, а на Издательство. Ясно, что ни к чему хорошему это привести не может, ибо сколько существует литература – истинная литература, а не конъюнктурные поделки, – писатели работают именно на читателя. То есть на народ, а не на тех конкретных людей, которые в данный момент занимают посты в издательстве.

Все это мысли не новые. О них неоднократно говорили. Противоестественное положение пытались исправить. Насущными и необходимыми, продиктованными, как это говорится, самой жизнью, были Постановления ЦК КПСС – «О литературно-художественной критике», «О работе с творческой молодежью», «О связи литературно-художественных журналов с практикой коммунистического строительства». Было проведено много перестроек в издательствах, в некоторых журналах. На Пленумах и совещаниях в самих писательских организациях говорилось и говорится обо всем этом и сейчас. Большое это беспокойство и большая работа не могли, разумеется, пройти даром. Есть определенные и несомненные успехи.

Но можно ли, положа руку на сердце, сказать, что дела у нас теперь обстоят безоблачно и благополучно?

Разумеется, я не берусь делать категорические и безапелляционные заявления. Слишком много людей обеспокоено этим и заинтересовано в лучшем положении вещей. Однако, думаю, будет вполне оправдано, если я – в интересах нашего общего дела – поделюсь кое-каким своим опытом взаимоотношений с издательствами, ибо это именно то, за что я могу ручаться и что известно мне, так сказать, «из первых рук».

2

Не буду подробно вспоминать историю появления моей первой книги – «Листья», – вышедшей в 1974 г. в издательстве «Советская Россия». Хотя скажу все-таки, что вошедшие в эту книжку рассказы и повести были написаны не позднее, чем ЗА ВОСЕМЬ ЛЕТ до появления книги. То есть ВОСЕМЬ лет странствовали по редакциям журналов и издательств ГОТОВЫЕ рассказы и повести и везде (кроме журнала «Новый мир», где в № 9 за 1965 год был опубликован рассказ «Подкидыш») получали отказ. Хотя ИМЕННО ОНИ, опубликованные наконец, получили много положительных откликов в прессе и стали причиной внеочередного приема их автора в Союз Писателей СССР (об этом даже писала «Литературная газета» – 13 октября 1976 г.). И только благодаря этой единственной небольшой книжке (11 п.л.) мне даже доверили выступить на упомянутом Пленуме Правления МО СП РСФСР в марте 1977 г.

Но что же дальше?

За восемь лет, прошедших со времени написания рассказов и повестей, которые были опубликованы в «Листьях», я, разумеется, продолжал работать как писатель. Продолжаю работать и после выхода своей первой книги. Как-никак с 1966-го года – времени написания последней из повестей, вошедших в «Листья», прошло уже ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ.

Кое-что из написанного удалось опубликовать в журналах. Естественно было бы, кажется, появиться и второму сборнику повестей и рассказов. Но…

Моя первая попытка издать сборник в издательстве «Советский писатель» состоялась в 1977-м году. Я предложил Издательству рукопись объемом 26 авторских листов, состоящую целиком из новых, не вошедших в первую книгу, рассказов и повестей. И получил отказ, причем вместе с коротеньким Редакторским заключением (0,5 стр. на машинке) была прислана только одна рецензия.

В декабре 1979 года я вновь собрал рукописи и представил в издательство «Советский писатель» новый вариант сборника объемом 25 а.л., причем некоторые из представленных рассказов были опубликованы в центральных журналах. И вновь я получил отказ, хотя на этот раз вместе с редакторским заключением было прислано две рецензии.

Наконец, – в третий раз – я собрал рукописи (25 а.л.) в новом варианте и отнес в отдел прозы издательства «Советский писатель» в июле 1981 года.

И, кроме того, еще один сборник, поменьше (17 а.л.) предложил в издательство «Молодая гвардия».

Процент опубликованных в периодике рассказов и повестей был теперь гораздо выше – почти все рассказы, отданные в «Молодую гвардию», были напечатаны в центральных журналах.

В середине 1982 года я получил сразу два отказа, из обоих издательств.

«Молодая гвардия», продержав рукопись БОЛЬШЕ ГОДА, вернула ее мне даже БЕЗ РЕЦЕНЗИЙ, с одним только редакторским заключением.

Один из рецензентов издательства «Советский писатель» рекомендовал мою рукопись для издания, однако это никак не повлияло на резко отрицательное Редакторское заключение, написанное редактором Е.Скандовой, которая целиком солидаризировалась со вторым рецензентом, Г.Айдиновым.

Если мыслить обыкновенными житейскими категориями, то, испытав ЧЕТЫРЕ отказа в течение ШЕСТИ ЛЕТ, можно было бы, наверное, поставить на себе крест как на писателе, ибо какой же смысл соваться со своими творениями в солидные государственные учреждения, если они так спокойно и неизменно дают тебе от ворот поворот, да еще и пишут в рецензиях и редакторских заключениях такое, что ты видишь: твоя боль, твои мысли, твои самые лучшие побуждения до рецензентов и редакторов не дошли, а значит, видимо, они не дойдут и до читателя, а потому какой же смысл…

Но тут-то и возникло у меня первое сомнение.

Во-первых, я хорошо помнил, что ТОЧНО ТАК ЖЕ воспринимались ДО ОПУБЛИКОВАНИЯ все те вещи, которые вошли в первую книгу «Листья». И СОВСЕМ ИНАЧЕ они стали восприниматься ПОСЛЕ ОПУБЛИКОВАНИЯ в книге.

Восемь лет я точно так же глотал непонимание и неприятие, а потом ЗА ТЕ ЖЕ САМЫЕ рассказы и повести меня приняли в Союз, причем даже вне очереди. А главное – появились рецензии, в которых рассказы и повести были, наконец, оценены ПО СУЩЕСТВУ, и я наконец-то почувствовал себя как писатель ПОНЯТЫМ.

Хотя, конечно же, появись те самые вещи, которые были опубликованы в «Листьях», раньше – тогда, когда они были написаны (середина 60-х годов), – они имели бы гораздо больший резонанс и принесли бы, как мне кажется, больше пользы, ибо гражданственность, за которую мой сборник хвалили, всегда соотносится со временем. И хотя проблемы, которые я поднимал в «Листьях», не потеряли своей актуальности и сейчас, однако ясно же, что произведение, написанное на социальную тему, имеет максимальную остроту и актуальность именно в определенное время.

Пришлось мне, правда, вспомнить и то, что ведь и первая книжка вышла у меня в сущности совершенно случайно – потому только, что на «Семинаре молодых писателей Москвы», куда направил меня по давней памяти (1965 года!) журнал «Новый мир», одним из руководителей семинара оказался Юрий Трифонов. Он-то и рекомендовал меня по одной из повестей («Путешествие» – та самая, которая была напечатана в «Листьях» лишь частично, но составила теперь ядро сборника отданного в «Молодую гвардию») в издательство «Советская Россия», где и вышла, благодаря ему, Юрию Трифонову, первая моя книжка.

Но ведь книжка-то эта получила полное и многократное одобрение, почему же теперь-то картина ТА ЖЕ? Меня приняли в Союз Писателей, меня называли даже «перспективнейшим» (так выразился Ф.Ф.Кузнецов на Пленуме Правления в 1977 году, так же было и напечатано в «Литературной газете»…). Более того: многие рассказы, как я уже говорил, были даже опубликованы в центральных наших журналах («Октябрь», «Юность», «Дружба народов» и др.) и тоже получили одобрение в прессе… Так в чем же дело? Почему же отказ следует за отказом? Ведь со дня выхода первой книжки прошло уже восемь – опять ВОСЕМЬ! – лет…

Вновь и вновь самым внимательным образом читал я последние рецензии и редакторские заключения. И, наконец, возникло у меня второе сомнение.

Дело в том, что в последний вариант сборника, отданного в «Советский писатель», я включил несколько вещей, получивших особенно широкий резонанс в прессе. Они, собственно, входили в сборник «Листья». Именно благодаря им – и только им! – я и стал членом Союза Писателей.

И вот отзывы рецензентов и редакторов ИМЕННО ОБ ЭТИХ вещах были настолько нелестными для меня, настолько удручающими и они настолько РАСХОДИЛИСЬ с тем, что писала о них центральная пресса, что сомнение, которое возникло у меня, было весьма серьезным.

Судите сами.

3

Рассказ «Подкидыш», включенный мною в сборник, представленный в «Советский писатель», был впервые опубликован, как я уже говорил, в журнале «Новый мир», когда главным редактором его был А.Т.Твардовский – № 9 за 1965 год.

С тех пор «Подкидыш» много раз положительно упоминался в прессе.

О нем писал и сам журнал «Новый мир» (статья В.Гейдеко «Горизонты молодой прозы»), и газета «Комсомольская правда», и «Литературная газета», и журналы «Литературное обозрение», «Смена», «Октябрь», и газета «Литературная Россия». Он положительно упоминался в специальных работах, посвященных теме рабочего класса в советской литературе. Писатели и критики – Вл.Гусев, Г.Баженов, В.Гейдеко, В.Оскоцкий, Л.Полухина, Д.Нагаев, Б.Можаев, Ф.Кузнецов и другие – упоминали о нем в разных органах прессы, а некоторые и неоднократно.

Юрий Трифонов в предисловии к сборнику «Листья» назвал этот рассказ «образцовым на тему столь же важную, сколь и невероятно трудную – тему рабочего класса» (см. сборник «Листья», стр.3).

Писатель и критик Владимир Гусев в статье «Надежность поиска», посвященной критическому разбору моей книги «Листья»: