Жила-была женщина (сборник)

Когда в 1882 году мадемуазель Мейзенбух, опекавшая Ницше, предложила Лу познакомиться с ним, девушка согласилась. Ей было интересно поближе узнать философа, сочинения которого лежали в ее дорожном сундучке.

Таким образом, дальнейшие драматические события были предопределены. Мейзенбух, встретив Лу Саломэ, была уверена, что молодая русская подходит Ницше на роль… жены. Откуда ей было знать, что Лу меньше всего собиралась быть хорошей женой, что у нее были совсем другие планы на собственную жизнь? Вот так, стремясь сделать добро, мы порой только осложняем жизнь близким нам людям. Мейзенбух, естественно, об этом не думала, а просто приняла желаемое за действительное. Недюжинный ум Лу, ее чрезвычайная интеллектуальная восприимчивость позволили мадемуазель надеяться, что Ницше найдет в Лу прекрасного собеседника. Увы, этого мало, чтобы стать хорошей женой. Встреча состоялась в Риме, у собора Святого Петра.

Ницше покорен, он восхищен. И удивительно – он, кого называли пророком, так же, как и мадемуазель Мейзенбух, не прочувствовал Лу, ее душу. Не понял, что ее настолько потрясла сила его мысли, что Лу потеряла сон. Но то было преклонение перед гением, а не влюбленность в мужчину. А Ницше жаждал любви и потому со всей страстностью своей натуры отдался этому чувству.

После встречи в Риме они отправились в Люцерну. Но не одни… С ними был друг и ученик Ницше Пауль Рэ. Естественно, влюбленный в Лу.

Все свободное время Ницше проводит с Лу, рассказывает о своей жизни, о первых сомнениях, об открытии Шопенгауэра и Вагнера, о тревогах за будущую жизнь. «Я никогда не забуду тех часов, когда он открывал мне свои мысли, – вспоминала Саломэ. – И в самом деле, жизнь для него была сплошным страданием».

Ницше не признавался ей в любви, но растроганные глаза Лу, слезы, блестевшие на них, когда она слушала, вселяли надежду на ответное чувство… Фридрих поведал о своих чувствах Паулю Рэ и попросил об этом поговорить с Лу.

Почему не сам? Его состояние было противоречиво: он влюблен, он боится услышать: «Нет!» С другой стороны, Ницше признался: «Жениться – никогда, мне неизбежно придется лгать». А в то же время Лу наполнила жизнь философа неизведанной прежде радостью.

Душу человеческую постичь невозможно. Ницше не хочет жениться, но… он ошеломлен отказом Лу! Возможно, со свойственной ей интуицией Саломэ чувствовала, что Фридрих не способен быть мужем, а потому предложила ему дружбу. Да и напугала девушку его страстность, прежде сублимированная в творчество, а тут вырвавшаяся наружу, как пламя. Ведь писал он в юности: «Пламя – душа моя». Но Лу не собиралась сгорать в этом пламени, сей расклад в ее планы не входил, а главное – Лу Саломэ не любила Ницше. Она всегда будет любить только свободу. Чего еще можно ждать от девушки, которая хранила портрет Веры Засулич?

Фридрих не поверил Паулю, он поехал к Лу, но она была непреклонна – только дружба. Надежды на счастье рухнули:

Счастье, счастье, цель желаний
Вечно близко, все не тут.
Вечно завтра, плод мечтаний!
Тщетно, тщетно счастья ждут.

Лу Саломэ была тонкой женщиной, поэтому она не смогла остаться равнодушной к любви философа. Поэтесса берет в ней верх, она пишет поэму «К скорби». Петер Гаст, прочитав ее, решил, что автор – Ницше. «Нет, – писал ему философ, – эти стихи принадлежат не мне; они производят на меня прямо подавляющее впечатление, и я не могу их читать без слез; в них слышатся звуки голоса, который звучит в моих ушах давно, давно, с самого раннего детства. Стихи эти написала Лу, мой новый друг… Ее острый ум напоминает зрение орла, ее душа смела, как лев, а между тем это чрезвычайно женственное дитя, которое, может быть, недолго проживет…»

Удивительно, но в отношении Лу Ницше совершенно отказывала его знаменитая интуиция. И на сей раз он ошибся. Саломэ пережила его на 37 лет.

Итак, дружба. Ницше не посмел отказаться. А возможно, именно это его и устраивало? В своих воспоминаниях Лу Саломэ рассказывает, как философ посвящал ее в свое учение: страдание – это наша судьба и в то же время наша жизнь; нет надежды избегнуть, надо примириться со своей участью. Проникнемся же этим страданием, призывал Ницше, обручимся с ним, полюбим его деятельной любовью, будем, как оно, пылки и безжалостны.

У Лу не было желания обручиться со страданием, но она слушала его с глубоким вниманием, и, как считает биограф Ницше Галеви, мы не можем сомневаться в ее искренности – иначе как бы она могла написать «Гимн к жизни», который так потряс Ницше, что он положил его на музыку.

Это были сложные отношения. «Каждые пять дней между нами разыгрывается маленькая трагедия», – признавался Ницше. Но как можно постоянно жить пусть в маленькой, но трагедии, да еще и любить ее?! Гениальный философ действительно был слишком утомителен для обычной женщины, даже если она «самая умная женщина в мире», а ее «душа смела, как лев». «Страшное возбуждение его часто утомляло ее», – вынуждена была признать сестра Ницше, явно не благоволившая к Лу. Фридрих требовал от нее сочувствия каждой своей мысли, а она не хотела отдавать ему свой ум, свое сердце, не хотела растворяться в нем. Кто бросит в нее камень? А вот Ницше возмущен непокорностью девушки, ее независимостью. Не тогда ли впервые возникла в его возбужденном сознании мысль о плетке?

Кроме того, создавалась двусмысленная ситуация: Пауль Рэ тоже влюблен в Лу. Они всегда вместе, всегда втроем. И Ницше начинает нервничать, ему кажется, что эти двое смеются над ним. Обычная ревность мужчины носит у него болезненно-патологический оттенок. А тут еще мать и сестра называют Лу «непристойной особой», женитьба на которой – «позор могиле отца».

Ницше порывает с близкими, здоровье его резко ухудшается. В письме к Овербеку он признается: «Оскорбительные и мучительные воспоминания этого лета преследовали меня, как бред… Если мне не удастся открыть фокус алхимика, чтобы обратить эту грязь в золото, то иначе конец…»

Он «обратил грязь в золото» – несостоявшаяся любовь с Лу Саломэ обернулась для человечества книгой «Так говорил Заратустра». Даниель Галеви назвал Заратустру духовным сыном этого распавшегося союза. Саломэ, судя по ее воспоминаниям, не возражала против такого предположения.

Они расстались. Лу предпочла Пауля Рэ, более земного, более предсказуемого. Сохранился черновик письма Ницше, в котором он прощается с любимой: «…Я еще не вполне разочаровался в вас, несмотря ни на что. Я не знаю, с помощью какого колдовства вы, взамен того, что дал вам я, дали мне эгоизм кошки, которая хочет только одного – жить… Прощайте, дорогая Лу, я больше не увижу вас».

Так и случилось. В 1894 году Саломэ опубликовала книгу «Фридрих Ницше в своих произведениях». Философ уже не мог с ней ознакомиться. Он был узником скорбного дома – так в старину называли дом для душевнобольных. 25 августа 1900 года Ницше скончался.

В 1886 году Лу Саломэ вышла замуж за профессора-ираниста Карла Фридриха Андреаса. Их брак был странен, уверяют философы, ибо, несмотря на духовную близость, в нем отсутствовали супружеские отношения. Тем не менее брак был долгим и закончился смертью Андреаса.

Весной 1897 года среди поклонников Лу Саломэ появился начинающий поэт Рене-Мария Рильке. Ситуация перевернулась наоборот. Он – юн, ему 22 года. Она – зрелая, волевая, опытная. Ей уже под 40.

Он робок, подвержен депрессии, никому не известен, весь в сомнениях:

Кто мне скажет, где предел
в жизни поставлен мне?

(Пер. В. Куприянова)

Она – энергичная, целеустремленная. Считается, что именно Саломэ сделала из него гениального поэта. Сам Рильке не отрицал этого: «Без этой женщины я никогда не смог бы найти свой жизненный путь». Для начала она предложила изменить имя. Райнер – это так мужественно, а Рене – слишком «легкокрыло». Под ее влиянием он стал учить русский язык, изучать русскую литературу. С ней он побывал в России, посетил Ясную Поляну и познакомился со Львом Толстым. Она настояла, чтобы Райнер перевел чеховскую «Чайку». Рильке много пишет в это время. Все его стихи 1897–1901 годов посвящены Лу Саломэ, ей же посвящен и «Флорентийский дневник».

Эта связь не прошла бесследно и для Лу: «Только теперь я молода и только теперь являюсь тем, чем другие становятся в восемнадцать».

Но их «соловьиной» любви пришел конец:

Всего лишь сон – любви начало,
и все кончается судьбой.

(Пер. В. Куприянова)

Это хорошо понимала Лу Саломэ, у нее уже был опыт общения с гением. В начале 1901 года они расстались. Лу отлучила поэта от себя и попросила писать ей «разве что в минуту крайней необходимости». Такие минуты со временем исчезли.

Лу Андреас-Саломэ скончалась в 1937 году в Гёттингене. Здесь она жила последние годы. Здесь писала эссе, стихи, романы, статьи. В 1928 году выпустила книгу воспоминаний о Рильке. Гёттингенский период жизни Лу интересен еще и тем, что в это время она очень увлеклась психоанализом и приобрела известность как сторонница Зигмунда Фрейда.

Остросюжетная жизнь Лу Саломэ породила много легенд и мифов. Одним из первых, кто попытался рассеять туман, окутавший Лу, был биограф Ницше Даниель Галеви: в 1911 году в обеих русских столицах вышла его книга о великом философе, где много страниц посвящено Лу Саломэ. Были и другие попытки. Наибольший интерес представляет фильм Лилианы Кавани «По ту сторону добра и зла». В середине 90-х годов на малой сцене Театра на Таганке прошел незамеченным спектакль по пьесе австралийского драматурга Дэвида Джорджа «Лу» с подзаголовком «И Фриц… и Райнер… и Профессор».

Туман по-прежнему не рассеялся.

Ее орудием была – ручка

(Айрис Мердок)

Знаменитый писатель и его жена. Поэт Андрей Белый уверял, что именно женщина «оплодотворяет творчество гения, творит мужчину актом рождения его духовности». Справедливость его слов вряд ли вызывает сомнения, достаточно вспомнить, какое влияние оказали женщины на Петрарку и Данте, Вагнера и Гейне, Гёте и Пушкина… Но это, что называется, банальная ситуация. А если предположить обратное: знаменитая женщина и… ее муж?

Она – Айрис Мердок, одна из крупнейших современных писателей. Обладательница многих премий, кавалер ордена Британской империи и дама Британской империи.

Он – Джон Бейли, скромный профессор, писатель и критик.

Ее знает весь мир, ее произведения переведены на многие языки мира, экранизированы и по сей день пользуются большой популярностью.

Его знают коллеги по Оксфорду. Для прочих он – всего лишь муж Айрис Мердок. И как показала жизнь – это очень много, ибо быть «всего лишь мужем» для мужчины очень трудно. А он смог. Он любил ее, женщину яркую, неординарную, трудную в повседневной жизни, забыв о мужском самолюбии. Он любил ее, как может любить настоящий мужчина, а не самовлюбленный мачо.

А как она, Айрис Мердок, относилась к мужу? Знавшие ее удивлялись, как такая красавица и свободолюбивая женщина, как Айрис Мердок, могла выбрать себе в мужья робкого профессора словесности. Непонимающим Айрис ответила: «Это единственная любовь в моей жизни». А «робкий профессор» вспоминает: «Вначале я полюбил ее, а гораздо позже, во время танцев в колледже в 1954 году, она заинтересовалась мною».

Режиссер Ричард Айр, снявший фильм «Айрис» об этой удивительной паре, ставшей оксфордской легендой, признался: «Если бы мне пришлось писать подзаголовок к фильму, он звучал бы так: “Бесконечная любовь”». Как бы подтверждая его слова, Джон Бейли рассказывает о времени ее болезни: «Сейчас ни она, ни я не можем признаться в любви друг к другу, по крайней мере на словах. Правда, иногда она кладет мне руку на колено и смотрит в глаза…»

Так какая же она, эта Айрис, один из романов которой так и называется – «Механика любви земной и небесной»?

Айрис Мердок родилась 15 июля 1919 года в Дублине, очень любила подчеркивать свое ирландское происхождение и всю жизнь говорила с ирландским акцентом. Единственный и любимый ребенок, Айрис с нежностью вспоминала свою семью, называя ее «совершенной троицей любви».

Ее отец, гражданский служащий из Белфаста, во время Первой мировой войны служил офицером в британской армии. Мать Айрис происходила из семьи угасающего дублинского мелкопоместного дворянства. Семья переехала в Лондон, где после войны отец стал работать в министерстве здравоохранения. Он экономил, занимал деньги, словом, делал все возможное, чтобы дочь получила хорошее образование, отдавал ее в дорогие прогрессивные школы.

Друзья Айрис вспоминают, что в детстве она была очень доброй и отзывчивой девочкой. И в то же время очень замкнутой и робкой. Среди одноклассников порой чувствовала себя чужой, ей было проще найти общий язык со взрослыми. Возможно, причина в том, что она много занималась, много времени проводила за книгами. Нет, она не была затворницей и даже неплохо играла в хоккей, но с большим удовольствием занималась живописью, обладая незаурядными лингвистическими способностями, переводила Софокла.

Окончив школу, Мердок получила трехгодичную стипендию в Somerville College в Оксфорде, где в это время к женщинам было весьма предвзятое отношение (отголоски старого: кухня, дети, церковь!). Айрис справилась. О годах учебы в Оксфорде она вспоминала с удовольствием: «Мой бог! Что это было за золотое время!» Именно тогда она приобрела своих друзей, преданных ей до конца ее жизни, ее трагического конца.