Жизнь начинается после смерти

Попросив меня подождать несколько минут, Самуил Израилевич скрылся за дверью, ведущей в задние комнаты ювелирной лавки. Вместо него возле прилавка материализовался его молодой рыжий помощник, манерами и лицом походивший на хозяина заведения. Он так усердно делал вид, что занят протиранием экспонатов, что я невольно поверил в то, что это основной повод его появления у прилавка, но когда вернулся хозяин, он, таким же загадочным образом, растворился среди стеллажей и шкафов магазина.

Получив жемчужину, Самуил Израилевич выложил на прилавок четыре пачки тысячерублёвых купюр и уже на выходе, когда я, упаковав деньги по карманам, и подойдя к двери, взялся за латунную ручку, крикнул мне вслед.

– Прощайте, но если будет что-нибудь подобное, приходите.

«А как же иначе» – сказал я себе. – «С домом Картье я ещё не знаком».

Деньги приятно оттягивали мои карманы, спешить мне было некуда и я решил немного покутить. С этой мыслью я направился в ресторан моей юности, куда был вхож ещё в восьмидесятые, в ресторан славившийся своей кухней под названием «Узбекистан» или «Узбечка», как все его тогда называли. Пройдя мимо швейцара, одетого в бухарский халат, я вступил на «кремлёвскую дорожку» и сердце моё дрогнуло – это была, наверно правнучка той дорожки, по которой я входил в ресторан в далёкие восьмидесятые. Зал, конечно, здорово изменился. Я смотрел на плафоны потолка, где раньше на цветных росписях загорелые узбечки убирали хлопок, а молодые узбекские студенты обняв учебники, спешили к местному университету, удивительно похожему на павильон республики на ВДНХ. Теперь плафоны изображали суры из Корана написанные арабской вязью и подсвеченные светодиодными светильниками. Увидев изобилие еды на столах, я почувствовал, что голоден и, предвкушая гастрономическое наслаждение, заказал лагман, самсу и плов.

Следующий день и последовавший за ним, были отмечены ожиданием даты, когда можно было получить паспорт, путевку и отправиться в аэропорт. Я обменял рубли на доллары, купил шорты и панаму и путеводитель по Бейруту и весь вечер, перед визитом в турагентство, лёжа в кровати, я то дремал, то краем глаза рассеяно смотрел в телевизор, лишь однажды заострив внимание, когда речь пошла о Ватикане, где начали продавать индульгенции, гарантировавшие место в Раю. «Началось». – подумал я. – «Вергилий был прав!»

В назначенное время, прийдя с утра в агенство, я получил пакет документов и через несколько часов отправился в Домодедово. В самолёте, кроме меня, находилось

с десяток арабов, семья иудеев и корреспондент радиостанции «Дождь», который оказавшись в соседнем кресле, сразу стал приставать с вопросами о моей политической ориентации. Я ответил, что в данный момент политикой не интересуюсь и вообще события в мире мало меня касаются. Поняв, что, как собеседник, я не представляю интереса, корреспондент отстал. Я закрыл глаза и незаметно, под ровный гул моторов, заснул и проспал весь полёт, до тех пор, когда, оживший динамик, на трёх языках объявил, что через несколько минут самолёт приземлится в аэропорту Бейрута. Я заполнил, предоставленную мне проводником декларацию, получил отметку на паспортном контроле и вышел из аэропорта в ливанскую жаркую зиму.

Теперь мне предстояло найти в этой стране потомков Эмира с фамилией Бен Али. Что впрочем было не так-то трудно, так как, этот клан был один из самых древних и почитаемых в Бейруте. Ещё одним маячком в поисках родственников, было упоминание о прадеде Эмира: адмирале Фарухе Бен Али, прославившимся в битве за Хайфу. Начав поиски, я обратился в местный отдел справок, где мне посоветовали обратится к человеку, который знал почти всё о членах своего клана, – к торговцу коврами Исхаку Бен Али. Лавка Исхака находилась на центральном базаре старого города. Меня встретил явный представитель древних аборигенов аравийского полуострова: с сухим, тёмным лицом ассирийца, курчавой седой бородой и пронзительным взглядом чёрных глаз.

– Знаю кого вы ищете. – проговорил старец, выслушав мой рассказ. – И об Эмире, правнуке Фаруха Бен Али, тоже слышал. Он погиб молодым в стычке с турками в Искендерунском заливе. От него остались два сына, которые продолжили ветвь клана Бен Али. Их потомки и сейчас живут в Бейруте, а несколько семей основались на севере близ границы с Сирией.

– Я хотел бы вас попросить указать мне достойную семью, которая одинаково уважаема всеми членами ветви Фаруха Бен Али. – попросил я торговца.

– С какой целью вы интересуетесь потомками Фаруха? – поинтересовался Исхак.

По его голосу я понял, что хозяин лавки насторожился и ничего не скажет без весомого объяснения причин моего интереса.

– Я уполномочен передать наследникам Эмира Бен Али некое послание из прошлого… Это наследство, которое необходимо разделить поровну между всеми потомками Эмира.

Я достал жемчужину и показав её торговцу, пояснил:

– Вот по такой жемчужине должен получить каждый член ветви Фаруха Бен Али. Каждый. И живущий и умерший. По моим подсчётам потомков сыновей Эмира должно набраться около двухсот человек. Значит, они получат двести крупных жемчужин, каждая из которых может стоить до десяти тысяч долларов.

Торговец, у которого, от этой информации округлились глаза, поправил меня в расчетах.

– Прямых потомков, включая меня и моих детей и внуков на сегодняшний день насчитывается ровно двести четырнадцать человек. Я знаю это потому, что являюсь старейшиной нашей ветви клана Бен Али. – сообщил мне старик.

– Тогда это существенно облегчит мою задачу. – сказал я доставая из сумки термос.

– Вы очень доверчивый, а значит честный человек, – произнёс торговец. – Я уважаю

вас. – он поднял руку, как бы стараясь удержать мысль пришедшую ему в голову и добавил:

– Я подарю вам интересную фотографию. На ней изображены двадцать человек, глав семейств из нашего клана на ежегодной встрече, которую я устраиваю один раз в пять лет. – с этими словами Исхак Бен Али вышел в смежную комнату, завешенную легкой тканью и вернулся с фото в деревянной рамке форматом А 4, на которой я увидел подтверждение его слов.

Исхак, как историк, стал рассказывать, кто есть кто и чем он интересен. На это ушло около получаса, я устал и, заметив это торговец сжалился надо мной.

– Возьмите её на память с благодарностью от тех, кому вы принесли привет от далёкого пращура.

– Я думаю, там на небесах, ему будет любопытно узнать о своих потомках. – сказал я, не вдаваясь в подробности. На этом мы расстались.

Глава 9

Вернувшись в Лимб и стряхнув ливанскую пыль на пороге нашей кельи, я обнаружил на кровати записку от деда Михаила: «Срочно! Свяжись с Данте. Ты ему очень нужен. P.S. Мы с Эмиром отправились по делам. Будем к вечеру».

За пять дней моего отсутствия случиться могло что угодно и, поэтому, я не стал гадать о причинах, вдруг, возникшей потребности во мне и, сменив сапоги на легкие сандалии, отправился в Рай. Предъявив жетон на входе, был пропущен ангелом, который, по любому, должен был гнать меня взашей, но замороченный циркулярами администрации, верил жетону больше, чем своим глазам. Я поднялся по ступеням, проложенным прямо в облаках, к уже знакомой мне площади и спросил у первого подвернувшегося мне праведника, где найти Данте. Праведником оказался Фома Аквинский. Он презрительно покосился на меня и изрёк:

– Что тебе нужно от этого предателя?

Я был ошарашен таким приёмом и решил выяснить в чём дело.

– Почему предателя? Он что, кого-то предал?

Теолог католической церкви плюнул в сердцах и даже подпрыгнул от возмущения.

– Ты ещё спрашиваешь! Этот недостойный итальянский мул, предал своего друга в лапы инквизитора Урфино Берголезе. Его замуровали вместе с остальными в райских пещерах, где они укрылись от преследования дворцовой стражи.

«Вот почему Данте так переживал, когда Вергилий отказался выходить из пещер. Он предполагал, что предпримет Савонарола, когда узнает об этом». Я не мог допустить мысли, что Данте способен предать Вергилия. Церковник ещё что-то кричал мне вслед, но я уже бежал по площади ко дворцу юстиции, огибая скопления людей, которые, негромко переговариваясь между собой, насторожено смотрели мне вслед. Я заметил некоторые изменения в лицах ранее беззаботных обитателей Рая, в глазах которых читалось беспокойство, смешанное с извечным вопросом: «А что дальше?». Добравшись до зданий администрации, я увидел несколько рядов охраны, стоящей прямо на ступенях дворца папы Пия lX. Подошедший офицер, увидев мой жетон, спросил, что мне угодно. Я сказал, что мне надо срочно найти Данте.

– Данте сейчас находится у Савонаролы. – сказал офицер. – Возьмите стражника в провожатые.

Я поблагодарил его и, миновав строй охраны, в сопровождении солдата, вошёл во дворец. Охранник проводил меня в канцелярию, что-то шепнул одному из клерков и удалился. Клерк равнодушно поглядел в мою сторону, соображая, где он мог видеть меня и, видимо вспомнив недавний мой визит к Савонароле, поднялся из-за своего стола и исчез за дверьми ведущими в кабинет. Прошло, наверно, с полминуты, как дверь раскрылась и на пороге появился Данте, который поманил меня к себе.

– Где вы изволите пропадать. – раздраженно прошелестел он, когда я подошёл поближе. – Где ты болтаешься, когда так нужен мне здесь.

– Зачем? – спросил я искрене не понимая, чего это, вдруг, я ему понадобился.

Данте прикрыл за собой дверь и направился к выходу из канцелярии.

– Следуй за мной. И не задавай дурацких вопросов.

У выхода из дворца, Данте снял с себя венок и нацепил бороду и усы.

– Что? – вскипел он, увидев мои округлившиеся глаза и открытый от удивления рот. – Да, я на нелегальном положении. В Раю сейчас не спокойно!

– Что происходит в конце-концов! – поднял голос я потеряв терпение.

– Революция! – воскликнул Данте.

Мы прошли через площадь и углубились в сады праведников. Сады ломились от изобилия плодов различных форм и окрасок, которые свисали с веток, согнувшихся под их тяжестью до самой земли. Одним словом – Райское изобилие. В одной из аллей Данте остановился, посмотрел по сторонам, затем достал из кустов два мешка и, отдав один мне, стал рвать плоды и складывать их в мешок. Я попытался полюбопытствовать: зачем, но поэт только отмахнулся и продолжил сбор урожая. Когда мешки наполнились, Данте взвалил мешок на плечо и сказал:

– Теперь иди за мной и ничему не удивляйся.

Дыра, в которую я залез вслед за Данте, была одним из неизвестных широкой публике проходов в райские пещеры со стороны заповедного леса. Мой спутник шёл уверенно ориентируясь в тоннелях и закоулках пещер, как человек, уже не раз, бывший в этих местах, и вскоре мы вышли в просторную пещеру, где нас, к моему большому удивлению встретили более чем радушно. Данте и Вергилий обнялись, как старые друзья и на мой дурацкий вид отреагировали убийственным смехом.

– Теперь ты понял, на чьей я стороне? – закончив смеяться, сказал Данте.

– А там, что было? – спросил я имея в виду последний разговор, который состоялся между друзьями.

– Так было надо. Для шпиона Савонаролы. Да и Вергилию нельзя было объяснить. Ведь он, как дитя. – пояснил Данте. Он развязал мешки и стал раздавать фрукты. Бунтовщики выстроились в очередь и скоро в мешках ничего не осталось кроме листьев и веток.