Версия

Версия
Юрий Евстафьев

Когда профессор технического института (кличка «Док»), узнал о начале преследования евреев («Дело врачей») и понял, что эта очередная акция выльется в массовые репрессии против еврейского народа, то решил, что избежать трагедии можно только опережающим действием по нейтрализации инициатора всех репрессий – товарища Сталина.

У Дока оставалось очень мало времени на разработку плана, не было людей и средств, но опасность общей гибели сплотила евреев не только города, а, как оказалось, и всей страны, и сделала их народ главным героем операции в борьбе за Свободу от страха, за спасение всех людей страны.

В качестве средства для ликвидации генсека было выбрано физическое воздействие на его психические установки массово и публично, что и вызвало у него инсульт и, само собой, гибель.

Юрий Евстафьев

Версия

© ЭИ «@элита» 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Герберт Уэллс, английский писатель-фантаст, известный нам по книгам «Человек-невидимка», «Война миров», «Машина времени» и автор ещё сорока романов и множества рассказов, очерков, эссе и огромной публицистики, нам неизвестных, имел аудиенции у В.Ленина (1920 г.) и И.Сталина (1934 г.). После беседы с В.Лениным написал эссе – «Россия во мгле». В российской мгле он ощущал вонь, но не догадывался, откуда она, и не подозревал, насколько эта мгла густа и обширна.

Мы тоже ощущали, но догадываться не хотели. Потом привыкли к постоянному амбре и до сих пор не замечаем.

Сначала я хотел назвать свою книгу «Россия в дерьме» – слегка в рифму Уэллсу и стопроцентно отражая суть дела. Сами чувствуете, что рифму можно было бы усилить, применив другое слово, Но, подчиняясь правилам приличий, предлагаю сохранить этот черновик в качестве внутреннего, незабываемого, в мозгу сидящего, как заноза, а на обложку вынести, скажем, слово «Версия» – название точно не оригинальное, что-то из Юлиановских кирпичей. Но я был бы рад стоять на нижней ступеньке одной с ним лестницы. Потому что:

Вы когда-нибудь начинали писать книгу? Первую? А вам в это время стукнуло 80 лет? Поверьте, очень трудно сдвинуться с места.

Всё есть – идея, сюжет, персонажи, завязка, результат, информация, грамотность, начитанность – но никак этот багаж не превращается в мысли, которые можно перепечатывать, как с листа.

Книга, и как я её …

Я предполагаю – для того, чтобы получилась книга, надо каждую удачную фразу в ней окружить сотней удобоваримых слов для создания желаемой толщины книги, за которую люди будут платить тебе свои заработанные потом деньги. Даже последние деньги. Даже занятые у других. Чтобы только купить твою книгу. Несмотря на Интернет и его доступность. Э? Где взять такие слова?

Ни на какое сравнение моего «творчества» с плодами рук, давно набившими мозоли, я совершенно не претендую. Достаточно, если буду числиться в обозе какой-нибудь 128-й дивизии дилетантов. Что у меня в первой строчке? Первая книга, 80 лет. Значит вторая будет уже с того света – мемуары или дневники. Но, может, и роман. Там ведь тоже не ледышки живут – черти, ангелы. А сколько нашего брата – грешников? Эмоций хоть отбавляй.

Поэтому я решил писать в таком жанре, чтобы к нему нельзя было придраться ни с какой критической позиции. В таком, чтобы уважающие себя ревизионеры посчитали бы зазорным откликаться на моё творение. (Что само по себе уже реклама!).

То, что у меня получилось, я отнёс к жанру исторической альтернативы, и это безошибочно. Если же рассматривать все коллизии сюжета, то определение жанра надо понимать в моём случае так, как говорят про наши дороги – как направление: политический криминал с историко-фантасмагорическим проездом в лёгком облаке неформальностей и шиза, с явно преждевременным хэппи-эндом. Где-то вот так, но не точно и не окончательно. Ну и плюс ещё, естественно, совсем мизерные отсылки к биографии автора – только для оживления и правдоподобия событий.

Я понимаю, что у всех желающих заработать (кто славу, кто деньги, а кто и пулю?) на поприще (слово-то какое корявое) писания, или, вернее, записания (записывания) своих единственно уникальных (конечно, во всей Вселенной) мыслей неизбежно появление диареи (расстройства пищеварения) при виде стены из бумажных булыжников высотой до Луны, уложенных в основном в прошлом веке ещё живущими коллегами, (Эк меня заносит!). Ладно, авось признают.

Ну, и последнее оправдание: моё желание! Всю жизнь хотелось вылить свою ложку горячего дёгтя на лакированный портрет Вождя и Учителя!

Я бы и не брался за это неподъёмное дело. Прекрасно представляю, что будущее моего текста весьма проблематично. Читатели очень уж однобоко настроены. Хуже того: они вообще ничего не хотят читать! Заработать на них мне точно не удастся. Кульминация сюжета, правда, должна задеть большую, упрямо молящуюся секту с руководящим бункером в нашей стране и сектантами, рассыпанными по всему миру. Но от них, кроме кирпича с крыши, ждать нечего. Мне, человеку, прожившему жизнь в тени и на малые средства, ни слава, ни деньги просто уже не нужны. Хотя насчёт денег вопрос открытый. Однако, несмотря на непреходяще постоянное их отсутствие, я остался, скорее, добрым человеком, чем равнодушным. Представьте, за все длинные годы я не убил ни одного подлеца, хотя был в ситуациях, и даже с оружием. Более того – и что особенно убедительно – я не нажил зла, потому что никогда не был бит. То есть, у людей не возникало такого желания. В молодости, конечно, пробовали. Но только по одному разу. Через много лет после тех нескольких случаев я понял, что был наделён от природы умением проводить приёмы айкидо (по-русски значит «ай, куда меня кидают?»). Согласитесь, заграница в наши дни во многом помогает нам сформулироваться, и, слава богу, делает это звучно и красиво. Например, игровой салон называется «Кассандра»! Приятно. Хотя и страшновато.

Так вот, это неравнодушие добра и есть главная моя движущая сила. Я просто не могу не поделиться с человечеством своей идеей и единственный видимый путь – через книгу. Хотя, наверное, есть и невидимые пути.

По рождению, образованию, и трудовым навыкам я – изобретатель. Отсюда понятно, что идея у меня не одна. Но только эта, которую я хочу подарить, показалась мне очень своевременной, хотя основное событие книги стало уже меркнуть в пыли пройденных лет.

Возможно, я смогу и другие идеи использовать. «К месту», так сказать. Если найду такие «места». Как трудно начинающим поэтам! Ха! Теперь вижу, что прозаикам труднее. Поэтом я был и стал. Просто давно не пишу. Повороты жизни всегда для меня важнее, чем описание её по правилам. Хотя бы и самим собой заданным.

Прозу я тоже не избегал. И давно понял, что она должна звучать, как очень хорошие стихи. То есть каждое предложение должно быть «обсосано», как японское хайку. В отличие от стихов, в которых трёхметровые кружева скрывают иголочку. Для этого нужно бесстыдное одиночество. Я же всегда не один. Даже когда один.

Вступление затянулось. А что, если это мой стиль? Терпите, дорогие, вы же заплатили.

И стиль. Не знаю, присущ ли стиль человеку генетически, как характер, или это вещь рукотворная? Как его выбрать? Чтобы он соответствовал теме? Или моему настроению? Да ведь каждый день оно разное. Или как-то ухитриться угадать настроение читателя и подыграть ему? Пробные читки показали, что хорошо воспринимает книгу на слух аудитория людей читающих, после двух-трёх рюмок любимого напитка, с разбуженной по случаю памятью и желанием тряхнуть эрудицией.

Я убеждён также, что на формирование стиля произведения большое влияние оказывают все факторы прошлой, дописательской, жизни.

Отступление по этому поводу

Мне, например, нравится язык, звучавший вокруг меня в детстве и юности – как не назвать его родным? Я, в конце концов, стал говорить на нём почище аборигенов! Это южнорусский язык, язык хохлов – вы уж меня простите, хохлы, я вас люблю, а из песни слова не выкинешь. Этот язык, как специя, привносит в текст хорошую долю оптимизма.

Хохляцкий язык – это не украинська мова, как думают многие москали, но это и не русский язык, как думают все украинцы. Честно надо сказать – хохлы не понимают чистый украинский, сохранившийся у сорочинских старух, а тем паче у западных родственников, скорость речи у которых напоминает стрельбу из счетверённого зенитного автомата (так же быстро и так же громко). С другой стороны, русский для них – второй родной язык, тем более что почти все хохлы живут в России и никто не собирается придумывать для них особую хохляцкую грамматику, а после окончания школы русский становится для хохлов первым. Детей своих они рожают на русском языке. Применение хохляцкого языка безоговорочно зависит от образования – девушки после десятилетки уже и стесняются на нём говорить, и родителей стыдить начинают, парни же отвыкают от этого национального сленга только в высших учебных заведениях. Такая медлительность у мужчин, похоже, генетически украинская.

К чему я всё это? Если вы заметили – заголовки моих главок написаны с претензией на «мову». Но это остатки «хохляцкого», которым я заразился, прожив среди них детство. Зараза эта неискоренимая, но и ценная, я вам скажу. Она частенько позволяет поднять настроение в смутном коллективе, когда очевидные фигуры речи выразишь вдруг на этом эстрадном языке, как Тарапунька. Отсутствие же грамматики позволяет применять его самым удивительным образом как в оборотах, так и в придумывании новых слов. Тут уж никакой украинец тебя не поймёт, до русских же доходит через несколько секунд, и смех обеспечен, а значит, и настроение.

И ещё это к тому, что события, которые я, может быть, успею и сумею описать, произошли в городе («мисте») незабываемом, славном и известном, лежащем как бы в подбрюшье Украины, на самой её границе с Турцией. И хотя Украина вроде бы со всех сторон, однако язык в городе своеобразный. Очень забавный язык. Этакая художественная смесь русского, еврейского, хохляцкого и украинского. Влияние еврейского и хохляцкого сильно упростило грамматику русского и украинского и сделало его лёгким для употребления и возбуждающим положительные эмоции. Эти удивительные качества городского языка, окружившего моих героев, как только они очутились волею судьбы в одной комнате, ставшей для них домом на целых два месяца, не только поддержали дух в мужчинах перед лицом последних испытаний и тягостями детских воспоминаний, но и придали их мыслям некий эйфорический полёт. Что и проявилось вскорости в главном поступке их жизни.

И вот в этом чудном граде, для его украшения и придания его духовному облику ещё одной загадочной грани, какие-то архитекторы быстренько соорудили в парке Перемоги очень серьёзный памятник, к недовольству фотолюбителей не входящий полностью в кадр.

К вашему сведению, название парка (Парк Перемоги), в переводе с украинского на русский значит: Парк Победы. Поэтому памятник я назвал для себя:

Знак Свободы

Установленный вовсе не в честь Перемоги – свободы-то она никому не принесла, так как Победа над внешним врагом не приносит свободу народу-победителю. Но обязательно будит в нём осознание этого странного факта.

На черногранитном обелиске высотой в сто метров были выбиты и прокрашены светящейся днём и ночью краской слова: «Освободителю от свободных».

И больше ни слова. Какому-такому освободителю, кого он тут освобождал, от кого – было неясно. На ступенях основания никогда не было цветов или свечек – можно думать, что освободитель жив-здоров. Свидетельства о том, что свободные тоже живы, иногда появлялись в виде бутылок и картонных стаканчиков с окурками и сальными бумажками от чебуреков. Похоже, освобождённые проводили здесь торжественные мероприятия.

Несмотря на то, что основной контингент населения этого района составляли русские и украинцы, на его беломраморной площадке не устраивали праздничных плясок со свистом и гиканьем, как принято у язычников.

Третьими по численности в этом славном, как теперь принято говорить на канцелярите, ГО («городском округе» – вместо слова «городе» – лексический идиотизм), были евреи, что и наводит на некоторые ассоциации. Обелиск был одной большой загадкой, к тому же опасной для полётов самолётов. Конечно, если при расчётах возможности натыкания их на гранитную иглу применили теорию вероятности, то опасность была невелика. Да и кто будет летать через Молдаванку! Разве что организуют рейсы на Сорочинскую ярмарку. Так не на бреющем же полёте! Вот если обратно…

Обелиск был загадкой не только для случайных любопытных. Не раз ответственные за охрану идеологии упирались в него лбами. Не раз они пытались откопать документальные обоснования появления обелиска. Однако всегда встречались с другой охраной – с услужливыми работниками архивов, должность которых хоть и была весьма и весьма малооплачиваемая, в идеологической чистоте сомнений не вызывала: в архивах работали только люди трижды проверенные. Поэтому и ко всем архивным бумагам было полное доверие. Тем более что написаны они были весьма убедительно, не раз в них прочитывались слова с корнем от «свободы», который был вышит золотом на всех хоругвях власти, и за которую было пролито так много крови. Грамотность и убедительность бумаг усугубляла воздействие на разум сотрудников идеологической безопасности ещё и благодаря способу чтения этих бумаг названными сотрудниками – они читали по складам. А при таком чтении, сами помните, как было в первом классе: пока дойдёшь до второго слова – первое уже забыл. Зато, как до сих пор с благоговением твердят историки-истерики, всё население страны стало грамотным и умело читать и писать. Хотя и на уровне второго класса. Выше учить было некому, да и в школу ходить было не в чем.

Площадка под обелиском размерами 25 на 25 метров и высотой 2 метра, покоилась на круглом основании диаметром 70 метров, которое тоже возвышалось ещё на метр, и было прорезано несколькими лестничными входами. Не пользуясь лестничками, на саму площадку влезть можно только при помощи друга, что и делалось неоднократно господами, когда глаза их залиты эликсиром счастья. Для бульдозера препятствие было серьёзное.

Обелиск был построен сразу после великого горя – смерти отца всех народов. Одни думали, что в его честь – как же, он был записным освободителем от царского гнёта, от опиума религии, от рабского труда на своём поле, от имущества, за которое приходилось платить налоги. От всех забот освободил! Одна только осталась, самая природно-естественная – как бы прокормиться с детишками… А другие не думали, другие знали, кому и за что вбит в землю этот восклицательный знак! Знали, что не ради памяти о добрых делах «отца», а в честь освобождения от его злой воли, и в честь того, кто был полководцем в этой славной операции. Потом узнали почти все, но не делились знанием с кем попало. А гости города так и покидали его часто в полном недоумении – видели памятник, но никакой о нём легенды не услышали. Какое-то заполночное действо инопланетян.

Чтобы не долго удивляться, как могло случиться то, что случилось, стоит вспомнить, благо, времени прошло ещё совсем немного, о тех днях, и задать вопрос:

Где мы и кто?

Будучи невольно образованным в ряде нестыкующихся областей, я вижу иногда совершенно неожиданные связи между фактами. Далее связи обрастают странными следствиями и не менее неожиданными результатами этих следствий.

Мы (русский народ) всё время (во все времена) под «Прощанье славянки» продираемся через пожарища, побоища, мёрзлые леса, Чернобыли и теракты. Клянём супостатов, из-за которых горим, мёрзнем и голодаем. И мрём в больших количествах. И нет у нас (у народа, как большинства), как бы мы сами себя ни хвалили, чёткого понимания собственной вины в наших несчастьях. У нас тугие мозги, плохие в них сосуды, и слишком недалеко мы отошли от обезьян (или от медведей?). Мы не просто вечно ведомые, мы генетические рабы, то есть ещё не забыли запах джунглей или тайги. Наверное, поэтому так любим болтать о родных берёзах. И это всё объясняет.

Конечно, и селекция виновата в создании нашего «менталитета». Как известно, для выведения новой породы млекопитающих, впрочем, как и морковки, нужно десятки лет отбирать и выращивать только особей с нужными новыми признаками. Наш великий селекционер – Отец всех народов, он же главный Рыцарь Мировой Революции, тридцать лет успешно занимался отбором, и породу такую вывел. Но где-то ошибся, так как новые люди о Мировой Революции ничего не знают, зато усиленно совершенствуют крутизну и бестолковщину своего менталитета. Очень понравилось нам это словечко – оно каждому позволяет говорить о его личном импортном свойстве – личном менталитете, как же!

Россия – страна многонациональная, это факт. Но есть и парадокс. В России все малые (в сравнении с русской) нации стоят ещё ниже на лестнице эволюции, чем мы, русские. Поэтому, может быть, и кучкуемся. Но ведём себя, как скорпионы в банке. И лишь к одной нашей малой нации, дай ей бог здоровья, это не относится.