Хрупкая осень

– Удачная карьера – чудесная вещь, но к ней не прижмешься ночью, когда холодно, – произнесла Света.

– Точно подметила.

– Это не я подметила, а Мэрилин Монро.

– Пусть так, и вот, вроде бы все есть…

– Вот именно вроде бы, – перебила ее Светка, – мужика нормального нет, так чтобы хотелось все делать для него, зная, что он придет и будет рядом, – и, помолчав, добавила, – просто потому, что он есть. И все. Не ища в нем положительных качеств, которые и так есть, раз любишь, а какие не стоит копаться.

– Вот и я о том же, – поддержала ее подруга. – Куда они все смотрят?

– Маш! Да на фига мне все! Мне хватило бы одного, – засмеялась Света, – но своего. А куда они смотрят, я думаю тебе не надо объяснять. Я же замечаю их взгляды и вижу в них похоть.

– Что, у всех?

– Ну, слава Богу, нет. Есть еще те, кто смотрит, не раздевая, отдавая дань внешности, как реальности.

– Успокоила, значит не все так плохо и не все потеряно – тоже засмеялась Маша, – а то пройдет время и станешь мужененавистницей.

– Надеюсь, что нет. Я их, в общем, люблю, но так чисто по-женски, как любят более слабых особей, зная их пороки и слабости.

– Тебе ли не знать, – поддакнула Маша. – Ты на их чувствах и нервах научилась играть, даже не фальшивя, не заглядывая в ноты.

– Ну как, не фальшивя, – возразила Света, – фальшивлю, просто они этого не слышат, принимая мои слова за небесную музыку.

– Что и Димка тоже?

– И он туда же, – махнула рукой Светка.

– Так он же тебе нравится, зачем фальшивить?

– Ну и что! Одно другому не мешает, да и нет перспектив в отношениях с ним, так что нет смысла играть по нотам. Все это временно, немного для души, немного для тела, чтобы уж совсем не очерстветь.

– Ну, до этого у тебя не дойдет, пока еще пользуешься вниманием.

– Вот именно пока. Время идет, подруга, и оно не придает мне юности. Морщинки у глаз приходится все чаще прятать.

– Что!?

– Да шучу. В меру придаю боевую окраску лицу. В каждом возрасте своя красота, надо только ее донести до окружающих, чтобы они поняли, что это красота, а не подделка.

– И не растерять по пути.

– И не растерять, – согласилась Света.

Их разговор проходил в легкой ироничной манере, к которой они привыкли в своем общении.

– А ты помнишь Сережку, в институте за тобой ухаживал, страдал, – напомнила Маша.

– Помню, а что это вдруг вспомнила?

– Да встретила его недавно. Не сильно постарел, правда, почти лысый. Он шел с ребенком.

– Ну, вот видишь. Ребенок есть. Значит, правильно я ему жизнь не стала портить. Нашел женщину, семья теперь. А лысый, так сейчас реже встретится мужчина с густыми волосами, чем лысый.

– Это верно. И куда у них волосы – деваются?

– Куда, куда! Во внутрь растут, мозги ищут. Хватит о них. Как у тебя дома?

– Все хорошо. Вот в выходной сумела заскочить к тебе.

Сегодня была суббота, и Маша, поехав по магазинам, заехала к подруге, оставив мужа дома, чтобы не мешал, а сын ушел в школу. Виделись подруги теперь реже. Раньше, когда Света жила у родителей, то виделись чаще, так как дома были не далеко, а теперь в разных районах.

– Ты у нас давно не была. Сергей спрашивает, почему не появляешься.

– Скажи, мужа ищу.

– Ага, так он и поверит, а если поверит, то тебе же хуже, начнет своих друзей предлагать. Но ты приезжай. Давай завтра?

– Нет, завтра не смогу, хочу к родителям съездить, давно не была, да и брат придет. Лучше в следующую субботу.

Света посмотрела на часы, что стояли на столике, они показывали четыре часа.

– Пора собираться, в пять договорились встретиться.

– А почему в субботу? Он что из дома поедет?

– На работу ездил, разве он приедет в субботу из дома. А как же мама? Она всю неделю ждет, чтобы он ее по магазинам повозил. А я рада, что в субботу. Выходные – дни одиночества, к которому начинаешь привыкать.

– Вот и приезжай.

Света встала, открыла дверцу шкафа, посмотрела на свой гардероб.

– Как всегда выбор не велик и, – не особо утруждая себя выбором, достала джинсы, блузку и белую токую, ажурную кофточку, так как уже наступила осень, и тепло осталось в лете, а вечера стали уже прохладными. Взяла порезанные колготки и с усмешкой стала их надевать. Маша смотрела на ее потуги и тихо улыбалась. Когда полная экипировка закончилась, Света сказала: – Пошли.

Маша кивнула и поднялась из кресла. Перед выходом Света надела короткий бежевый плащ, подпоясалась, подчеркивая фигуру: короткие сапоги, джинсы в обтяжку не скрывали стройность ног, и покрутилась перед зеркалом. Маша молча оделась и дожидалась.

– Все, я готова, – заявила Светка, и, повесив сумку на плечо, открыла дверь.

Выйдя на улицу, Света предложила: – Давай я тебе довезу?

– А давай, если время есть.

– Что-что, а время у меня есть, если и опоздаю, подождет. Мне время некуда тратить, разве что на себя, поэтому буду рада отдать часть тебе.

В интонации Светланы не было грусти, она не плакалась на свое одиночество, как могло показаться. Оно ее не обременяло. Она даже привыкла самостоятельно принимать решения, заботиться о себе. Плохо это или хорошо, она не думала, принимая это, как факт текущего состояния, и все ее разговоры о мужиках и том единственном, не были мольбой, сожалением. Это был просто разговор и Маша ее понимала. Светка была сильной женщиной и не любила жаловаться на свою жизнь, хотя, как понимала Маша, порой той было грустно вечерами.

Раньше Маша пыталась ее знакомить, но быстро поняла, что это неблагодарное занятие, и прекратила; она не хотела потерять подругу. Света никогда не упрекала, что Маша пытается выступить в роли свахи, но та сама все поняла, и даже строго наказала мужу, чтобы забыл об этом. Так, с тех пор они и встречались, но без знакомств.