Вебсик. История вторая. Мозаика на полу

Глаз Ростислава посмотрел на меня, потом на Владу, но комментария не прозвучало. Нет, дед нашелся отличный. Покладистый дед. Всем бы такого!

Но, оказалось, меня тоже ждал подарок.

– Это тебе, – коротко сказал Ростислав Петрович, двигая в мою сторону по столу коричневую кожаную папку с тиснением эмблемы СБ. С такими папками на доклады к высокому начальству ходят. Я поблагодарил и открыл подарок. Внутри в малом архивном контейнере для бумаг была пачка листков. Я поднес прозрачную обложку к глазам. Боже, что это?!

– Она самая, – довольно кивнул мне Ростислав Петрович. – Рукопись деда доцента Кобелевича.

– Нашли в россыпи архивов фирмы Меера? – поинтересовался я.

– Точно, – удивился Ростислав Петрович. – А откуда тебе это известно? Ее буквально несколько дней назад нашли.

– А мне об этом год назад сказали Ион с Зетом, когда мы с ними были в очередной вылазке на нашем «закартинном» море, – ответил я. – И даже рассказали ее сюжет. А по возвращении никто из них ничего не знал и не помнил.

– И то, что есть, и то, что будет, – в глубоком раздумье произнес Ростислав. Было видно, что моя информация его сильно заинтересовала. Наконец, он мне сказал каким-то глухим голосом:

– Обнаружили рукопись именно близнецы. Уверяют, что случайно, но теперь я думаю, что они были запрограммированы ее найти.

– Кем, интересно?

– Не «кем» или «чем», а «где». Там, на вашем море. Там, где наш Вебсик осуществляет свои блестящие информационные поиски и исцеления. Это тоже там. Думаю, что это его мир. Он просто показан привычными нам символами.

Сами понимаете, что после такого вступления правило «когда я ем, я глух и нем» за нашим ужином не соблюдалось…

После ужина мы все перешли в кабинет. Марта с Ростиславом Петровичем устроились в креслах перед камином (дом его уютно осветил имитацией пламени), Влада с собаками забралась на диван, а я сел в кресло за столом и осторожно извлек первый листок рукописи. Почерк был разборчивым, и я начал сразу читать вслух.

«Поздним вечером почтовая карета остановилась на развилке двух дорог.

– По левой дороге дальше прямо идите, господин, – махнул рукой возница. – Отсюда с час ходу до деревни и замка. Все время прямо, не сворачивая…. Нно! Пшли!

Карета загрохотала дальше, а я пошел по протоптанной копытами тропке левой дороги. Глубокие колеи показывали, что тут возили грузы. Прямо по пути начинали подниматься сизые склоны далеких гор, в придорожных кустах что-то шуршало. Светила полная луна, и дорогу было хорошо видно. Я перехватил поудобнее свой фанерный чемодан, в котором, помимо моего белья и пары книг, лежал сверток от магистра ложи для передачи владельцу замка и рекомендательная записка к нему. На полпути мне встретился всадник на богато убранной лошади. Он осветил меня фонарем. Я молча поклонился.

– Куда путь держим? – осведомился всадник.

– К деревне, Ваша светлость, – на всякий случай, как бы невзначай, отодвигаясь в тень, ответствовал я. – Назначен сюда учителем.

– На моей памяти, учитель – это тот, кто за собой связку книг еле тащит, а вы, как понимаю, налегке. – Всадник спрыгнул на землю. Он оказался молодым человеком почти одного со мной роста. Держался он очень просто.

– Будем знакомы, учитель. Барон Фраймер.

Это был сам владелец замка, к которому я ехал. Я с поклоном пожал протянутую мне руку условным жестом, как мастеру, и назвал себя.

– Имею поручение к Вашей светлости, – сказал я, складывая пальцами условный знак.

Барон попросил мой чемодан и ловко приторочил его к седлу.

– Держитесь за седло с другой стороны, и быстро добежим. Вы, как вижу, бегать умеете.

Когда он это смог разглядеть во мне, не знаю. Я подумал, может, сразу попросить его помочь забрать при оказии из гостиницы при городской таверне пару оставшихся там ящиков с книгами, но барон меня опередил.

– А за вашими книгами в таверну я завтра пошлю человека, – продолжил он, словно читая мои мысли. – Ну, побежали?

Чувствовалось, что умное животное было привычно к такому способу передвижения с человеком. Я быстро нашел ритм и стал получать удовольствие от того, как летит под ноги земля, как тело само рвется вперед и не падает… Барон бежал с другой стороны. Промелькнули заросшие изгороди маленькой деревни, и дорога начала подниматься. Вскоре мы стояли у моста к замку. Его охраняла огромная белая собака.

– Свои, Шенди, – сказал барон. От бега он совсем не запыхался. Пес послушно отошел в сторону и открыл нам путь. Мне вернули чемодан и провели по железному настилу моста, затем по небольшому, чисто выметенному внутреннему двору к башне, в которой барон открыл малозаметную боковую дверь. За ней был спуск вниз, освещаемый странными трубчатыми светильниками. Я нигде таких не видел раньше. Таким холодным светом зимой луна светит.

– Нам сюда, – сказал барон.

Я кинул взгляд назад. Кроме нас и белого пса у ворот никого заметно не было. Лошадь никто не спешил забирать, она так и стояла, опустив к земле голову. Вслед за хозяином я начал спускаться. Мы пришли в комнату с низким потолком и большим диваном. Там же стоял низкий стол, заставленный закрытой полотенцем посудой. Барон откинул полотенце, взял один из котелков и протянул мне вместе с вилкой.

– Подкрепитесь сперва с дороги. Вести могут подождать».

Я остановил чтение. Сначала читал медленно, привыкая к почерку и старому написанию, а потом все быстрее. Ростислав, Марта и Влада меня слушали с большим вниманием.

– Влада, а ты не помнишь в нашей башне в замке такую малозаметную боковую дверь и такой ход вниз на ней? – спросил я.

Влада покачала головой. Нет.

– Ну, это ни о чем не говорит, – сказал Ростислав Петрович. – Если она есть, то может быть хорошо замаскирована. Вполне возможно, что ею команда Меера пользовалась, зачем им все на виду держать? Наводка есть, надо искать.

– Пока я не вижу подтверждения, что это именно наша башня, где у нас тут мост? – с этими словами я взял в руки следующий листок и продолжил чтение.

«Еда была очень вкусной и сытной. Когда я отодвинул опустевшую посуду, хозяин с улыбкой заметил:

– Вот вы, мой дорогой, за десять минут проглотили то, чем тибетские монахи могут питаться месяц. А еда, знаете ли, отбивает просветление, что и сказывается на европейцах.

Мне спорить не хотелось, жутко захотелось спать, но я крепился.

– Вот, выпейте вот это, – протянул мне бокал барон.

В нем оказалась бесцветная и необычайно вкусная жидкость, мгновенно прогнавшая сон.

– Что это? – спросил я, ставя бокал на стол.

– Вода, дорогой мой, обыкновенная вода. Сок первоистоков. – Барон опустошил свой бокал. – Теперь, рассказывайте, с чем вас ко мне послали братья?

Я открыл свой чемодан и передал ему посылку и записку. Он внимательно прочел записку, потом провел по ней пальцами, словно принимая скрытый текст, хмыкнул и при мне развернул посылку. В ней оказалась вырезанная из блестящего черного камня фигурка – пирамида на шестигранном основании. Барон крепко сжал ее руками и закрыл глаза. Свет сразу потускнел. Он сидел долго, потом быстро вновь завернул фигурку в прежнюю упаковку и протянул мне. Я только успел заметить, что она стала совсем прозрачной.

– Сейчас вам дадут лошадь, отвезите это магистру с моим глубоким почтением, – попросил он. – А потом возвращайтесь сюда учительствовать. Заодно заберете свои книги из таверны. Я вас уже встретить не смогу. Вот деньги на дорогу, – он пошарил в кармане и достал несколько серебряных монет.

Я не придал его словам о встрече особого значения, сделал то, о чем меня просили. А когда вернулся, то узнал, что молодой барон со своей белой собакой были раздавлены упавшим на них мостом во время ремонта его подъемного механизма. Глубокая печаль вошла в мое сердце.

Похороны были скромными. А когда ставили памятную доску на стену замка, то не могли установить дату рождения молодого человека, и некоторое время на ней значилась только дата смерти. Несколько позже я посетил его могилу и вдруг увидел обе даты жизни, но не поверил своим глазам – между ними было 450 лет».

– Ну, не особо верящие в чудеса историки могут сразу сказать, что если он был последним в своем роду, то могли указать дату начала рода и дату его завершения, – сказал я, осторожно разнимая пинцетом следующие листки рукописи.

– Библейский Ной вообще, по преданию, шестьсот лет до потопа жил и триста лет после, – вставила Марта. – И проверить это тоже никто не может. А современная наука определяет энергетический предел человека в 1200 лет. Да и мы с вами не по 60—70 лет уже живем.

– Мам, а, может, он из нашего времени, или из будущего вообще?